Евгений Велтистов - Классные и внеклассные приключения необыкновенных первоклассников
– Что спрятались, братцы? Может, на кого-то обиделись?
– На ябед! – дружно ответили братцы.
Девушка остановилась Машинально сняла с плеча тяжелый звукозаписывающий аппарат «Репортер». И неожиданно улыбнулась:
– Это замечательно!
Корреспондентские сапоги, весь день месившие осеннюю грязь, легко перепрыгнули канаву и ступили на остров. То, что Ирина искала в школе, на улице, во дворах, она нашла здесь – на тихих задворках, в бурьяне.
Фельетонисты
Как всегда, в среду вечером из репродукторов раздался знакомый голос радиокорреспондента:
– Говорят Ерши! Говорят Ерши! Начинаем очередной выпуск районной радиогазеты…
Наши герои уткнулись носами в репродуктор.
Они повизгивали и похрюкивали от волнения: представить только – сейчас их услышит весь район, все ребята и их родители, собственный отец, задержавшийся в конторе, и даже директор совхоза!
Великое изобретение нашего века – радио – работало на всю мощь!
Передача посвящалась детям района.
Сначала радио рассказало, как школьники заканчивают четверть: в основном это трудовые победы над неизвестным прежде, четверки и пятерки в подавляющем большинстве на полях тетрадей и дневников. Вывод ясен: на отличников должны равняться отдельные отстающие ученики.
Вторая страничка радиогазеты посвящена юному изобретателю. Мальчик Саша, четырех лет от роду, изобрел лекарство, известное в аптекарской науке как средство от истощения. Произошло это случайно: за ужином Саша смешал печеночный паштет с сахарным песком, а бабушка, страдавшая отсутствием аппетита, механически съела новое блюдо. Головные боли у бабушки мгновенно прошли, настроение поднялось, и она, узнав причину чудесного исцеления, от души расцеловала внука. Открытием заинтересовался районный врач Самохвалова.
«Закончим нашу передачу радиофельетоном „О ябедах“, – бодро объявило радио. – У микрофона ученики первого класса „А“ Одномах и Вертохвост».
Авторы со столь таинственными именами так бурно засопели, что Картина громыхнула из своего гнезда на балконе: «Крише!» -не слышно, мол, членораздельных звуков, тише!
«Дело было так, – прозвучал приятный голос Вертохвоста, и Дыркорыл очень удивился: что значит техника – ты сидишь дома с закрытым ртом и слушаешь сам себя! – Итак, все было обычно: ярко светило солнце за окном, пели птички, а я сидел в классе и решал трудную задачку. Как вдруг кто-то дерг меня сзади…»
– За хвост, – подсказал Дыркорыл. Но эти слова, записанные на магнитную ленту, в передаче не прозвучали.
«Я оборачиваюсь, – продолжал репродуктор голосом Дыркорыла, – и вижу: это мой товарищ Яша П. Я махнул ему: привет, Яша, как у тебя с задачей?! А он сразу жалуется учительнице: „Дыркорыл поставил мне на рубашку кляксу!“ И тут начались неприятности…»
Дыркорыл вспомнил с неудовольствием все события того дня: как он языком слизнул кляксу с Яшиной рубашки, как Яшка нажаловался потом своим старшим братьям и те трогать малыша не стали, а обозвали свининой, а он их – ябедой-говядиной, как потом Нехлебов с неудовольствием заметил, что Дыркорыл зря отвечал на грубость…
Эти подробности не были упомянуты в фельетоне. Но и так каждый слушатель догадался, что история не закончилась мирным рукопожатием.
Зазвучал мягкий бархатный голос Одномаха.
Одноух ни на кого не жаловался, но давал понять, что каждый, даже незначительный жалобщик, вовлекает в круг своих интересов множество занятых людей. Только три случая затронул выступавший – с надоевшей всем зачерствелой булочкой, со своими неподатливыми ушами и с изгрызанным мягким ластиком, но вывод его оказался точен: в эти истории были втянуты пять бабушек, трое дедушек, две мамы, один папа, трижды учительница в одном лице – итого двенадцать взрослых.
«Кар, кар, кар-р-р!» – возмутилась со своего места Картина. А я, мол, в свои двести с лишним лет – не в счет? Я разве не участвовала?!
– Ты – своя, – махнул лапкой Одноух.
«Подведем итоги, товарищи, – объявил репродуктор, – и задумаемся, так ли мы тратим свое общественно полезное время?..»
– Так ли?! – подхватили в один голос Вертохвост и Одномах в своей квартире.
Репродуктор ответил и на этот вопрос:
«Вывод ясен: ябедизм нетерпим в рядах школьников!»
И умолк.
В ту же секунду зазвенел телефон и пронзительно-веселый голос спросил:
– Кто говорит со мной? Одномах или Вртохвост?
