Валерий Тимофеев - Всего за дюжину мух
— У нас не умирают, если ведут себя хорошо, — тонко намекал филин. — Тот, у кого хорошо рабо-тает язык, не оставит без работы и свой желудок.
— Уходи! — рассердился Вадик. Ему захотелось побыть одному. — Ни «чего я тебе не скажу. И нико-гда твоя машина, — он пнул по чуду со «временной техники, — не завяжет ни одного языка и не развя-жет ни одного даже самого простого узелка. А лучше я ее вообще сломаю! — и он решительно схватил за ножку стола, намереваясь вырвать ее.
— Не надо, — взмолился Ученый Секретарь, гру-дью вставая на пу «ти мальчика. — Не говори больше ни слова, только не ломай! Это же труд! Я ломал голову, придумывал. Мой труд ты можешь не це-нить — твое право. Во многих головах крепко си-дит убеждение — все что не лопатой и не кувалдой — все не труд, а увлечение, которое мо «жно ценить, а можно и не ценить, можно оплачивать, а можно и не оплачивать. — Ученый Секретарь перевел ды-хание и продолжил. — Но ты эту машину строил? Нет, ее другие строили! Для чего? Чтобы ты при «шел и так просто, от одной обиды на меня свел на нет весь их труд? Я виноват перед тобою. Чем? Не знаю. Но раз ты сердишься, значит, по-твоему, я виноват. Я согласен. Но остальные чем виноваты? Почему? По какому праву ты проявляешь неува-жение к их труду? Себя, се «бя поставь на их место! — требовал филин. — Как тебе понравится, ес «ли с тобой так же обойдутся? Молчишь? Молчать — оно проще. С мол «чаливого и спросу меньше. Это ты, я вижу, хорошо усвоил. Удобная позиция. Ух, как я молчунов не люблю! Вся подлость на земле от них. Конечно, ты устал. Для тебя сегодняшний день — большое потрясение. Я понимаю, я принесу тебе обед. Свой отдам, — объяснил он мальчику, удивленно вскинувшему глаза. — Только не про-болтайся, что тебя кор «мили. Знаешь, у нас оч-чень строгие порядки. А как иначе? Жить-то всем хо-чется, — закончил филин свою длинную речь.
— Не проболтаюсь. Пора бы заметить, что я не из болтливых, — уп «рекнул Вадик, не потому, что хотел упрекнуть, а потому, что этим он как бы снимал с себя часть обвинений, высказанный ему Ученым Секретарем. — А еще самый умный.
Половина из того, что сказал ему филин была правдой. Лишнее подтверждение, что и у врага не грех учиться.
А Ученый Секретарь тем временем добрался до двери.
— Сейчас я распоряжусь и тебе принесут что-нибудь покушать. Но ты помни, что обещал мне.
— Не скажу, не бойся.
— Ты обещал найти в этой машине, — он похло-пал по ржавым дере «вяшкам крылом, — много не-достатков.
И филин спешно удалился.
ГЛАВА 4
ИНВЕНТАРНЫЙ НОМЕР…
— Ох и порядочки, — проворчал мальчик, остав-шись один. — Где это видано обедать только по по-недельникам? Куда я попал? Не плен, а сплошное издевательство!
Теперь Вадик был свободен. Правда, свободен только в пределах этой камеры. Но и из такой сво-боды надо постараться извлечь поболь «ше пользы. И он решил основательно обследовать место сво-его заклю «чения — вдруг где-то есть потайной ход или скрытый лаз? А может в каком-то укрытом от глаз уголке он найдет себе товарища по несчас «тью?
Мальчик взял фонарь и только сейчас заметил, что внутри горит не огонь.
В клетке сидел исхудавший Светлячок.
— Ты зачем сюда забрался? — удивленно спросил Вадик. Более глупого вопроса придумать было сложно.
— Я не забирался, — прошептал Светлячок, слов-но его обвиняли в страшном преступлении. — Меня сюда посадили.
— Кто и зачем? — спрашивал мальчик, но его слова очень походили на допрос.
— Слуги короля. Освещать эту страшную каме-ру, — четко ответил на поставленные вопросы Светлячок.
— А почему разговариваешь так тихо? — Вадик непроизвольно перешел на шепот. — Боишься ко-го-нибудь?
— И боюсь, — признался тот. — Но не в этом дело. — И Светлячок
тяжело вздохнул.
— Говори, говори, мне можно. — Вадик наконец нашел тот доверительный тон, в котором было ме-сто и доброте и участию.
— Да я знаю, что тебе можно. Я много что про тебя знаю.
— Откуда?
— Как нибудь расскажу… если не умру до того времени.
— Откуда у тебя такие мысли нехорошие?
— А с чего им быть веселыми? Я сижу в этой клетке очень давно, сколько — и не знаю уже. Про-бовал считать дни, но как их считать, если ни солнца, ни окошка в этом дупле не предусмотре-но? И часов здесь не носят. Так и живу: в память пришел после сна, значит еще не умер. Свечу, по-считай, круглые сутки, а питаюсь чем?
