Кир Булычев - Подземная лодка
Удар был такой сильный, что Алиса поняла: еще раз стукнет – фонарь вдребезги. Так что она выключила фонарь, и мохнатый успокоился. А ребенок отбежал к костру и тер глаза, плакал. Мохнатая женщина подошла к нему и стала успокаивать.
– Уух, – сказал мохнатый человек. – Ты?
– Я Алиса, – ответила Алиса, поднявшись на ноги. Она ткнула себя пальцем в грудь и повторила: – Алиса.
Мохнатый охотник подумал немного, его маленькие, спрятанные в глубоких глазницах под низким покатым лбом глазки заморгали – видно, мохнатый соображал. Наконец он сообразил и произнес:
– Алиса! – И ткнул ее в грудь коротким пальцем. Потом еще подумал, ткнул себя пальцем и сказал: – Рын!
И все мохнатые вокруг повторили:
– Рын! Рын! Уух как Рын!
– Начало положено, – сказал Пашка. – Первая встреча доктора Ливингстона с дикарями на реке Замбези.
Он сделал шаг вперед и, ткнув себя в грудь, сказал:
– Павел Гераскин! Москва!
Эти слова привели мохнатых в полное замешательство. Никто из них не мог выговорить таких сложных слов. Мохнатый начал было стараться:
– Аве! Аски… Мо-ва…
Потом махнул рукой и отвернулся от Пашки. Зато при виде Алисы он рассмеялся, показав все свои могучие клыки, и повторил:
– Алиса!
Потом снова показал на себя и повторил:
– Рын.
Остальным Алиса тоже понравилась. Мохнатые люди по очереди подходили к ней, и каждый представлялся, и каждому Алиса называла свое имя. Пашке это не нравилось, но на него никто не обращал внимания.
Потом мохнатые люди повели Алису к костру и посадили на круглый камень. А когда Пашка тоже постарался занять там место, его оттолкнули в темноту, и Рын зарычал, показав клыки. Пашка счел за лучшее подчиниться.
На костре, насаженное на железные пруты, жарилось мясо.
Один из мохнатых людей долго выбирал куски получше, потом протянул прут Рыну, который был здесь главным. Рын понюхал, одобрил мясо и, сняв кусок с прута, дал Алисе.
– Спасибо, – сказала Алиса.
Сзади из темноты донесся шепот Пашки:
– А он рук не моет.
Сам Пашка не отличался чистоплотностью, но сейчас у него было плохое настроение.
Алиса откусила кусочек, мясо было мягкое, но несоленое.
– Как? – спросил Рын. – Ах, добро? Кус-кус?
– Ах, кус-кус, – согласилась Алиса.
– Они здесь подземных крыс едят, – сказал злобно Пашка.
Рын услышал голос Пашки и не одобрил его тона, потому что, не поворачиваясь, метнул назад большую кость. Послышался удар и Пашкин крик:
– Так и убить можно!
Алиса вскочила:
– Пашка, тебе больно?
– Еще бы, крысоеды проклятые. Ты, Алиса, как хочешь, но я возвращаюсь в лодку и беру курс наверх.
На самом деле он, конечно, никуда без Алисы не двинется, но унижений Пашка не выносил.
– Пашка, ах! – сказала Алиса Рыну. – Уух, хороший!
– Нет, – отозвался Рын. – Он груб!
– Груб! Груб! Груб! – закричали остальные мохнатые люди.
Алиса обернулась и протянула Пашке кусок мяса.
– Не надо, – гордо сказал он. – У меня в лодке жареная курица есть.
Но мясо сжевал в мгновение ока.
Подошли две дикие мохнатые женщины, они стали щупать Алисины волосы, гладить шершавыми пальцами ее лицо. Алиса терпела, хоть и было страшновато.
– Алиса, – тут, Алиса, – кус-кус всегда, – сообщил Рын.
– Нет, – сказала Алиса. – Спасибо за гостеприимство, но у нас здесь дело.
Издали послышались голоса. Они приближались.
Мохнатые люди поспешили туда, где тускло светили факелы. Вскоре к костру подошла еще одна группа подземных жителей. Они волокли за собой большую мохнатую тушу. Морда была оскалена, острые зубы оскалены – это же медведь! Огромный черный медведь!
– Вот это добыча! – сказал Пашка.
– А ты говорил – крысы, – сказала Алиса.
– Но крыс они тоже едят, даю слово, – сказал Пашка.
Женщины сбежались к медведю, начали каменными скребками сдирать с него шкуру.
Главный охотник, седой, хромой, обросший шерстью так, что сам был похож на медведя, сел к костру и, посмотрев на гостей, спросил Рына, кто такие.
Рын начал объяснять, больше жестами, чем словами.
– Я попрошусь с ними на охоту, – сказал Пашка. – С моим ножом я для них находка.
– Этого еще не хватало, – сказала Алиса. – Нам пора уходить.
– Нет, – сказал Рын. – Кус-кус свежий медведь.
– Он прав, – сказал Пашка. – Пещерного медведя мы еще не пробовали.
Охотники у костра принялись петь. Пели они заунывно, медленно и однообразно, а вместо припева хором рычали.
– Алиса от-туда? – спросил Рын, показывая наверх.
– Да, – сказала Алиса.
– Я – от-туда, – сказал Рын, – но… – Он искал слова, которых у него в языке было совсем немного.
– Давно? – спросила Алиса.
– Ой, да! – сказал дикарь.
Он стал показывать руками, как давно, и по мере того, как он рассказывал, Алиса поняла, что язык жестов становится ей все более доступен. А по тому, как Пашка, сидевший рядом, поддакивал Рыну, стало ясно, что и Пашка все понимает.
Много-много лет назад, показал Рын, никто не помнит сколько, племя его жило на Земле, наверху, где солнце и хорошая охота. Но потом пришли другие люди, похожие на Алису и на Пашку, совсем без волос, была война, многих мохнатых убили, и оставшиеся спрятались в пещерах. Но безволосые люди добрались и до пещер. Поэтому мохнатые ушли глубже под землю, пока не забрались так глубоко, что и забыли путь обратно.
– Вы же неандертальцы! – сообразил Пашка.
– Неа – что? – спросил Рын.
– Пашка, – сказала Алиса укоризненно, – как же Рын может знать слово, которое изобрели совсем недавно?
– А я думал, что они сами себя так называли, – сказал Пашка.
– А наверх не хочется? – спросила Алиса, она тоже помогала себе жестами, и Рын ее сразу понял.
– Страшно, – ответил Рын. – Потому что безволосые люди нас убьют.
– Нет! – возмутился Пашка. – Безволосые никого не убивают. Они цивилизованные, они овладели природой и летают в космос.
Рын Пашку не понял, но улыбнулся.
– Ты же видишь, – сказала Алиса. – Мы не хотим зла.
– Вы – другое дело, – ответил Рын. – Ты хорошая. Ты так похожа на женщину, которая попала к нам давно, когда Рын был маленьким. Она пришла сверху и осталась жить у охотников. Рын ее очень любил.
– Наверное, тоже заблудилась, – сказал Пашка.
– Я покажу, – сказал Рын.
Он повел гостей внутрь низкой пещеры, где остановился перед гладкой стенкой, на которой было много рисунков мелом.
– Смотри, – сказал Рын.
На стене был портрет женщины с длинными белыми волосами. Портрет этот был приблизительный, как будто его рисовал пятилетний ребенок. Так что угадать, кто нарисован, было невозможно.
– Смотри! – Пашка бегал вдоль стены и рассматривал рисунки. – Это мамонт! А это саблезубый тигр! Они здесь водятся?
– Совсем мало осталось, – сказал Рын. – Кус-кус нет. Даль ходи.
– Наверное, когда неандертальцы скрывались здесь от древних охотников, – сказала Алиса, – то и животные тех времен тоже стали прятаться в пещерах.
– Он кус-кус что? – спросила Алиса, показывая на мамонта.
Молодая женщина, что несла факел, нагнулась и подняла с пола белесую тряпку.
Алиса увидела, что это белый лишайник. Значит, здесь есть подземные растения, которые никогда не видели света.
– Рын – кус-кус нет, – сказал охотник, и это значило, что лишайники не годятся людям в пищу.
– Ого! – воскликнул Пашка. – Что мы видим!
На стене был изображен настоящий дракон, вокруг которого, словно для масштаба, были нарисованы маленькие человечки с копьями.
– Драка, – сказал Рын. – Много кус-кус, но бух!
И Алисе стало ясно, что в таком драконе много мяса и он – желанная добыча для неандертальцев, но, к сожалению, охота на него очень опасна и многие погибают во время нее. И чтобы Алиса в этом не сомневалась, Рын показал на лежащего у ног дракона человечка.
– Амба! – сказал он.
Пашка, не отрываясь, глядел на дракона, и Алиса поняла, что теперь Пашка не поедет обратно до тех пор, пока не отыщет и не поразит в честном бою подземное чудовище.
– Учти, – сказала Алиса, – если драконы здесь и сохранились, то их нужно немедленно занести в Красную книгу и охранять как зеницу ока.
– Ладно, – согласился Пашка. – Одного мы с тобой поразим, а остальных будем охранять как зеницу ока.
– А кто рисовал все это? – спросила Алиса.
– Рын! – Охотник ударил себя кулаком в грудь, и звук получился такой гулкий, что по пещере раскатилось эхо.
Женщина подняла с пола кусок мела, Рын жестом велел Алисе встать к стене, прижавшись спиной, и быстро обвел ее мелом, потом велел отойти и показал на Алисин силуэт на стене, очень гордый своим мастерством.
– Так каждый может, – сказал Пашка, – тоже мне художник!
Но этим работа Рына не закончилась. Поглядев на Алису, он вернулся к своему рисунку и нарисовал два кружка на месте глаз, потом вертикальную полоску – нос и горизонтальную – рот. Затем подошла очередь волос – их он нарисовал прямыми линиями, и теперь Алиса стала точной копией той женщины, что была нарисована раньше. Сходство поразило и самого художника.
