Виталий Мелентьев - Черный свет
Виктор поддел ногтем металлическую пластинку и открыл дверцу. За ней, в нише, виднелась рукоятка с красной чертой и кнопкой.
— Все сделано, — доложил он роботу.
— Теперь поставьте, совместите, соедините, срастите, слейте красную черту на рукоятке, лимбе, диске, регуляторе с красной чертой на моем теле, на металле, и на оболочке. Как вы меня поняли? Как вы меня поняли? Повторите.
— Совмещаю красную черту на лимбе с красной чертой на оболочке.
— Вы поняли правильно. Совмещайте.
— Совместил! — доложил Виктор, передвинув рукоятку в нужное положение.
Робот помолчал, словно прислушиваясь к тому, что в нем происходит, и неожиданно запел. Ребята вздрогнули — так это было неожиданно, а робот пропел:
— Ну, на-ажми-и-те мне-е кно-опку. Ну, на-жми-те мне кно-опку!
Виктор нажал.
— А те-пе-ерь о-тхо-ди-те-е к до-ро-ге-е… Отходи-те-ее… к до-о-о-оро-о-ге бы-ыстре-е-й. Побыстре-е-е-й!..
Голос у робота оказался приятным. Он походил на звуки электрической гитары, но в нем звучали жалобные нотки, от которых у ребят защипало глаза. Подумать только, робот явно самоуничтожался. Это было что-то вроде самоубийства. И каким бы робот ни был созданием, все-таки он был мыслящим существом, и жалость все больше охватывала ребят.
— Зачем ты это сделал? — с упреком спросила Валя.
— Но он же просил, — растерянно пролепетал Виктор. — И я же не представлял, что… — Но он тут же рассердился. — А почему ты думаешь, что он самоуничтожается? Может, он еще на что-нибудь запрограммирован. И если ему не сделать то, что сделали мы, вернее, я, ему будет еще хуже. Ты знаешь, что там у него внутри?
Валя смутилась и пробормотала:
— Я, конечно, не знаю… Но все равно жалко… Хоть он и вредный, и чудак… а все равно…
— Хватит болтать. Пошли к дороге.
Робот словно специально ожидал окончания этого разговора и опять запел:
— По-обыстре-ей! По-обыстре-ей!
Теперь его голос звучал резко и властно. Ребята невольно прибавили шаг, часто оглядываясь. Корабль, укороченный и какой-то жалкий, стоял на дымном от росы лугу, освещенный занимающимся рассветом. Из люка донесся почти человеческий голос:
— Прощайте! Прощайте!
Лес подхватил этот голос и влажно ответил: "…щай… щай…"
Выходной люк захлопнулся. Над кораблем заструился воздух. Темно-серое тело корабля стало быстро и неуловимо светлеть. Воздух струился все гуще и быстрее, смазывая контуры корабля, и он словно исчезал в этом струящемся мареве, которое столбом тянулось к начинающему зеленеть небу и пропадало в нем.
Через несколько минут все было кончено. Там, где стоял корабль, пронесший ребят из одного конца Галактики в другой, не было ничего. Совершенно ничего. Только на примятой траве темнело пятно от испарившейся росы. И никто не знал и никогда не узнает, был ли там корабль или не был: он действительно испарился.
Ребята стояли грустные и какие-то ошарашенные. Валя молча ткнула каждому в руки по тюбику, и они механически, не думая, стали пить последние мёмбянские напитки. Они освежили и укрепили ребят.
— Ну что ж… Надо добираться домой. Пошли к дороге.
— Ох и достанется же нам! — покрутил головой Андрей. — Поди докажи, что с нами произошло на самом деле.
— Ну и что, что достанется? — храбро сказала Валя. — Зато пусть они посмотрят то, что мы видели.
Ребята переглянулись. А что, в самом деле? За то, что они видели, можно выдержать любые наказания. Все они не так страшны, как то, через что они прошли и вернулись на свою Землю.
И они бодро пошагали к дороге. В этот ранний час по ней проносились только огромные фургоны междугородных перевозок. Их водители всегда спешили, и, главное, им не разрешалось брать попутчиков. Они шли как курьерские поезда, без промежуточных остановок. Так мимо ребят промчалось две машины. А третья резко затормозила. Из нее выскочил шофер и заорал на всю дорогу:
— Это вы пропадали целую неделю?
Ребята переглянулись. Они считали, что их не было двое суток. Ну трое, в крайнем случае. Шофер понял это переглядывание по-своему.
Он рявкнул:
— А ну, садись в машину, беглецы этакие!
В конце концов, главное было сделано — машина их брала, а уж в ней можно было разобраться в том, что произошло. Они уселись в просторной кабине, и за спинами у них тихонько похрапывал второй шофер, удобно разлегшийся в почти таком же спальном мешке, в каком спали ребята в космосе.
— Это что за машина? — сейчас же поинтересовался Андрей.