— Чем? — не удержался мальчик.
— А питаюсь одним воздухом, — раскрыл секрет Светлячок.
— Тебя совсем-совсем не кормят?
— Не кормят, — подтвердил Светлячок.
— И даже по понедельникам?
— Кому нужно заботиться обо мне?
— Но ты умрешь!
— И очень скоро, — равнодушно сказал Светля-чок. По его голосу было ясно, что он давно сми-рился со своей участью и ждал только од «ного — окончания своей жизни, а работал, то есть светил и думал из «редка по инерции — привычка: спраши-вают — отвечай, требуют — делай. — Меня выбросят, а на мое место посадят другого. Слуги короля по-сто «янно берут в плен все новых и новых моих со-братьев. Они хозяева в нашем лесу. Королевское дупло огромно: ходы, выходы, залы, кабине «ты — все надо освещать.
Вадик слушал и кулаки его невольно сжима-лись. Что-то внутри его закипало и неведомая сила копилась. Нет, это не ненависть — она чаще бывает слепой, а решимость, готовность идти на все.
— Ты умеешь читать? — неожиданно спросил Светлячок.
— Умею.
— Тогда прочти, что написано на этой бирке, — и Светлячок ука «зал на свою грудь.
— Здесь написано… очень мелко… сейчас… мало света… ни «как не разберу… ага, разобрал, — сказал Вадик, выпрямляясь. — Разо «брать-то разобрал, но ничего не понял. Какой-то "инв. ном. 34–35". Что это?
— "Инвентарный номер 34–35", — расшифровал Светлячок. — Это все, что от меня останется. Я не живое существо, не светлячок. Я — ин «вентарный номер. Такие надписи ты найдешь на любом стуле или столе, на любой вещи в этом проклятом коро-левстве. Есть она и у меня — ты сам видел. Скоро наградят ею и тебя. Живое, думающее, мечтающее низвести до стула, клетки или доски и дорожить живым несравнимо ме «ньше, чем тем же стулом… Что может быть более унизительным? Где номер такой-то? Сдох, — скажет проверяющий, — выбро-сили. Списали. Слава богу… И никто отвечать за меня не будет. За стул еще спро «сят — где он, поче-му не уследили? Вот кто я. И вот что ждет тебя.
— Ну нет! — закричал Вадик. — Я не буду сидеть сложа руки! Надо бороться!
— С кем и как ты собираешься бороться? — горь-ко усмехнулся Свет «лячок. — У них целая армия слуг, система одурачивания, устрашения и разоб-щения — все, что называется подавлением. И, на-конец, у них тай «ное оружие, против которого нельзя бороться…
— Милиция или…
— Не знаю, о чем ты говоришь, может и о том же, но на моем язы «ке это называется волшебной силой. Это как удар из-за угла, или еще хуже.
Вадик заговорчески подмигнул.
— Мы тоже кое-что умеем, — похвастал он.
— Что можешь иметь против них ты? — с ирони-ей произнес Светля «чок.
— Согласен ты помогать мне? — нисколько не обижаясь, спросил мальчик.
Светлячок не успел ответить.
Дверь камеры пыток приоткрылась.
В образовавшуюся щель протиснулся угрюмый филин. Он поставил на пол кувшин, тарелку и спросил неприветливо.
— Вы заказывали?
— Я, — признался Вадик.
— Получите и молчите: не урчите, не рычите, — предупредил фи «лин и ушел.
Шаги его стихли.
Вадик повторил вопрос.
— Так согласен ты помогать мне?
— Конечно очень приятно, что ты обращаешься за помощью ко мне, — глотая слюнки, заговорил Светлячок. — Вновь почувствовать, что ты кому-то нужен… Но, взгляни на меня. На что я годен? Сидя в клет «ке я так ослаб, что из королевских покоев меня перевели в кабинет Ученого Секретаря. От него — на кухню. Там хорошо. Там воздух вку «сно пахнет. Жаль только, что воздухом сыт не быва-ешь. Я повисел и в коридоре, по которому тебя вели сюда. А теперь и сам я здесь. Пе «реводить больше некуда. Это последняя пристань и всем, кто здесь оказался, уготована одна дорога.
Вот такую грустную историю грустно поведал Светлячок.
С момента появления в камере пыток тарелки с едой и кувшина с водой, он не сводил с них глаз.
— Это мы еще посмотрим, какая дорога будет для тебя последней, — пообещал Вадик. — "Никогда не загадывай наперед самое плохое, оно и вправду может наступить", — так говорит мой друг.
И мальчик, открыв клетку-фонарь, пригласил Светлячка.
— Для начала, коллега, помоги мне справиться с обедом. Хоть за «нятие это считается необычайно трудным /не зря дети за столом лю «бят жаловаться на усталость и стараются тут же уснуть, положив го «лову в тарелку с кашей/, но у тебя, я думаю, найдутся на это силы.
