Константин Глебов - Кыш-Пыш и армия Вия
У великана была сравнительно маленькая голова, толстые руки, огромный живот и ноги, напоминавшие две колонны. На этом его сходство с человеком заканчивалось. Так выглядит вылепленная из хлебного мякиша детскими руками фигурка человечка. Только эта была живой и в сотни раз больше.
— Ничего себе игрушка. Что это? — севшим голосом спросил Никифор.
Вий гордо ответил:
— Это мой голем. Он не очень красив, зато достаточно силен.
Никифор огляделся на Лисачку и Хроля. Молодая ведьмочка была испуганно не меньше его. Хроль смотрел на голема с интересом, как на любопытный научный экспонат, не более того.
Испуг Никифора быстро сменился злостью на Хроля.
"Неужели, он всерьез думает, что я стану драться с этой ходячей горой. Голем, просто, раздавит меня и головой не поведет".
Как будто прочитав его мысли, Вий приказал голему:
— Растопчи этого человека, сотри его в порошок!
Голем шагнул вперед, Никифор едва успел отскочить в сторону. Удивленно осмотрев свою ногу, видимо, ожидая увидеть под ней, останки расплющенного человека, Голем поднял маленькую голову и сердито уставился на Никифора. Выставив вперед себя руки с короткими обрубками пальцев, он, снова, бросился вперед на человека. Никифор легко увернулся от столь не дружелюбных объятий. К счастью, его противник не обладал мощным интеллектом, иначе Никифору пришлось бы туго.
Увернувшись еще от нескольких попыток схватить его или растоптать, Никифор почувствовал, что так нужно срочно что-то предпринять. Голем не испытывал чувства усталости или голода, в отличии от человека. Пора было пускать в ход перчатку. Но Никифор оттягивал этот момент до последнего, точно не зная — поможет она или нет. Ведь, перчатка была его единственным оружием.
Ждать помощи от Хроля тоже не приходилось. Он оставался в стороне, не во что не вмешиваясь и наблюдал за всем, изредка поглаживая филина на плече.
Игра в кошки-мышки с трех метровым великаном начинала утомлять Никифора. Он, просто, не представлял, как сможет победить этакую громадину.
"Чего боится голем? Эх, спросить об этом у Глеба Порфирьевича. Он на своем веку многое повидал, авось и сейчас, дал бы дельный совет."
Но шефа не было рядом, зато глиняное чудовище, желавшее его смерти, находилось совсем близко.
Наконец, когда в очередной раз Никифор чуть было не оказался под пятой глиняного великана, он понял, что медлить больше нельзя и надел перчатку, шепнув ей:
— Приказываю — разнеси этого здоровяка в щепки. Ну, или хотя бы, не дай ему убить меня.
Дальше произошло примерно тоже, что и в прошлый раз. Никифор испытал несколько малоприятных секунд, когда тело его пронизывала незнакомая энергия. Правда, в этот раз все было не так ужасно. Возможно, потому что он был готов к этому или попросту, начинал привыкать.
Никифор сам бросился на голема, чего тот никак не ожидал. Его пьянила собственная сила. Он плохо понимал, что собирается делать. Но этого и не требовалось. Перчатка все могла сделать за него сама. Да, с ней, он способен переворачивать горы и если надо, достать до луны, пронеслось у Никифора в голове, прежде чем он обрушился на глиняного великана.
* * *Лисачка с волнение наблюдала за происходящим. Голем выглядел чудовищно огромным по сравнению с Ники. Как он сможет его победить? Это невозможно. Сомнения постепенно начинали овладевать ею. Дарованная тетушкой перчатка была грозным оружием, но даже с ней у Ники не было шансов.
Лисачка несколько раз бросала на Хроля обеспокоенные взгляды. Разве, ему не заметно, что силы в поединке слишком неравный? Тетушка говорила о нем как о великом волшебнике, у которого с Вием давнее счеты. Так почему он дает Вию такой шанс на победу?
Хроль сохранял спокойствие, изредка прислушиваясь к тому, что шептала ему птица на плече. Когда один раз голем чуть было, не раздавил Никифора, Лисачке решилась, что в следующий раз она обязательно вмешается сама. Пусть это и не по правилам поединка.
Но встретившись взглядом с Хролем, девушка безошибочно прочла в пронизывающих глазах волшебника.
"Не вмешивайся, девочка! Все будет хорошо, я обещаю!"
И как бы в подтверждения своих слов, он едва заметно взмахнул плечом, подбрасывая в ночное небо огромную птицу. Филин о чем-то ухнул над местом схватке, а потом исчез в ночи.
Поединок продолжался…
* * *Влекомый чудесной силой перчатки, Никифо взбежал по глиняной спине великана, словно по крутому утесу и оказался на его плече. Голем сделал неуклюжую попытку стряхнуть человека с плеча. Одна нога Никифора соскочила и он потеряв равновесие больно шлепнулся грудью о твердое, словно камень плечо. Чтобы окончательно не упасть на землю, ему пришлось схватить великана за небольшую выпуклость на лице, означавшую, видимо, нос. Голем тут же разъяренно ударил себя кулаком по носу. Мелкие куски глины полетели в разные стороны. Никифор чудом успел убрать руку и уже опять стоял на ногах.
Голова великана напоминала перевернутый горшок, полностью лишенный волос. Создавая свое чудовище, Вий не позаботился о его красоте, только о разрушительной мощи. Но на затылке великана, Никифор увидел отверстие размером с кулак, в нем находился окутанный голубым свечением медальон. Дальше Никифор не успел ничего рассмотреть. Его левая рука, затянутая в кожаную перчатку, действовала самостоятельно. Она как следует, замахнулась и со всего духа обрушилась голему по голове. Такой удар свалил бы, наверное, и быка. Голем зашатался.
Левую руку Никифора обожгло нестерпимой болью. Перед глазами у него на мгновение стало темно и он начал падать. Боль тут же отступила куда-то далеко в сторону. Не нужно было больше драться, Никифор, просто, падал и падал. Мельком он увидел лица наблюдавших за поединком. Торжество и злобу у Вия, испуг и отчаянье у Лисачки, любопытство и задумчивость у Хроля.
Никифор упал на землю.
На самом деле ему показалось, что это земля свалилась на него.
— Вставай, Ники, вставай! Он раздавит тебя! — откуда-то издалека донесся испуганный голос Лисачки.
Никифор поднял глаза и увидел гору падающую прямо на него. Конечно, это была не совсем гора, а всего лишь нога голема. Но это не важно, когда вас пытается раздавить двухсот пудовая масса. Последнее, что успел подумать Никифор, было:
"Вот и все, это конец. Интересно, что скажет Глеб Порфирыч, когда увидит мое обезображенное тело?"
— Замри! — выкрикнул Хроль, одновременно выбрасывая вперед руку для сотворения заклинания — Остановите поединок, я приказываю!
Голем застыл в совершенно невероятной позе, подняв одну ногу над Никифором. Он силился опустить ее, но заклинание, примененное Хролем, сделала голема неподвижным.
— Я этого не потерплю. — взревел Вий — Ты нарушаешь данное тобой слово, Хроль.
— Ты ошибаешься, Вий. — холодно ответил профессор сверхъестественных наук.
— Поединок нельзя прекращать до тех пор, пока один из противников не будет поверженным или не признает себя таковым.
— Поединок будет продолжен! После того как я решу, что обе стороны находятся в равных условиях. До настоящего момента, я в этом сильно сомневался.
Вий открыл было рот, чтобы возразить, но Хроль прищурился глядя на него и негромко добавил:
— Или, может быть, ты хочешь решить это дело между нами, один на один?
Вий сердито захлопнул челюсть.
— Поступай, как знаешь.
Хроль удовлетворенно кивнул и развернувшись, выжидающе посмотрел в сторону моста, как будто ожидая появления еще кого-то.
* * *Сознание постепенно возвращалось к Никифору. Он все еще лежал на земле, но над ним уже не нависало ужасающее, глиняное чудовища. Вместо, голема он увидел Лисачку склонившуюся над ним, с красными от слез лицом.
— Ники, я так испугалась за тебя! Я думала, ты разбился насмерть, когда упал с голема.
Никифор потер затылок. Потом ощупал свое тело. Кажется, он был цел, вот, только его левая рука… Никифор поспешно стянул с нее перчатку рыцаря и скривился от сильной боли. Не удивительно, если бы это был перелом, учитывая, с какой силой он обрушил свой удар на голову голема. Виновата во всем было, конечно, перчатка. Эта она нанесла удар "не подумав" и искалечила ему руку. Но с другой стороны, как можно винить перчатку в том, что она "не думает"?
— Дай посмотрю. — сказала Лисачка.
Она ощупала его кисть, попробовала насколько сгибаются и разгибаются пальцы и тут же сделала заключение как доктор с двадцатилетним стажем.
— Ушиб, конечно, сильный, но я постараюсь заговорить, чтобы не болела, а через две-три недели, ты и не вспомнишь.
Никифор с сомнение посмотрел на свою искалеченную конечность. Перчатка смягчала любой удар, но даже она не смогла полностью смягчить удар такой силой.
А как же голем?
Никифор, только сейчас вспомнил, что поединок еще не окончен.
