Петер Фройнд - Лаура и тайна Авентерры
Перси согласно кивнул:
— По моему разумению, ты совершенно права. Я и сам сунул нос в школьный регистр, и, оказывается, там нет никого с таким именем!
Они завернули за угол главного корпуса и побежали к центральному входу. На большой лужайке перед интернатом стоял садовник. Как раз меж двух огромных кустов, подстриженных в форме собак. Лаура не могла как следует рассмотреть, что он делает, но выглядело это так, как будто он с ними разговаривал. Хотя что же тут удивительного! Многие садовники общаются со своими растениями. Говорят, это способствует росту. Вполне вероятно, что Альбин Эллеркинг тоже разговаривает со своими любимцами. И все-таки это выглядело как-то странно, особенно то, как он нежно поглаживал их по спине.
Гролль, отвратительный, жирный кот, крутился у ног хозяина. Едва заметив Лауру, животное выгнуло спину, подняло хвост трубой и бешено зашипело в ее сторону. Правда, он был слишком далеко, чтобы девочка его услышала. И все-таки от Лауры не ускользнуло его явное недовольство по поводу ее появления.
Гролль, очевидно, ее не жаловал, и это было понятно. В этом как раз не было ничего удивительного! Разве существовал хоть один помощник Темных сил, который бы радовался при виде стража Света? Ну разумеется нет, хотя большинство из них, конечно, умели скрывать свою неприязнь гораздо лучше, чем одноглазый кот. Не обращая больше на него внимания, Лаура снова обратилась к учителю.
— Сегодня ночью мы попытаемся пробраться в сокровищницу, — объявила она, план созрел у нее еще на прошлом уроке. — Надеюсь, вы тоже пойдете с нами и поможете нам очистить коридор от камней, ты и Мэри, я имею в виду.
К великому ее разочарованию, Перси отрицательно покачал головой. Он, естественно, сразу заметил реакцию девочки и решил, не дожидаясь вопросов, все ей объяснить:
— Ты представить себе не можешь, как мне жаль, дражайшая Лаура. Дело в том, что доктор Шварц пригласил сегодня мисс Мэри и меня, недостойного, на вечернюю трапезу. Если мы не соблаговолим принять его предложение, то, возможно, тем самым преждевременно вызовем подозрение! Может быть, ты уже имела возможность заметить, что мы все время находимся под неусыпным наблюдением.
Он незаметно кивнул в сторону садовника. Теперь Лаура заметила, что тот действительно постоянно украдкой поглядывал на них, стараясь не выпускать из поля зрения. И тут Лауре кое-что вспомнилось.
— А я-то не придавала этому значения, — задумчиво проговорила она. — Но теперь, когда ты сказал, я припоминаю: в последние дни у меня очень часто возникало такое чувство, будто за мной кто-то следит. Но стоило мне обернуться, чтобы посмотреть, — там никого уже не было. И все-таки мне постоянно казалось, что за мной кто-то шпионит. Как ты думаешь, это возможно?
— Думаю, это не только возможно, но вполне вероятно! Так что постарайся быть повнимательнее! Нам нельзя ослаблять бдительность!
Они уже бежали вдоль фасада главного корпуса. Прежде чем повернуть за угол и направиться по гравиевой дорожке к спортзалу, учитель физкультуры обернулся и прокричал:
— Эй вы, лодыри, не отставать! Смотрите, как бы у вас ноги на бегу не примерзли! Подтянуться на финише!
В ответ послышалось дружное сопение и нечленораздельное бормотание. Ни один из одноклассников Лауры даже ради приличия не зашевелился быстрее. Перси не настаивал. Он знал, что заставлять бесполезно, так только навсегда отобьешь всякое желание заниматься спортом. А желание это или приходит само, или не приходит вообще.
Лаура и Перси дружно, бок о бок, пробежали по узенькому деревянному мостику, перекинутому через крепостной ров, и свернули на извилистую тропинку, ведущую к памятнику. Поравнявшись с густым кустарником, росшим сразу же за развилкой по обеим сторонам дорожки, ни один из них не обратил внимания на темный силуэт, прятавшийся за живой изгородью. Это был Аттила Мордук, завхоз интерната. Мрачно глядя им вслед, лысый мужчина провожал их взглядом до тех пор, пока они не скрылись из виду.
Перси и Лаура, естественно, прибежали в спортзал самыми первыми. Сделав несколько упражнений на расслабление, они растянулись на скамейках в ожидании остальных.
Пользуясь удобным случаем, Лаура снова попыталась уговорить учителя принять участие в ночной вылазке:
— Послушай, можно же как-нибудь отвертеться от приглашения доктора Шварца!