Дыркорыл, взявший трубку, струсил, пролепетал:
– Я еще не говорю… Это вы говорите…
– Ты кто? Не бойся назвать себя! – язвила трубка, и в задорной интонации Дыркорыл уловил голос отца.
– Я, – вздохнул он, – Дырк…
– Вы что? – взревел неожиданно Нехлебов. – Наябедничали на весь район и – довольны?
– Кто – мы?! – обиделся Дыркорыл. – Ты разве не слышал? – И объяснил словами корреспондента Силкиной: – Это фельетон, а критика – острое оружие… Понимать надо, – добавил он от себя.
– Понятно: поросенки вы! Сейчас разберемся! – И Нехлебов бросил трубку.
На разведку была послана Картина.
Она вернулась и доложила, что Нехлебов выбежал из конторы в каком-то странном виде: одна половина лица белая, другая красная. А у подъезда, что самое главное, собрались деды с палками. В том числе и те самые – задетые фельетоном…
Но и без доклада Картины было ясно, что квартира на осадном положении. Авторы фельетона своими ушами слышали в открытом окне голоса:
– Бандитизм, говорят, наблюдается в рядах школьников…
– Нехлебовы это, точно.
– Пальнуть в них солью!
– Из чего? Из палки?
– Да хотя бы из палки!.. Мне однажды влепили, так до сих пор помню…
Серый Одномах запер все замки, припер дверь щеткой, а Картину шепотом пригласил с балкона в комнату.
Бледный Вертохвост вооружился молотком, объявил, что не откажется ни от одного своего слова.
Картина устроилась на книжной полке.
Они сидели и переживали короткую сцену, разыгравшуюся под их окном. К подъезду подошел совхозный бухгалтер Нехлебов.
– Михаил Михайлович, это твои выступали?
– Да, мои! – запальчиво объявил бухгалтер. – А что?
– Зачем же так… обижать… Сто лет, говорят старики, такого не было…
– Сто дет назад, – спокойно отвечал бухгалтер, – не существовало радио.
– Было, Миша, было. Устное, деревенское радио. А тут… свои все ж таки, соседи…
– Вы против критики? – вскрикнул бухгалтер, и Одноух, изумившись тону его голоса, сжал молоток.
– Почему против? Критику читаем, слышали, понимаем…
– А вы знаете, – спокойно сказал Нехлебов, – кто больше всех обижен во всей этой истории?..
И ответил, глядя в лицо соседям сквозь толстые линзы очков:
– Я!
И объяснил:
– Потому что я многое не знал о своих сыновьях!
И спокойно, как полководец, вошел в подъезд.
Дверь была распахнута. Фельетонисты прилипли спинами к обоям.
– Слышали? – блеснул очками Нехлебов.
– Слышали! – радостно подтвердили Нехлебовы.
– Молодцы! Ничего не бойтесь, – сказал отец и вдруг прислонился лбом к холодному стеклу. – Обалдеть от вас можно…
– Что значит обалдеть? – спросил Дырк.
– Ладно, я этого не говорил! А вы все уроки сделали?..
– Осталось одно пение…
– Тогда готовьтесь, – твердо сказал Нехлебов. – А я возьмусь за ужин.
До позднего вечера в разных квартирах звучали голоса: «Пусть всегда будет солнце, пусть всегда будет небо…» Первый «А» готовился к пению.
Яшина яма
Больше всех обиделся на авторов фельетона их одноклассник Яша Прищемихвост.
Яшка задира и забияка особенный: действует исподтишка и ухитряется обвинить во всех грехах пострадавшего. Многие взрослые считали его горячим, но справедливым человеком.
Никогда еще не попадало Яшке на людях, хотя за свою короткую жизнь он совершил массу мелких проступков. А тут вдруг «прославился» на весь район!.. «Яша П.»… Да каждый догадается, кто такой П…
Яшка строил хитрые планы мести, долго ворочаясь в постели, а потом забылся коротким сном.
И тут ему опять пригрезились Одноух и Дыркорыл, но в каком виде! Катит по Луне знаменитая коляска-луноход, а в луноходе в космических скафандрах развалились знаменитые фельетонисты. И радио уже передает: тинь-тинь-тинь, новое достижение -космическим аппаратом управляют школьники.
На рассвете бледный, как лунный камень, Яшка помчался с портфелем к школе. Он накажет обидчиков!
Захватив из сарая лом и лопату, Яша яростно принялся за дело. Он копал яму перед самым крыльцом школы.
Ничто так не удесятеряет силы некоторых щуплых с виду людей, как жажда мести. Яшка кидал большие комья земли и рычал от удовольствия, представляя коварную сцену.
Идут два отличившихся человека – Одноух и Дыркорыл, легонько помахивая портфелями. Известно, что в школу первыми торопятся отличники! Наступают они на ветви и с треском проваливаются… Что такое? Что за дикие крики, рыдания и мольбы о помощи несутся из-под земли? Это дрожат от страха, каются в грехах грозные фельетонисты!..
