Питер Леранжис - Восстание Весперов
— Стой, — снова перебил его Томас. — А что светится в пробирках?
Гидеон молчал.
Суть его исследований трудно объяснить и взрослому человеку — куда уж детям! Но глядя на своих родных, он понял, что обязан быть до конца честным. Более того, он знал, что они поймут. Да, дети его были совершенно разными, совершенно непохожими друг на друга. Но их объединяло одно общее качество — одаренность. Каждый имел свой талант. А что до сообразительности, то каждому из них ее было не занимать.
— В каждой из этих пробирок находится часть сыворотки. Дети мои, это вы, такие разные и в равной степени талантливые, вдохновили меня на это изобретение. Я разбил свою сыворотку на четыре части. Да, основная формула еще не завершена и, как я сказал, чрезвычайно опасна. Но я разделил ее в таких пропорциях, что каждая из четырех частей совершенно безвредна. Однако помните — если все четыре части соединить, то получится основная формула. И когда наступит крайний случай, когда вам будет грозить опасность, вы можете, не причинив себе вреда, выпить каждый только свою формулу. Каждая часть отлична от другой и подобрана сугубо индивидуально. И как только вы примете ее, ваши таланты, данные вам свыше, усилятся в сотни раз.
— Нет, дай нам лучше сразу основную формулу, — потребовал Лукас. — Ты же сам рискнул — и выжил! Все вместе мы будем непобедимы. И легко разделаемся с лордом Веспером.
Как же его сын в эту минуту был похож на Дэмьена! Те же голодные глаза, жаждущие власти… Но что бы там ни было, а Гидеон просто не имеет права говорить своим детям всю правду о побочных эффектах общей формулы, которые он испытал на себе. Новая вспышка чумы заставила его забыть об осторожности и пожертвовать своим здоровьем — только бы сэкономить время и спасти сотни больных.
«Жизни этих несчастных стоят риска», — сказал он себе.
А теперь ему приходится расплачиваться за это.
— Нет, Лукас, — отрезал он. — Еще раз повторяю — основная формула непредсказуема. Она не готова. И, кроме того, это слишком большое искушение для человека.
— Кроме тебя, разумеется, — перебил его Лукас.
— Люк! — закричала на него Оливия. — Твой отец думает, как спасти свою семью и работу!
— Но он не доверяет нам, — ответил Лукас. — Он подвергает наши жизни опасности, требует от нас помощи и не доверяет. Но ты просто обязан сделать нас сильными и дать нам формулу!
Гидеон видел, как вытянулись лица у всех остальных детей. Лукас впервые так открыто выступал против отца. Но Гидеон не был на него в обиде и не держал на него зла — он испытывал только жалость и чувство вины перед своим сыном. Лукас вырос мнительным и властным человеком. Но в этом виноват только сам Гидеон. Лукас рос и воспитывался без него. Гидеон был настолько увлечен своей работой, что просто не замечал его существования, когда тот был маленьким.
Несмотря на одаренность, его дети — это всего лишь дети. В том числе и Лукас. Они были испуганы, и теперь его задача успокоить их. Он ни в коем случае не должен говорить им о побочных эффектах основной формулы и обязан скрыть свое состояние. Тем более, шансов выжить у него оставалось все меньше. Хорошо, если ему хватит сил продержаться сутки.
— Ты прав, сын мой, — согласился он. — Дети, я доверяю вам как никому на свете. Вместе вы добьетесь большего, чем я один сделал за всю свою жизнь. Вы усовершенствуете основную формулу, она послужит людям во благо и принесет миру пользу. Придет час, вы будете далеко отсюда, вы начнете новые исследования и…
— Мы куда-то уезжаем? — спросила Катерина. — И почему ты говоришь так, словно сам остаешься здесь?
Гидеон заставил себя улыбнуться.
— Я непременно с вами поеду. Но для начала я должен убедиться, что вам ничего не угрожает. Томас, наши парусники, как обычно, в гроте?
Томас кивнул. Он молчал, и его глаза выдавали, что все сказанное поставило его в тупик… Зато он был прекрасным мореплавателем! Впрочем, как и все Кэхиллы, которые со времен Мадлен обосновались на этом острове. Они научились плавать и грести веслами раньше, чем начали ходить. В гроте стояли три легких парусника — исключительно для рыбной ловли и морских прогулок. Но Гидеону спокойнее спалось, если он знал, что у них всегда наготове лодки, спрятанные от глаз Веспера и его людей.
— Вечером вы соберете вещи. Возьмите лишь самое необходимое, чтобы не обременять себя. И, конечно же, каждый должен взять свою часть формулы. Спрячьте ее, да понадежней, чтобы не потерять в пути. Я же должен убрать следы своих исследований — так что мне придется еще побыть здесь. Но это ненадолго…
— То есть ты собираешься уничтожить всю свою работу? — спросил Лукас.
