Алека Вольских - Мила Рудик и тайна шестого адепта
— Причина?
Мила устало вздохнула в третий раз. Она хорошо понимала, почему он недоволен ее просьбой — если другие по ее примеру начнут просить о замене, то это грозит срывом экзамена. И, тем не менее, выбора у Милы не было.
— Я не готова.
Какое-то время Гурий молчал, и Мила могла только гадать, что он сейчас думает о ее странном поведении. Она со злостью стрельнула глазами в Лютова, надеясь, что он поймет ее мысленное послание:
«Чтоб тебе провалиться, Лютов! По твоей вине я чувствую себя круглой идиоткой».
Ей вдруг показалось, что в глядящих на нее черных глазах на секунду появились и исчезли всполохи веселья. Однако Мила тотчас решила, что ей привиделось — улыбка Лютова была по обыкновению насмешливой и холодной.
— Хорошо, — наконец ответил Гурий.
Мила не сдержала очередного вздоха — в этот раз облегченного. Когда она возвращалась к остальным ребятам, Гурий добавил ей вслед строгим тоном, от которого Мила невольно поморщилась:
— Но не отходите далеко, госпожа Рудик. Вы будете сдавать атакующий прием тотем-оборотень следующей. Господин Капустин, выходите вперед, вы ее замените.
Старательно игнорируя недоумевающие взгляды друзей, Мила притворилась, что ее ужасно интересует предстоящая схватка.
— Вы готовы? — спросил Гурий, когда Лютов и Капустин стали друг напротив друга. — Начали!
Не успел голос Гурия затихнуть, как Лютов молниеносным движением выбросил вперед руку — кисть и рукав школьной формы тотчас исчезли, словно рассыпавшись на бесформенные черные сгустки, а в следующее мгновение на Капустина уже летела целая стая волков.
«Дьявольски быстр! Ты просто дьявольски быстр, Лютов!» — подумала Мила и сразу же разозлилась на себя, когда поняла, что чувством, которое она сейчас испытала, было не что иное, как восхищение.
Однако Капустин не спасовал, он оказался почти так же стремителен, как и его соперник, — черные волки один за другим ударялись о едва видимую преграду, зависшую перед Сергеем, и сразу же растворялись в воздухе.
Белорогие оживленно зашушукались. Казалось, они в едином порыве испытали гордость за одного из лучших студентов своего факультета. И на то были причины. Мила не сомневалась — отразить атаку Лютова мог только очень мощный щит.
Однако радость белорогих была недолгой. Несколько человек изумленно ахнули, Мила непроизвольно округлила глаза, а лицо Капустина теперь выражало растерянность — Лютов, буквально мгновение назад стоявший перед Сергеем, исчез.
Это произошло так внезапно и неожиданно, что Мила и сама не поняла, как в считанные секунды смогла разгадать замысел Лютова. Ее взгляд метнулся за спину Капустина — и точно, фигура Лютова, словно материализовавшись из воздуха, возникла именно там. Лютов вскинул руку, которая моментально от плеча превратилась в стаю волков. В едином прыжке звери обрушились на Капустина сзади. В последний момент тот повернул голову и вскрикнул, но было поздно — его накрыла лавина черного меха.
Повисшее в классе молчание показалось Миле тяжелым, как упавшая цементная плита. Противостояние, которое сначала развивалось для Капустина удачно, обернулось полным, бескомпромиссным поражением.
Когда рычание смолкло и черные волки растворились в воздухе без следа, ребята увидели лежащего на полу Сергея. Шипя сквозь зубы, он с трудом принял сидячее положение — сил для того, чтобы встать на ноги, ему, видимо, еще не хватало.
— Господин Капустин? — Гурий подошел к нему и внимательно осмотрел с ног до головы. Потом сказал, не скрывая облегчения: — Ничего страшного, всего лишь несколько царапин.
Повернув голову в сторону своих учеников, Гурий вдруг улыбнулся. Мила проследила за его взглядом — стоящая поблизости Анфиса выглядела так, будто вот-вот готова была потерять сознание от переживаний.
— Госпожа Лютик, проводите, пожалуйста, господина Капустина в палату экстренных случаев, — произнес Гурий. — Но не задерживайтесь. Вам обоим еще предстоит сдать экзамен.
Проследив, как Анфиса, поддерживая Сергея под руку, повела его к выходу из класса, Мила посмотрела на Лютова. Тот выглядел настолько спокойным и невозмутимым, словно все, что он только что сделал, было для него всего лишь разминкой. Милу злила его самоуверенность, но одновременно она почувствовала, как все ее члены сковало от беспокойства и напряжения.
