Борис Батыршин - Египетский манускрипт
Короче — нервы не выдержали. И, как результат — вместо заинтересованного партнёра у них на руках — избитый в кровь пленник. Одно утешало — закидывая бельгийца в пролётку, Дрон не забыл прихватить и его саквояж. Так что теперь о дефиците царской валюты можно надолго забыть — саквояж оказался буквально набит пачками разносортных купюр, среди которых нашлись и солидная пачка беловатых фунтов.
Что делать дальше, Геннадий совершенно не представлял, а потому — импровизировал и тянул время, разыгрывая вместо допроса комедию. Однако, долго это продолжаться не могло.
— Вы ведь понимаете, где находитесь, не так ли? — вкрадчиво спросил Геннадий.
К его удивлению, Стрейкер кивнул.
— И вы бывали раньше в этом времени?
Снова кивок.
Геннадий внутренне возликовал. Бинго! Спрашивал он наугад, руководствуясь лишь смутными подозрениями — уж очень спокойно воспринял их пленник поездку в автомобиле через всю Москву.
— Вас, вероятно, водил сюда господин Евсеин. Отвечайте, господин Стрейкер, чего уж там…
Бельгиец откашлялся.
— Да. Доцент… то есть, Вильгельм Евграфович дважды проводил меня через Тоннель Хроноса на эту сторону. В последний раз мы пробыли здесь около трех часов.
— «Тоннель Хроноса?» — Недоуменно спросил Геннадий. — Это, видимо…
— Так господин Евсенин называл тот проход, по которому вы доставили меня сюда. — пояснил пленник. — Коридор, соединяющий прошлое будущее. Самая великая тайна подлунного мира.
Дрон хмыкнул. Пафос бельгийца его забавлял.
— Два раза, значит… — протянул Геннадий. — Вот как… а сам он много раз здесь бывал?
— Насколько мне известно — около пяти раз. Причем первые два визита продолжались буквально несколько минут.
— Понятно. — Кивнул Геннадий. — И вы его, значит… кочергой?
Яша успел подробно рассказать ему о том, что удалось узнать в ходе расследования.
— Да, — не стал запираться Стрейкер. — А что мне оставалось? Проклятый упрямец категорически отказался иметь со мной дело — видимо, заподозрил, старый мерзавец…
— Ну почему же сразу «мерзавец»? — ухмыльнулся Дрон. — Не захочет иметь дело — и не будет. Его право.
— А деньги у меня брать, значит, захотел? — Стрейкер вдруг сорвался на крик. — Я вложил в его исследования больше пяти тысяч фунтов, оплатил экспедицию в Сирию, а он, значит, о праве вспомнил? Любому цивилизованному человеку ясно, что открытие принадлежит тому, кто финансировал изыскания! А этот, видите ли, решил вспомнить о долге пред Россией и человечеством!
Геннадий машинально отметил, что Бельгиец, поначалу говоривший с отчётливым акцентом, теперь, разволновавшись, совершенно от него избавился.
— Так он тебя кинул? — довольно заржал Дрон. — Ну, красава, доцент! — с вами, гейропейцами, и надо.
— Погоди, Дрон, — вмешался Олег. — И вообще, это не те европейцы, никаких геев у них ещё нет.
— Нет — значит, будут, — не соглашался Дрон. — У них это в генах. И вообще, я читал, что у них там, во всяких элитных школах это дело всегда уважали. Уважали ведь, пра-ативный, так? — и он похабно ухмыльнулся, наклонившись к самому лицу пленника.
— Это в Англии… — начал, было, спорить, Олег, но Геннадий решительно пресек неконструктивную дискуссию:
— Все, заткнулись. А вы, господин Стрейкер, продолжайте, не стесняйтесь. Так что за изыскания доцента Евсеина вы финансировали?
* * *— «Абонент не отвечает или находится вне зоны доступа».
— Опять! — Ольга в раздражении хлопнула крышечкой мобильника. И тут же снова раскрыла и принялась нажимать кнопки.
— «Абонент не отвечает или…»
— Да что ж это такое?
Уже не меньше четверти часа девушка пыталась дозвониться Геннадию. Каретников ждал в машине; сначала он пытался как-то успокоить Ольгу, пытался внушать ей, что ничего страшного не произошло, дело житейское и вот-вот абонент наконец окажется в сети — но с каждым словом он всё меньше и меньше верил в то, что говорил. Абонент в зоне доступа не появится. Он, скорее всего, сознательно не отвечает на вызовы.
Звонок Ольги застал Каретникова на пути домой, так что добраться до места оказалось делом десяти минут. По дороге Андрей Макарович удивлялся, как легко он поверил первому же звонку незнакомой девицы; видимо, дело было в том, что все последние дни, особенно, после фестиваля в Коломенском он ожидал чего-то подобного. Отвратительнейшее состояние — кожей, печёнкой чувствовать, как назревают события — и не иметь никакой возможности сделать хоть что-нибудь.
