Лев Кузьмин - Капитан Коко и Зеленое Стеклышко
— А мы и не обижаемся. Но историю услышать очень хотим. Это, наверное, интересно!
— Интересно-то интересно, — вздохнул пингвин и осторожно выглянул из пещеры: не подслушивает ли кто? — Интересно-то интересно, да секретно! Но так и быть, я расскажу вам всё. Правда, история наша не записана нигде, и во всех подробностях её помнят лишь старые пингвины, но если им верить…
Если верить чудесам,
То Антарктикой когда-то
Правил честный император
По прозванью Только-Сам!
Очень вежлив,
Очень важен,
Соблюдая строгий тон,
В модном фраке цвета сажи
Выходил к вельможам он.
В ослепительной манишке
Император щеголял…
Но — и всё!
В другом излишка
Ни себе и ни сынишке
Он ни в чём не позволял.
И бездельничать не мог он!
Выйдут слуги по утрам
Снег расчистить за порогом —
Он кричит:
«Нет, нет! Я сам!»
На обед дворцовый повар
Тушит рыбное рагу —
Император вновь:
«Ну что вы!
Я кухарить сам могу!»
И спешит на побережье,
И, забыв про модный фрак,
Удит рыбу там прилежно,
Как совсем простой рыбак.
А потом на кухне гладит
Фрак горячим утюгом,
А потом шагает в садик
За наследником-сынком…
И, конечно, все вельможи
Возмущались:
«Это что же?
Господа! Ну как же так?
До чего правитель дожил!
Слуг нисколько не тревожит
Не иначе он дурак!
Нет,
С правителем таким
Жить мы больше не хотим!»
И вельможи
Ночью
Тайно
К императору вошли
И беднягу взяли в спальне
И на лёд поволокли.
Притащили,
Отыскали
Пострашнее глубину,
Раскачали
И сказали:
«Блямс!
Тони!
Иди ко дну!
Утопай в пучине… Вот как!
Нам не жаль тебя!»
Но… ах!
Император, словно пробка,
Всплыл в бушующих волнах!
Окунуться только рад он,
Рад поплавать между льдин —
Потому что император,
Этот чудный император,
Был, друзья мои,
Пин!
Гвин!
Настоящий,
Работящий
Чернохвостенький Пингвин!
— Ну-у! Неужели пингвин! — обрадовался петух. — А что он сделал потом? Как рассчитался с вельможами?
— Да рассчитываться и не пришлось. Вельможи так всполошились, так застучали от злости сапогами, что льдина треснула, и они — буль-буль! — друг за дружкой пошли на дно.
— А император?
— А император остался жить-поживать, рыбку ловить да сынка растить!
— А потом?
— Потом, когда у него появились внучата, каждому из них было дано прекрасное имя — Императорский Пингвин. В честь дедушки. Вот и вся наша история…
— История — хоть куда! Но почему вы держите её в секрете?
— Да просто потому, что нам неизвестно, все ли вельможи — ночные заговорщики потонули. Ведь если кто-то из них выплыл, то рано или поздно, а нам навредит. Мы очень этого боимся. Вот и с капитаном Коко вышла неприятность только потому, что его приняли за вельможу.
— Какой я вельможа! — сразу встопорщился петух. — Я не менее честный, чем ваш работящий дедушка! А то, что ищу Валяй-Форси, так это ещё ничего не значит. Бездельничать там я не собираюсь. Погуляю денька три — и стану учить тамошних петухов собирать гусениц с капусты в огородах…
Но Императорский Пингвин ещё раз извинился, и Коко утешился.
А я пообещал, что никто их секретной истории не узнает; ну разве что ребятишки в Стране Моего Детства, а они-то пингвинов не обидят.
И вот настало утро, а с ним приплыли Синие Киты. Они гулко шлёпали могучими хвостами, пыхтели, как пароходы, и были на самом деле синими.
Один из китов сразу согласился доставить нас к берегам Самой Жаркой Страны.
— Где-то там, — пропыхтел он, — плавает моя мама. Я давно хотел повидать её.
И мы сразу подумали, какой величины должна быть у него эта мама, когда он сам-то не меньше хорошей баржи.
Но, по правде говоря, нас это касалось не очень, и лишних вопросов киту мы задавать не стали, а немедленно принялись готовиться к новому путешествию.
Размотав клубок шпагата, я сделал упряжь, похожую на громадную узду с поводьями. Узду я накинул на кита, а поводья привязал к сундуку.
Кит из дырки во лбу выпустил фонтан, шевельнул хвостом, поводья натянулись — и мы отчалили от холодных, но гостеприимных берегов Антарктиды.
Пингвины провожали нас до самых дальних айсбергов, а затем мы втроём вышли в пустынный, открытый океан.