Но Перси упорно стоял на своем:
— Мне очень, очень жаль, Лаура, но это не представляется возможным. Коварнейшего доктора Шварца не так-то легко провести. Он наверняка сразу же разгадает наш маневр и прикажет своим помощникам усилить бдительность. В этом случае вам уже совершенно точно не удастся незаметно проникнуть в сокровищницу! Так что для вас же самих будет лучше, если мы примем его приглашение и отвлечем внимание на себя!
— Пожалуй, ты прав, Перси. Ведь нам во что бы то ни стало надо попасть в сокровищницу именно этой ночью. Время не ждет. Но понимаешь, если окажется, что вход действительно завален камнями, то я не знаю, как мы проникнем туда без посторонней помощи.
Учитель взглянул на нее, и на лице его появилась загадочная улыбка.
— А кто сказал, что у вас не будет помощников?
Изумленная, Лаура посмотрела на него и села на шпагат, чтобы размять затекшие ноги.
— Не понимаю, кто еще может нам помочь? Вы с мисс Мэри будете у доктора Шварца, Аврелиус Моргенштерн лежит при смерти. А больше-то ведь и нет никого.
Перси не отвечал, тихонько посмеиваясь про себя.
— Ах да, есть еще Кастор и Никодемус Дитрихи, — вспомнила Лаура. — Может быть, они нам помогут?
Учитель покачал головой.
— К моему глубочайшему сожалению, и они никак не смогут быть вам полезны, — пояснил он. — С одной из лошадей случился приступ какой-то странной болезни. Так что у них сейчас и без того дел невпроворот.
— Черт! — расстроенно бросила Лаура, наклоняясь и поочередно то правой, то левой рукой касаясь носков кроссовок. — Значит, они тоже не в счет!
— Не печалься, Лаура, не надо! — подбодрил ее Перси. — Нельзя так быстро сдаваться и опускать руки. Тебе следует дождаться, когда часы на башне пробьют полночь. Тогда ступай к большой колонне, что у главного входа, и трижды по кругу проведи ладонью по ее цоколю.
Лаура быстро выпрямилась и посмотрела на учителя округлившимися от удивления глазами:
— Что я должна сделать?
— Когда часы на башне пробьют двенадцать, направь свои стопы к большой колонне у главного входа и трижды по кругу проведи ладонью по ее цоколю, — спокойно повторил Перси и повернулся к остальным ученикам, которые один за другим, не спеша подтягивались в спортивный зал.
Во главе колонны измученных и выдохшихся кавалеров ордена «Спортивной тапочки» трусил Мистер Кул. Добежав до спортзала, он с протяжным стоном рухнул на пол. Заяц и Франциска Турини с багровыми лицами, согнувшись пополам и упершись руками в колени, так судорожно, с астматическим хрипом глотали воздух, что Лаура даже начала опасаться, как бы их не стошнило. Ну а Каи и Вонючки Макса еще вовсе не было видно.
Перси Валиант взглянул на секундомер и повернулся к ученикам.
— Очень жаль, — весело сказал он. — Чуть помедленнее, и нашу пробежку можно было бы увековечить в Книге рекордов Гиннесса — как самый неспешный забег всех времен и народов! Ну ничего, уверен, в следующий раз рекорд от нас не уйдет.
Почти безупречно круглый диск луны матово мерцал на безоблачном ночном небе над Равенштайном. Снова ударил мороз. Резкие порывы пронизывающего, холодного ветра гоняли по земле сухие ветки и кружили опавшей листвой. В замке все было тихо, ни в одном из окон не горел свет.
Когда прозвучал первый удар башенных часов, в вестибюле интерната вдруг послышалось какое-то движение. Дверь парадного подъезда тихонько приоткрылась, и таинственное существо, укутанное в теплую зимнюю куртку, бесшумно проскользнуло на улицу и быстро сбежало по ступеням вниз. У цоколя большой колонны оно замерло и притаилось, вслушиваясь в ночную тишину.
Это была Лаура, с нетерпением дожидавшаяся последнего удара часов. Девять… десять… одиннадцать! Наконец-то!
Она запрокинула голову и взглянула в лицо каменному атланту. Но он выглядел как обычно. С привычной улыбкой на губах он продолжал смотреть вдаль, и ничто в нем не предвещало каких-либо изменений.
Строго следуя указаниям Перси, Лаура сначала внимательно осмотрелась. Никого. Но, наученная горьким опытом последних дней, она на всякий случай обернулась еще раз — и снова никого не заметила.
«Хорошо, — подумала девочка, — очень хорошо. Теперь можно попробовать».
Она сняла перчатку и приложила правую ладонь к каменному цоколю колонны. Он был холодным, очень холодным; внезапный холод так больно обжег Лауре руку, что она от неожиданности громко охнула и отскочила в сторону.