«Только не паниковать, — приказала она себе, помня, что ей предстоит сдавать экзамен следующей. — Если буду нервничать — все испорчу. А я не хочу ему уступить. Мне… — Мила сцепила зубы. — Мне до смерти надоело ему уступать!»
— Господин Лютов, — произнес Гурий, — поздравляю, вы сдали экзамен и получаете допуск к занятиям боевой магией в следующем учебном году. Можете быть свободны.
— Профессор, — вдруг произнес Иларий, — но ведь Лютов не пробил магический щит. К тому же он использовал телепортацию. Так можно?
Гурий улыбнулся.
— Я сказал, что вы должны поразить противника, защищенного магическим щитом, или пробить сам щит, чтобы продемонстрировать, что вы способны атаковать результативно. Но я не говорил, что щит пробивать обязательно. А что касается телепортации… Ваша задача атаковать с помощью приема тотем-оборотень, но никто не запрещал вам использовать дополнительно и другие техники. Теперь вам ясно?
— Да, профессор, — ответил Иларий и, нахмурившись, задумался — наверное, пытался решить, какую пользу можно извлечь из этой информации.
— Я могу остаться, профессор? — вдруг спросил Лютов — несмотря на позволение, он так никуда и не ушел.
— Разумеется, — ответил учитель. — Если вам интересно, как сдадут экзамен ваши одноклассники, то оставайтесь. Это не запрещено.
Лютов кивнул и отошел в сторону окон, на ходу бросив взгляд на Милу. Когда их глаза встретились, она ясно поняла — его не интересовало, как сдадут экзамен другие златоделы, он остался лишь затем, чтоб одним своим присутствием выбивать ее из колеи.
«Хочу посмотреть, как ты сядешь в лужу, Рудик», — красноречиво говорил его взгляд.
«Не дождешься, Лютов», — не менее выразительным взглядом ответила Мила.
— Госпожа Рудик, — раздался голос Гурия. — Вы уже готовы?
Мила кивнула и вышла вперед, гадая, кто же станет ее соперником.
— Господин Воронов, прошу в оборону.
Не сдержав удивления, Мила вскинула глаза на своего учителя, но Гурий словно намеренно игнорировал ее взгляд.
У нее закралось нехорошее подозрение. Сначала он выбрал ей в соперники Лютова, теперь Воронова… Что это значит? Уж кто-кто, но Гурий, вне всякого сомнения, знал, что с этими двумя она всегда враждовала. Он делал это специально? Что происходит?
Мила тряхнула головой. А впрочем, ладно. Пусть. Так даже лучше.
Она недружелюбно посмотрела на приближающегося Воронова и нашла взглядом Лютова.
Да, так даже лучше. Если она действительно хочет сравняться с ним, то соперника идеальнее, чем Воронов, не придумаешь. Помнится, Лютов когда-то очень высоко оценивал силу своего приятеля. Значит, если ей удастся одержать над ним победу, это будет показателем того, что она достигла неплохих результатов. К тому же… Внимание Милы переметнулось к Воронову; она одарила его многообещающим прищуром:
«Мне есть что припомнить тебе, Воронов. А этот экзамен — хороший повод».
Когда они стали друг напротив друга, маленькие, близко посаженные глазки Воронова глянули на нее из-под сросшихся на переносице густых черных бровей с неприкрытой ненавистью. Мила заинтересованно хмыкнула. Ей никогда раньше не приходило это в голову, но…
«За что ты так ненавидишь меня, Воронов? — подумала она про себя. — Вряд ли из-за того, что меня ненавидит Лютов. Такую ненависть, какую я сейчас вижу в твоих глазах, не испытывают за компанию. Что-то личное?»
Но задавать эти вопросы ему Мила, конечно, не стала бы. И разбираться по этому поводу желания у нее не было ни малейшего. Сейчас перед ней стояла задача намного важнее.
«Я не дам тебе оторваться слишком далеко, Лютов, — подумала Мила, ощущая решимость даже в кончиках пальцев. — Не знаю, насколько важно для тебя твое самолюбие, но у меня есть кое-что поважнее. Я должна стать сильной, потому что моя слабость многим слишком дорого обошлась. И по сравнению с этим… любое самолюбие — ничто».
— Госпожа Рудик, господин Воронов, — произнес Гурий. — Готовы? Начали!
Мила вскинула руку так быстро, что едва уловила глазом собственное движение. Как всегда, она даже не почувствовала, что рука преобразовалась во что-то иное — ее рукой стали совы.
Стая рыжевато-серых неясытей бросилась на Воронова — беззвучные, большеглазые, хищные птицы огромными загнутыми когтями целились прямо в багровый щит. Мила была уверена, что вложила в атаку всю силу, на которую была способна. Ее совы сейчас были в разы опаснее обычных ночных хищников, однако…