Глава девятая
МАЛИНОВАЯ ЛОШАДЬ И САМАЯ ЖАРКАЯ СТРАНА
Кто никогда не ездил на китах, тот много потерял! Если бы у меня была возможность, если бы я мог выбирать, то всегда-всегда путешествовал бы не на кораблях, не на лодках, а только на китах.
Разумеется, если бы они сами на это согласились. Разумеется, если бы они сами пригласили меня, как это сделал наш Синий Кит.
Плыть было замечательно.
Океан на этот раз не рычал, не грохотал. Он словно бы призадумался над тем, что натворил вчера. Сундук вслед за китом мчался по океанской глади со скоростью быстроходной яхты. Из воды то и дело выскакивали пёстрые летучие рыбки. Они, как деревенские ласточки, проносились прямо над нашими головами. А навстречу по спокойной воде мчались крохотные, величиной с промокашку, кораблики. Это морские жители, велеллы, плыли на своих изумрудно-синих парусах. И мне очень захотелось что-нибудь весело спеть. Что-нибудь такое, что было бы не хуже песенок петушиных.
И я запел:
Кто видел хоть однажды
Зелёного кота,
Малиновую лошадь
И синего кита?
Котов таких, конечно,
И сам я не встречал
И лошадь странной масти
Нигде не замечал!
Но синий кит, поверьте,
На самом деле есть!
Взаправду повстречаться
С ним выпала мне честь.
На берег Антарктиды
Я прибежал чуть свет,
Кит выглянул из моря
И крикнул мне: «Привет!»
Он пригласил: «Нырни-ка!
Водица — красота!»
А сам был синим-синим
От пасти до хвоста.
А сам
Всё сине море
Загородил собой,
Над ним легко взвивался
Фонтанчик голубой.
Нырять к морскому зверю
Не стал я с высоты,
Но всё ж таки поверил:
Есть синие киты!
Я всем теперь отвечу
И на другой вопрос:
Малиновая лошадь
Имеется всерьёз!
Она в лесной избушке
В малиннике живёт,
Малиновое сено
За столиком жуёт.
А рядышком на печке
Уснул зелёный кот,
Он ждёт со мною встречи
Во вторник через год.
Его щекочут мыши,
А он себе храпит:
Зелёному лентяю
Всё снимся я да кит!
Мне казалось, что Коко засмеётся, подхватит песенку, но он почему-то совсем грустно произнёс:
— Да, да… Если на свете живут синие киты, то, наверное, где-то живут-поживают и малиновые лошади, и зелёные коты. Но это ничуть не смешно.
И петух вдруг заплакал.
Я удивился:
— Что с тобой? Уж не захворал ли ты морской болезнью?
— Нет, я не захворал. Я ни капельки, Лёвушка, не захворал, но я вспомнил Страну Нашего Детства. Услышал про кота на печке, про лошадь в малиннике — и вспомнил…
И петух опять завсхлипывал, и слезы катились даже по его шёлковой бородушке.
— Не надо падать духом! — утешал я товарища. — Посмотри, как старается кит. Он скоро привезёт нас к берегам Самой Жаркой Страны, и там, может быть, мы увидим и Валяй-Форси.
— Ах! Мне уже больше не хочется искать Валяй-Форси! Я хочу домой… — вздохнул петух и отвернулся. Он стыдился своих слез.
Но я не упрекнул его. Я верил, что мой товарищ в пути не струсил, а плачет лишь из-за сильной усталости. Я и сам едва держался.
Вот так, то грустя, то радуясь, мы плыли по океану к Самой Жаркой Стране. К Стране, у берегов которой плавала мамаша Синего Кита.
И вот из-за горизонта выглянули далёкие пальмы, а под ними ярко зажелтела узенькая песчаная полоска.
Наш океанский конь резко убавил ход и басом прогудел:
— Ближе не могу-у! Слишком мелко! — И я снял упряжку с его могучей спины.
— Спасибо, дорогой кит! Кланяйтесь вашей маме.
— Непременно поклонюсь! А благодарить не стоит. Я даже и не заметил, что вы прокатились на мне, — ответил кит, и его синий хвост сразу исчез в синем океане.
А мы немножко погребли зонтиком и вскоре высадились на берег. Там было не прохладней, чем в натопленной бане.
Там страусы в плавках,
А зебры в тельняшках,
И голый совсем
Бегемотик, бедняжка.
Ему бы
В жару бы
Мороженок пуд,
А нам бы
Воды газированной пруд!
Там даже слоны
От жары
Темнокожи,
А мы стали тоже
На уголь похожи.
Нам так припекает
Затылки и пятки,
Что в тень под кусты
Мы бежим без оглядки!
Мы и впрямь на глазах друг у друга начали темнеть. И это было бы весело, если бы хоть кто-нибудь чего-нибудь дал нам попить! У меня от жажды свело губы, а петух распустил крылья и широко разинул клюв.