— Не перебивай меня! Слушайте внимательно: никто не должен догадываться о вашем отъезде. Сегодня мы приготовим ужин и проведем вечер как обычно — чтобы лорд Веспер ничего не заподозрил.
— А почему нельзя ехать прямо сейчас? — спросила Джейн.
Гидеон посмотрел на дом. Там, в окне второго этажа мелькнуло бледное, как смерть, лицо Марии. Служанка следила за ними из спальни. Она никуда не уйдет до вечера. Целых пять лет она прослужила у Кэхиллов, и все эти годы следила за ним и была доносчицей Веспера.
— Нельзя, чтобы лорд Веспер заподозрил, что мы уезжаем, — повторил Гидеон. — Или его солдаты схватят нас и бросят за решетку здесь на острове, или его кара настигнет нас на большой земле. Нам надо оказаться от него как можно дальше, пока он не раскрыл побег.
— Значит, выходим до рассвета, — подытожил Томас. — И к тому же, прилив в это время будет нам только на руку.
Гидеон кивнул и с благодарностью взглянул на сына. Томас будет надежным другом, и скоро из него вырастет настоящий мужчина.
Он не сказал им об истинной и самой главной причине, почему он не сможет покинуть остров вместе со всеми — он должен провести последний опыт и усовершенствовать сыворотку. Возможно, ему не хватит времени, но это единственная надежда сделать лекарство.
— Итак, завтра утром, перед рассветом, вы все спуститесь на берег, сядете в лодки и поплывете на материк. Я остаюсь здесь, чтобы оставалось впечатление, будто все на месте. Только так вы выиграете время. При первой же возможности я отправлюсь в Ирландию и встречу вас на пути в Корк. К тому времени, когда Веспер обнаружит наше исчезновение, мы будем уже слишком далеко.
— А что, если у нас не получится? — дрожащим голосом спросила Джейн. — Что, если лорд Веспер не отпустит тебя? Что, если лорд Веспер нас поймает и найдет ингредиенты?
— Все будет хорошо, любовь моя, — уверенно сказал Гидеон. — Я не случайно именно вам поручаю свою формулу. Даже если он и найдет вас, он не станет вас обыскивать. У него никогда не было детей, и он не знает, каково это — быть отцом. Для него дети это что-то лишнее и назойливое — ему и в голову не придет, что я вам доверил нечто ценное.
На это возразить было нечем. За годы «дружбы» лорд Веспер едва ли запомнил, как их зовут. Для него они были все равно что котята — какое-то мелкое, но неизбежное недоразумение, не заслуживающее его внимания, а потому не стоящее того, чтобы помнить их имена.
Оливия положила руку ему на ладонь.
— Муж мой, мы сделаем все, как ты просишь. Правильно, дети?
Каждый ребенок молча поклонился отцу, выражая свое согласие и послушание. Но никто из них пока даже не представлял, как именно осуществить этот замысел и что с каждым из них случится через несколько часов.
— Это все, — продолжал Гидеон. — А теперь разойдитесь по своим комнатам. И будьте готовы к рассвету. Но ради всего святого, дети, будьте осторожны. Не вздумайте собирать вещи, пока Мария в доме. И ни в коем случае не делайте и не говорите ничего, что может вызвать у нее подозрения.
— А почему? — спросила Джейн.
— Мария… Понимаете, Мария начнет волноваться. А теперь ступайте. И помните, вы жизнью отвечаете за формулу.
К счастью, дети больше не задавали вопросов. Они неловко сжимали в руках отцовские подарки и вместе вошли в дом. Отныне этих непохожих и разобщенных братьев и сестер стала объединять одна общая тайна.
Не успели дети скрыться в доме, как Оливия повернулась к мужу и со слезами в голосе зашептала:
— Мне не нравится это, Гидеон!
— Но все уже сказано.
— Да, это так, и я всегда на твоей стороне. Но должен же быть еще какой-то выход! — сказала она и вдруг схватилась за бок. — Мы же… мы с тобой еще не все обсудили…
Что-то было в ее голосе особенное, и он нежно прижал ее к себе и погладил по волосам.
— Ну что такое? О чем ты?
— Просто я… — начала она и вдруг словно передумала. — Просто я не хочу, чтобы наш остров достался Весперу. Это наш дом. Он не одно столетие принадлежит твоей семье. А перстень? Я помню, ты просил меня никогда не вспоминать об этом, но…
— Ты отвезешь его на большую землю, — решил Гидеон, и кровь похолодела в его жилах.
