Вольфганг Хольбайн - Лабиринт
— Нет, — в ужасе прошептала Ребекка.
Надвигалась катастрофа. Оса отбивалась из последних сил, крысы с визгом разлетались в стороны, но даже самый сильный человек не смог бы справиться с такой оравой злобных тварей. Дело принимало серьёзный оборот. Все в этой сцене изменилось. Нельзя было объяснить, только почувствовать: крысы теперь готовились к нападению, они собирались кусать и, возможно, даже убивать.
— Нет! — снова прошептала Ребекка.
Не отдавая себе отчёта, она схватила кулон, сжала его в руке, и в то же мгновение зеркальный осколок стал тёплым, а потом горячим.
Где-то на другом конце помещения одна из крыс, поднявшись на задние лапы, уставилась на Ребекку. Её почти не было видно среди прочих, однако девочка почувствовала её взгляд и отчётливо поняла: это именно та крыса, которую она уже видела в подземелье, а потом в своём сне и в жутком видении перед закрытой дверью.
— Нет, — прошептала Ребекка. — Пожалуйста, не делайте этого!
Крыса не сводила с неё взгляд, неприятный, как прикосновение горячей руки больного; и снова Ребекка услышала в мозгу шипящий враждебный голос:
— Оставьте нас в покое! Исчезните! Мы вас ненавидим!
— Пожалуйста, не делайте этого! — умоляла Ребекка. — Это будет ужасно, и не только для нас!
И чудо произошло. Крыса в течение одной мучительной секунды с ненавистью смотрела на неё, потом повернулась, издала резкий свист, и движение копошащейся крысиной армии снова изменилось.
Так же молниеносно, как и появились, крысы отступили. Не прошло и двух минут, как исчезла последняя мохнатая спина. Бесследно, — если не считать того, что кое-где оставались серые клочья шерсти, а кухня напоминала поле битвы. Кругом валялись стулья, растерзанные пакеты с продуктами, сброшенные с плиты кастрюли, битая посуда. Весь кошмар длился всего несколько минут, но вряд ли можно было бы нанести кухне больший урон.
Ребекка посмотрела на госпожу Осакус, всё ещё готовую к битве, затем обвела взглядом разруху, оставленную после внезапного нашествия крысиной армии. По её спине пробежал холодок страха, когда она осознала, что всё могло бы окончиться значительно хуже, — и Оса, скорее всего, так никогда и не узнает, что была на волосок от гибели…
Ребекка почувствовала сильную боль в руке. Она отпустила кулон, и глаза её расширились: зеркальное стёклышко так раскалилось, что от него на ладони остался красный отпечаток. И ледяной ужас снова охватил её, но не от боли. Этот ожог был неопровержимым доказательством того, что ей всё это не привиделось. Она видела Королеву крыс и слышала её голос.
Оса с грохотом уронила метлу, и этот звук привёл Ребекку в чувство. Она быстро сжала руку в кулак, чтобы никто не заметил красного пятна на её ладони.
— Это ужасно! — хрипло произнесла госпожа Осакус. Потом воскликнула:
— Антон! Где Антон?
— Я… я здесь, госпожа Осакус, — ответил комендант.
Он всё никак не мог опомниться от ужаса и громко стучал зубами.
Но госпожу Осакус это, похоже, мало волновало.
— Это безобразие! — возмущённо кричала она. — Если кто-нибудь об этом узнает, мы можем закрывать интернат, зарубите себе на носу! Такого я в жизни не видывала!
— Но… что я могу сделать… — стал оправдываться Антон.
— Сейчас же идите к телефону! — перебила его Оса. — И звоните в городскую санэпидемстанцию. Я требую — немедленно — вызвать истребителя крыс. И самого лучшего из всех, какие у них есть. Понятно вам? Самого лучшего!
— Нет! — вырвалось вдруг у Ребекки. — Не делайте этого!
Оса моргнула, медленно повернулась и снова моргнула. Её лицо напоминало вулкан перед извержением.
— Что ты сказала?
— Вы не должны этого делать, — повторила Ребекка.
На лице Осы застыло такое выражение, что было ясно: за такие слова она поплатится, но Ребекке было всё равно.
— Не надо, будет ещё хуже, если их раздразнить!
— Думаю, будет лучше, если ты позволишь мне самой принимать решения, барышня, — ответила госпожа Осакус тихим, но грозным голосом. А потом рявкнула:
— Что ты вообще здесь делаешь? Вон отсюда! Все вон!
Ребекка с отчаянием посмотрела на неё, а потом смирилась. Она знала: если Антон вызовет истребителя крыс, произойдёт что-то ужасное. Но как убедить в этом госпожу Осакус? Рассказать всю правду? Не только всё испортишь, но и выставишь себя на посмешище. Ребекка понуро побрела вслед за остальными к выходу.
