Александр Житинский - Параллельный мальчик (сборник)
Олень презрительно взглянул на меня, покачал ветвистыми рогами и скрылся в лесу.
Переночевав в гостиничном чуме в поселке Асмунти, не доезжая немного до Рованиеми, мы отправились еще дальше на север и еще через несколько часов были у цели, в местечке Саарисельки.
Здесь нас определили в коттедж с сауной, и Лариса сразу принялась ее топить. А мы с Настей пошли к местному проводнику, знатоку золотоносных ручьев. Звали его Йокки, это был маленький кудрявый лопарь, очень подвижный, с большими ушами. Говорил на всех языках и на всех языках плохо.
– Та-та-та, – закивал он лохматой головой. – Солотто та. Путешь погатым.
– Что он говорит? – не поняла Настя.
– Он говорит, что я буду богатым.
Тут же выяснилось, что лицензия на старательские работы стоит десять евро в день с человека. И я прямо спросил этого Йокки, стоит ли овчинка выделки.
– Офшинкка? Йа! – выкрикнул он. – Сопирайтес, мы итем тута!
И мы пошли собираться. Лариса уже успела сделать заход в сауну и сидела на открытой веранде коттеджа, завернутая в махровое полотенце, распаренная, розовая и довольная.
– А вы дураки, – сказала она.
– Золото по осени считают! – огрызнулся я.
Мы с Настей переоделись в старые джинсы и резиновые сапоги, как велел Йокки, натерлись мазью от комаров и двинулись в тайгу. Или это была уже тундра, я не понял.
– Грузите золото в бочках! – крикнула нам вслед Лариса.
Мы едва поспевали за этим ушастым Йокки, который перепрыгивал коряги и протискивался сквозь завалы деревьев с ловкостью северной обезьяны локитта, которая когда-то водилась в лесах Финляндии. Потом лопари истребили их на воротники. Потом та же судьба постигла и лопарей.
Мы с треском и шумом ломились за Йокки.
Наконец мы пришли к ручью. Берег его был изрядно изрыт лопатами, которые валялись тут же. На берегу лежали круглые металлические лотки для промывки песка. Йокки схватил лоток, погрузил его в ручей и швырнул на него лопату песка. И стал двигать лотком туда-сюда, промывая песок.
Как вдруг его лицо озарилось улыбкой, он выхватил из воды что-то мелкое и поднял над головой.
– Солотто!! – завопил он.
И в самом деле, это был маленький самородок, похожий на голову курицы, величиною не больше фасоли. Как я потом узнал, этот самородок Йокки всегда подкладывал в песок, когда показывал старателям, как надо мыть золото.
Рекламная уловка.
Но мы с Настасьей поверили, схватили по лотку и принялись остервенело промывать песок.
Йокки бесшумно испарился. Он-то знал, какое это безнадежное занятие. Часа три мы просеивали этот песок, причем у меня зародилась мысль, что он уже многократно просеян несколькими поколениями старателей. Ни одной золотинки! Вдруг Настя показала мне песчинку, блеснувшую на солнце.
– Солото… – устало сказала дочь, подражая лопарю.
Я тут же посчитал, что такими темпами мы намоем на «мерседес» в течение всего ста двадцати лет.
Мы перекусили, и я снова взялся за лопату и лоток, а дочь отправилась в лес есть чернику.
Внезапно у ручья появилась процессия, состоящая из маленького восточного человека с усами, похожего на Саддама Хусейна, трех его слуг в тюрбанах и Йокки, который их вел, о чем-то говоря с Саддамом на языке, который он считал арабским.
Они расположились выше по ручью, метрах в ста, и слуги в тюрбанах принялись кидать песок на лоток восточного человека, а тот величественно, как и подобает диктатору, стал промывать этот песок.
Йокки восторженно наблюдал за ним, замерев рядом в позе суслика в степи.
«Шейх какой-нибудь, что ли? – подумал я. – Зачем ему золото? Он может его купить сколько хочешь».
Но здесь, видимо, та же история, что с рыбалкой. Купить можно любую рыбу. Но интереснее поймать самому!
Вдруг «шейх» издал короткий восточный вопль. Он наклонился над лотком, и в его руках блеснул довольно крупный золотой самородок, насколько я мог разглядеть с расстояния в сто метров. Йокки подпрыгнул от радости и что-то залопотал. «Шейх» промыл самородок в ручье, повертел в руках, цокая языком, а потом спрятал в расшитую драгоценными камнями торбу, висевшую у него на плече.
Я продолжал полоскать песок без малейших проблесков драгметалла.
Через три минуты снова раздался вопль «шейха» и подобострастное лопотание Йокки. Он нашел второй самородок, этот восточный балбес! И снова бросил его в торбу, где самородки глухо звякнули друг о друга.
До конца рабочей смены этот придурок намыл двенадцать самородков величиною от грецкого ореха до апельсина. Он даже скрючился немного от веса торбы, но прислуге ее не отдавал.
Йокки аплодировал, смеялся в кулачок, восхищенно что-то шептал, молился своим саамским богам, короче, вел себя до крайности подхалимски.