Выслушав сбивчивый рассказ Ольги, Каретников порадовался, как ему повезло с рассказчицей — девушка, заканчивающая третий курс отделения хирургических сестер в первом меде, знала о чём говорила. По всему выходило, что дела несчастного лейтенанта были не радужны. «Волшебный чемоданчик» как всегда, лежал на заднем сидении и, выруливая на улицу Казакова, Каретников уже прикидывал: до Спасоглинищевского, где находится раненый, не более четверти часа. Рана уже обработана, причём обработана квалифицированно. Если дело обстоит именно так, как рассказала девица, то главное сейчас — стабилизировать состояние Никонова, а там уж думать, как перебрасывать его на эту сторону. Доктор и мысли не допускал, что раненого придётся оставить в 19-м веке; там у него, скорее всего, не будет ни единого шанса.
И вот — уже четверть часа они стоят здесь, на Улице Казакова… она же Гороховская. Поначалу Каретников толком не понял кого именно ждёт Ольга, и с какой стати бусинка от чёток, ключ к порталу, который Олегыч берёг как зеницу ока, попала к какому-то загадочному Геннадию. Но, чем больше он вникал в ситуацию (Ольга, в перерывах между попытками дозвониться, сбивчиво рассказывала о событиях последних дней), тем сильнее убеждался — звонит она зря. ТО, что Ольга отдала бусинку в обмен на его, Каретникова, телефон, не заподозрив ничего дурного, можно было объяснить разве что состоянием сильнейшего стресса, в котором пребывала девушка. И ни чем, кроме как крайней наивностью, нельзя назвать то, что она раз за разом, упорно вызывает этого Геннадия, хотя уже очевидно — заполучив драгоценный шарик он не собирался выполнять обещание и переправлять их в прошлое. Логично — зачем? Судя по тому, что Каретников успел понять, не в меру независимая Ольга успела уже изрядно поцапаться со своим бывшим бойфрендом вот тот и решил воспользоваться удобным случаем — разом избавиться от ставших опасными «союзников» и получить заветный ключ от межвременного прохода. И никакой уголовщины — Ольга навсегда останется в своём времени, а Никонов умрет от раны; в 19-м веке спасти его наверняка не сумеют.
Если Каретников до сих пор не попытался изложить эти, очевидные, в сущности, соображения Ольге, — то лишь потому, что, как врач, понимал: это немедленно вызовет истерику.
— Да сколько же можно? Уже полчаса звоню… Андрей Макарович, а может он нарочно не отвечает?
Так, похоже, начинает прозревать… Каретников собрался, было, сказать нечто успокоительное, но тут в кармане его зажужжал мобильник.
— Каретников слушает.
— Доктор Каретников? Я не ошибся??. — голос в трубке был знаком. — Это Роман, мы с вами в Коломенском познакомились. Помните — я еще с бароном Корфом был — ну, конногвардеец…
— Да-да, конечно, рад вас слышать, Роман. Вы простите, я сейчас несколько занят, может быть…
— Да-да, конечно, доктор, только два слова. Вам, часом, моя сестра не звонила…?
— Секунду, юноша… — Каретников прикрыл аппаратик ладонью. — Простите, Оля, у вас, случайно, нет брата лет 25-ти?
— Ромка? — обрадовалась Ольга. — Это он? Но как же… — доктор, я ведь его на той стороне оставила! Значит, они здесь? Дайте трубку, я сейчас ему все объясню!
Катерников протянул девушке мобильник.
— Вы где? Как-на Гороховской? Мы тоже… ах, во дворе? А мы с доктором на улице стоит. Да-жа, скорее, ждем!
«Все-таки я был прав тогда, в Коломенском, — отрешенно подумал Каретников. — Вот и не доверяй теперь интуиции…»
От дома к машине быстрым шагом шел Корф. За ним, запихивая на бегу в карман мобильник, спешил молодой человек — тот самый, что был с «конногвардейцем» на фестивале…
Вслед за ними к машине побежал знакомый доктору мальчишка. Правда, видел он его только на пропитанных потом простынях, в жару…?
— Здрасте, Андрей Макарыч! — выпалил запыхавшийся Николка — Значит, Оля вас нашла? Ну вот, теперь все будет хорошо, вы ведь вылечите господина лейтенанта? А то его пулей прямо в грудь…
— Конечно, не волнуйся, — успокоил мальчика Каретников. — Вылечим мы его. Вот, только помоги мне…
Николка немедленно полез на заднее сиденье и завозился там.
— А нам только что телеграмму принесли! — проговорил он, вытаскивая из машины здоровенный медицинский кофр. — Олег Иваныч с Ваней завтра приезжают!