У двери кухни толпились ученики. Большинство из них направилось к выходу, и там началась толкотня; оставшиеся возле двери пытались хоть что-нибудь разглядеть. Хорошо ещё, что тут не было Саманты и её подружек. Ребята накинулись на Ребекку с вопросами, ведь многие слышали только крики и шум и ничего не видели, но Ребекка, Том и Таня хранили молчание. Они быстрыми шагами прошли через столовую и коридор.
Только добравшись до холла, они остановились, быстро огляделись и направились в дальнюю часть помещения, чтобы им никто не помешал говорить. При этом Ребекка краем глаза заметила, как Антон исчез за своей стойкой и стал лихорадочно листать телефонную книгу. Её будто обожгло: захотелось подбежать и вырвать книгу из его рук. Но что бы это изменило?
— Что с тобой? — спросил Том.
Он тоже нахмурился, заметив, как Антон схватил телефонную трубку и набирает номер. Потом вздрогнул: возле стойки появилась Саманта и стала подавать Антону какие-то знаки, чтобы привлечь его внимание.
— Антон, — пробормотала Ребекка. — Он звонит в санэпидемстанцию.
— И что? — спросила Таня.
Она тоже посмотрела в ту сторону и недовольно скривилась, увидев Саманту.
— В конце концов, Оса ему приказала. Кроме того, что ты можешь предложить?
— Но этого делать нельзя! — ответила Ребекка.
Антон между тем одновременно говорил по телефону и пытался отогнать Саманту, которая уже начала злиться.
— Да ты это уже говорила, — заметил Том. — Может, объяснишь нам, почему ты так решила?
— Потому что случится нечто ужасное, если раздразнить крыс!
— Не знаю, я считаю: то, что произошло, было ужасно, — сказала Таня и добавила с многозначительной улыбкой: — Но и очень захватывающе!
— Вы не понимаете, — сказала Ребекка.
— Я тоже так думаю, — согласился Том, он снова посмотрел в сторону стойки.
Антон наконец сдался и, прервав телефонный разговор, обернулся и взял из почтового ящичка письмо.
— Почему бы просто не объяснить нам всё? — спросил Том.
Ребекка закусила губу.
— Я не могу, — сказала она. — Вы просто должны мне верить.
Она секунду наблюдала, как Саманта взяла из рук Антона необычное письмо с ярко-жёлтой молнией на конверте и быстро спрятала его в карман брюк. Затем Ребекка перевела взгляд на дверь с тремя замками и электронной сигнализацией.
— Мне нужно туда!
— В подвал? — ахнул Том. — Ты с ума сошла? Эти твари наверняка пришли оттуда!
— Я знаю, — ответила Ребекка. — Именно поэтому я должна туда пойти.
Она непроизвольно дотронулась до кулона, висящего на шее.
— Пожалуйста, не спрашивайте меня, я просто знаю: если крыс попытаются уничтожить, произойдёт что-то ужасное. И… я, возможно, смогу это предотвратить.
Том молча посмотрел на Ребекку, затем снова на Саманту, которая уже подходила к лестнице, но вдруг остановилась и бросила в их сторону полный злобы и ненависти взгляд.
А Таня, в задумчивости уставившись на запертую подвальную дверь, спросила:
— Так сегодня ночью?
— Непременно, — серьёзно ответила Ребекка. — Потом будет слишком поздно.
— Ну хорошо, — вздохнула Таня. — Дай мне время до полуночи. Я думаю, этого будет достаточно.
Путь в подземелье
Этот день закончился без происшествий, но это не означало, что всё было спокойно. Совсем наоборот. Нашествие крыс в кухне, разумеется, оставалось основной темой разговоров и вызывало самые разнообразные и невероятные слухи. И некоторые были близки к реальности, как ни печально было Ребекке себе в этом признаваться.
Больше всего приставали с расспросами к ней, Тане и Тому, потому что они видели происшедшее собственными глазами. Наконец Ребекке это надоело, и они с Таней заперлись в своей комнате.
Хорошо хоть её соседка не пыталась выяснить, что Ребекка имела в виду, говоря об ужасной опасности, подстерегающей в подземелье. Таня весь остаток дня просидела за своим компьютером и как одержимая молотила по клавиатуре.
Ребекка из осторожности не спрашивала, что она там делает. Она не разбиралась в компьютерах и совсем ими не интересовалась, лишь однажды опрометчиво задала своей соседке вопрос относительно этого «волшебного ящика», за которым та проводила каждую свободную минутку. И Таня в ответ прочла ей полуторачасовую лекцию, от которой потом два дня звенело в ушах.