Я не выдержал, подошел к нему сзади и спросил:
– Йокки, что за хрень получается? И это у вас зовется равноправием?
– Та, та… – закивал Йокки. – Этта ест солото гарант! Тур солото гарант!
– Тур гарантированного золота? – переспросил я.
– Та! Та!
– Я тоже хочу такой, – заявил я.
– Теньги тругой, софсем тругой…
Другими словами, «шейху» купили путевку за пятьдесят тысяч американских рублей на неделю с гарантией отмывки двух килограммов золотых самородков, которые исправно и незаметно подкладывались прислугой в лоток этого олуха.
Не знаю, был ли он в курсе такой золотой рыбалки, но радовался, как ребенок.
А у нас тур был без гарантии, поэтому ни шиша мы не отмыли. Настя возвратилась из леса почему-то сияющая, с перемазанным черникой ртом. А я был зол на Губернатора и Лапландию. Обещали золото, а подсунули кучу мокрого песка!
– Что ты лыбишься, как блин на сковородке?! – довольно грубо спросил я Настю.
Она захлопала ресницами от неожиданности, потом сказала:
– А тебе много золота хочется?
– Конечно! А ты думала! – закричал я.
– Ну, я постараюсь, – сказала она.
– Что ты постараешься?!
– Наколдовать. Здесь хорошо колдуется.
Колдунья нашлась!
Вечером выпили с Ларисой водки, стало хорошо. Лариса так и не вылезла из белого махрового полотенца, дышала жаром и была необыкновенно прекрасна. Мы сидели на веранде и смотрели, как на озеро опускается легкий туман. А потом отвязали лодку от сходен рядом с домом и выплыли на простор.
И Лариса затянула своим чудесным голосом на все озеро:
Каким ты был,
Таким остался.
Орел седой,
Казак лихой…
Такие песни хорошо слушать в чужой Лапландии. Сразу чувствуешь себя русским, народным, всемирным…
Утром опять с Настей кинулись к лоткам – я упорный, как гусь! Моем этот треклятый песок, ни фига не намываем. А между прочим, за каждый день платим по двадцать с лишним евро на двоих. Хорошо, Лариса опять намазалась кремами, пошла загорать на камень, пока сауна топится.
– Ну, где твое колдовство? – спрашиваю дочь.
Настасья посмотрела на меня укоризненно: мол, что ж ты без колдовства ничего не можешь сделать? И пошла в лес колдовать.
А я песок кидаю и мою, кидаю и мою. Как вдруг вместе с очередной лопатой песка, чувствую, в лоток попадает камень. Промываю и вижу – сияет чистым золотом! Размерами со сливу!
Издал я рев – это вам не «шейх» взвизгнул! Он, кстати, продолжал там свои халявные слитки выуживать, но мой-то трудовой! Оперся о лопату и смотрит, чем это я в воздухе потрясаю. Потом послал слугу посмотреть. Прибежал смуглый паренек в тюрбане, я ему сунул самородок под нос: любуйся! Он поцокал языком, побежал к хозяину, залопотал что-то. «Шейх» достал мобилу, звонит.
Через три минуты примчался Йокки. «Шейх» ему на меня показал: что за непорядок, мол? Кто здесь смеет, кроме меня, самородки добывать?!
Йокки ко мне прискакал, увидел самородок и побелел.
– Не мошшетт бытт!
– Может, может, – говорю и бросаю на лоток новую лопату. А там пластинка золотая с кленовый лист и толстенькая, граммов на двести!
Йокки руками на меня замахал, побежал куда-то, хрустя валежником, проламываясь сквозь кусты.
«Шейх» лопату бросил в сердцах и удалился в сопровождении свиты. Сломал я ему кайф. А у меня удача удесятерила силы, я стал мыть в десять раз быстрее, пока не устал.
Тут Настя вернулась из леса, на голове веночек из лесных цветов.
– Настасья! Колдунья! – закричал я. – Есть золото!
– Ух ты! Значит, не обманули! – говорит она.
– Кто не обманул?!
– Лесные духи.
– Ерунда. Просто я везучий. Пошли мамку обрадуем.
И в тот вечер мы настроили планов по самое не хочу. Я, конечно, ни в какое колдовство не верю, просто нашли золотую жилу. Вот она самая и есть. И надо ее разрабатывать.
На следующее утро я сразу туда, но Настасья говорит:
– Папа, пошли по течению, метров шестьдесят. Отмеряй.
– Почему это? – не понял я. – Вот она, наша золотая жила!
– Сегодня там будет жила. Я наколдовала.
Ладно, пошли туда. Типа попробовать.
Не успели начать, как вокруг нас какие-то люди появились. Во-первых, журналисты с финского телевидения. Просят показать самородки и рассказать, как мы их нашли. Во-вторых, два финских полицейских при оружии. Это чтобы, значит, нас охранять с золотом. Ну и стали прибывать братья-золотоискатели, услышав про наш Клондайк по телевизору. Оккупировали наше старое место, стали там орудовать. Но чего-то никаких слитков не находят.