— Новый "КамАЗ". Что, не видел таких?
— Видел почти такие же, но в кабине не бывал.
— Ну ладно, рассказывайте, где же вы пропадали. Тут даже вертолеты вас искали. Ведь вас зовут Витя, Валя и Андрей? Так?
— Так.
— Так где же вы пропадали? Только не врать!
— А зачем нам врать? — скромно ответил Андрей. — Были мы на обыкновенной Мёмбе. Вот только что прилетели и пошли домой.
— Это что за Мёмба? — подозрительно спросил шофер.
— Мёмба? Это планета такая. На той стороне Галактики. Как раз там, где наша Галактика врезается в соседнюю. Но там уже действует Старшая Цивилизация.
Шофер подозрительно посмотрел на Андрея, потом на безмятежно сидящих ребят и рассердился:
— Ну, хватит! Я вас серьезно спрашиваю. Тут в округе на триста километров из-за вас вся милиция на ноги поднята, и радио и телевидение талдычит — пропали трое ребят. А вы мне — Мёмба. Не можете говорить правду — молчите. Но не врите.
— Знаете что, дядечка, — вдруг пропела Валя на мотив, которым пользовался робот, — мы не врем, мы действительно были на обыкновенной Мёмбе. И мы действительно только что прилетели. И мы знаем, что нам никто не поверит. Но мы все-таки говорим правду. И чтобы вы нам поверили, вот, попробуйте. — Она протянула опешившему шоферу тюбик с первым блюдом мёмбянской кухни. — Если вы ели что-нибудь подобное, тогда считайте, что мы врем.
Шофер несколько обалдело посмотрел на Валю, на тюбик и нерешительно взял его:
— И что с ним делать?
— Откусите кончик и — пробуйте. Шофер так и сделал. Он осторожно почмокал и вдруг засмеялся:
— Хитренькие! Разыгрываете! Это вам подарил кто-нибудь из тех, кто вас искал, а вы все выдумали.
На этот раз в разговор вступил Виктор. Ему не нравилось недоверие шофера.
— Ну, если бы нас нашли те, кто нас искал, они бы, конечно, нас не отпустили, да еще ночью, да еще посреди дороги. Верно?
— Верно… — нерешительно подтвердил шофер.
— Но главное — другое. Валя вас попросила попробовать и решить — ели вы такое или не ели. И вот если вы такое ели, значит, мы врем. Ведь так она вас просила?
Шофер кивнул и задумался. Потом опять попробовал содержимое тюбика, посмаковал и решительно отложил тюбик:
— Ладно. Допустим. Ну и что же вы там видели, на этой самой Мёмбе?
Андрей стал рассказывать о полете, о приключениях, быте и нравах серебряных людей. Шофер слушал, рулил и время от времени переспрашивал: "Шесть ног, говоришь? А что? Самый лучший вездеход". "Грши, говоришь? А что? Я наших дельфинов видел — умнющие звери". "Черная дыра, говоришь? А что? Сам читал! Имеются такие — сплошная загадка природы".
На повороте в наш город он не затормозил, а лихо повернул и спросил:
— Где живете-то?..
Андрей назвал адрес, и шофер сказал:
— Вообще-то вас следовало бы доставить прямо в милицию — она же вас ищет. Но мне кажется, что после таких приключений да попадать в милицию, хоть и с добром, все равно не стоит. Я вас отвезу прямо домой.
Очень хорошо сказал шофер, по-доброму сказал, а сердечки заныли. Предстояла и радостная, и в то же время не слишком радостная встреча с родными и близкими. Не унывал лишь Андрей.
— Чего носы повесили? Самое главное — вернулись. А там поживем — разберемся.
Они распрощались с хорошим человеком — шофером, который поехал в дальний-дальний рейс и на остановках и ночевках стал рассказывать своим товарищам, таким же шоферам, как и он, о приключениях ребят. Ему, конечно, вначале никто не верил, но он показывал тюбик и кое-кому давал попробовать мёмбянского варева. И тогда ему начинали верить. И те, кому шофер рассказал историю полета на Мёмбу, пересказывали рассказ другим, и кто им верил, а кто и не верил. Хотя большинство стало верить, даже без предъявления тюбика.
В наши дни может случиться всякое. Так что лучше поверить, чем не поверить…
Глава четырнадцатая
ДОМА
Ребятам пришлось труднее. Когда они с опаской подошли к нашему дому, в нем еще не светилось ни одно окно — все жители спали. Свежело, и по телу побежали мурашки. Посовещались, куда вначале податься, и Андрей решительно сказал:
— Пошли ко мне. У меня родители добрые. Если даже и рассердятся, то быстро отойдут.
И они пошли к Андрею. Насвистывая, как будто он только что возвратился с обыкновенной прогулки, Андрей нажал на кнопку электрического звонка, несколько секунд подождал, опять нажал несколько раз, приговаривая:
