Александра Егорушкина - Настоящая принцесса и Снежная Осень
Лужа перед школьным крыльцом оказалась далеко не последней. Погода портилась на глазах, дождь уже лил как из ведра, и лужи теперь попадались на каждом шагу, и все, как на подбор, глубокие и широкие. Лиза попыталась было обходить их одну за другой, но не тут-то было. С серой, вздувшейся Невы налетал ледяной ветер, рвал с шеи шарф, грубо толкал в грудь, как будто у него были сотни здоровенных невидимых локтей. «Эх, надо было с Костиком идти, он хоть что-то весит вместе с ботинками. Не то что я!» — Лиза изгибалась и петляла восьмерками, и ей казалось, что вот ещё немножко — и её просто унесет. Вон как тот красный зонтик, который кувыркается по мостовой — никто его не подбирает.
Зонтик перелетел на набережную, потом за гранитный парапет — только его и видели.
Лиза посмотрела ему вслед и тут же наступила в холодную лужу.
Оба постамента перед Адмиралтейством пустовали. А ведь ещё утром львы были на месте! Лиза точно помнила — она даже когда опаздывала, всё равно успевала хоть секундочку на них посмотреть. Или сегодня их не было? Ну да, туман, в таком тумане ничего не видно.
Забыв о промокших ногах, Лиза вытянула шею и уже собиралась перебежать на набережную.
— Девочка, ты что тут одна делаешь? — строго спросила какая-то женщина с прилипшими ко лбу волосами. — Нашла время гулять! Ну-ка беги домой — не видишь, вода поднимается?
Лиза, стуча зубами, заторопилась к остановке. Может, Леонардо и Леандро забрали на реставрацию? Странно как-то всё, одно к одному…
Она приподнялась на цыпочки, высматривая троллейбус, но вместо этого увидела странную картину: на остановке у Адмиралтейства Нина- Резина нависала над Лялькой и что-то настойчиво ей вдалбливала, для пущей убедительности размахивая леопардовым зонтиком, а потом и вовсе потянула покорную Ляльку за собой. На Невский они, что ли, собрались? В такую погоду?! Лизе всё это почему-то страшно не понравилось. Она крадучись двинулась за Лялькой с Ниной — те уже скрылись из виду. Лиза перешла на бег и тут же увидела их: они свернули за угол, в проезд вдоль Александровского сада, отчаянно мотавшего ветками на ветру. Нина дергала Ляльку за рукав и что-то внушала, но из-за шума деревьев ни слова было не разобрать.
«Что-то тут нечисто! — сообразила Лиза. — Ну, ничего не поделаешь!» — и она включила волшебный слух.
— Я не поняла, где ты с ним познакомилась? — уныло спрашивала Лялька.
— Не, ну ты ваще тормозная! — Нина-Резина хохотнула, покосилась на припаркованный неподалеку серебристый блестящий автомобиль и отставила в сторону длинную, как макаронина, ногу на высоченном каблуке, будто фотографу позировала. — Я ж тебе говорю: я та-а-акая стою, он та-а-акой подходит, ну и, типа, девушка, внешность у вас нужная, стал на кастинг приглашать. Реально, они портфолио бесплатно снимают. Ну, ты идёшь или нет?
— Не знаю… — Лялька колебалась и беспокойно озиралась.
— Не, ну ты ваще даешь! — Нина-Резина перекатила жвачку за щекой и нетерпеливо тряхнула мокрым зонтиком. — Им возраст по барабану, лишь бы внешность была! Ну чо ты тормозишь! Они же денег дадут за просто так! Может, нас по телику покажут! Круто же!
Этого ещё не хватало! Сначала Костя спятил, теперь Лялька глупостей наделает. Лиза чуть за голову не схватилась. Ветер швырял ей в лицо пригоршни желтых листьев. Мокрых и грязных.
— Ну давай уже, решай! — изнемогала Нина. — Он щас подъедет! Ну, ты идёшь или как?..
Лялька, приоткрыв рот, посмотрела на Нину, как кролик на удава, и кивнула.
— Пошли! — скомандовала Нина-Резина. Ветер рвал у неё из рук леопардовый зонтик.
Лиза бросилась вперед.
— Куда это ты собралась, Лялька? — длинноногих одноклассниц она нагнала, совсем запыхавшись.
— Куда надо, туда и собралась, — отрезала Нина, поправляя безнадёжно растрёпанные локоны, утыканные добрым десятком ядовито- розовых заколочек. — Не твое дело, Кудрявцева. Иди-иди, тебя в Голливуде заждались. А у нас свои дела, да, Ляльк?
— Ага, — прогудела Лялька, но и без волшебного слуха было яснее ясного — трусит она ужасно.
Лиза набрала в грудь воздуху и отчеканила с Бабушкиными интонациями:
— Если ты, Олейникова, в гарем к турецкому султану собралась или ещё куда поближе, это твоё личное дело. А Ляльку оставь, пожалуйста, в покое. — Лиза прекрасно умела говорить Бабушкиным голосом, и обычно на противника это действовало ошеломляюще. Вот и сейчас с Нины-Резины слетела вся важность. Но сдаваться так просто она не собиралась:
— Ну и пжалста. — Верблюд Арнольд бы обзавидовался, глядя на такое фырканье. — Детский садик. Без вас обойдусь. Вон, он уже на месте. Ой, Лялька, глянь, какая тачка кру- та-а-ая…
Лялька нерешительно завертела головой.
— А тебе, Лялька, скажу по большому секрету — там твоя мама идёт, — добавила Лиза для верности. — Она Меня у гардероба поймала, спрашивала, ты домой пошла или нет, и почему без меня?
У Ляльки в глазах замерцал панический ужас, как у затравленной лани. Она выдернула руку из цепкой хватки Нины-Резины и со всех ног припустила в сторону Дворцового моста.
Лиза, не обернувшись, помчалась за ней, но едва Лялька в три длинных прыжка пересекла Невский, как зелёный на светофоре сменился красным. Нина-Резина что-то крикнула им вслед, но разбирать было решительно неинтересно. Лялька ввинтилась в подкативший троллейбус, а Лиза осталась на другой стороне. Промчавшаяся маршрутка чуть не окатила её грязной водой из лужи — принцесса Радингленская еле успела отскочить.
«Ну вот, наврала с три короба, — печально подумала она. — Лялька на меня обидится на всю оставшуюся жизнь. Она и так из-за этого несчастного конкурса целый день дулась!» От мысли про конкурс Лизе сделалось ещё холоднее. Ветер злорадно бил ей в лицо, так что на глазах даже слёзы выступали. Следующий троллейбус подошел не сразу, и Лиза хоть и забилась под навес, всё равно совсем замёрзла. Втиснувшись в переполненный троллейбус, она уставилась в забрызганное стекло. Ветер яростно гнал по Дворцовой площади какие-то сорванные куски полиэтилена, опрокинутую полосатую палатку, сломанные ветки. Потом троллейбус, кряхтя и стеная, пополз по Дворцовому мосту, и Лиза увидела, что вода и впрямь поднялась — вон даже ступенек там, где раньше были львы, и то не видно — только свинцовые волны набегают. От пустых постаментов Лизе сделалось не по себе. Все-таки со львами она дружила, однажды даже каталась на них в полнолуние — правда, всего один раз, больше Филин не разрешал. Да, честно говоря, и того одного раза с избытком хватило. Интересно, может, и сфинксов у Академии художеств тоже убрали? И грифонов? Лиза изо всех сил вгляделась в набережную, но тут троллейбус свернул на Стрелку и всё заслонила чья-то просторная спина в пальто.
По Васильевскому острову троллейбус опять потащился вкруговую, по перерытым улицам, огороженным красными флажками и заборами. Пассажиры ворчали и приглушенно переговаривались. Лизе опять померещилось слово «крысы» — захотелось срочно заткнуть уши. «Послышалось, наверно», — с надеждой подумала она. На заборах то и дело попадалась одна и та же афиша, совсем свежая и такого яркого жёлто-оранжевого цвета, что на общем сером фоне её было видно за километр. Только вот сквозь исполосованное дождем стекло было не разобрать, что там написано. И кто в такую жуткую погоду афиши придумал клеить?
Уже на Петроградской над крышей троллейбуса что-то вжикнуло, он качнулся и встал так резко, что все чуть друг на друга не попадали, а Лизе кто-то больно наступил на ногу тяжёлым грязным ботинком размера так сорок пятого.
— Троллейбус дальше не пойдет, просьба освободить салон, — угрюмо оповестил водитель. — Обрыв проводов. — И совсем неофициально добавил: — Эх, жизнь-жестянка…
Лиза обречённо выбралась в грязь вслед за ворчащими и причитающими пассажирами. «Ничего, пешком как-нибудь доберусь, или, может, трамвай подойдет», — утешала она себя.
Почему-то здесь ветер был ещё сильнее, чем на набережной, — или, может, на набережной уже вообще шторм? Лиза медленно пробиралась по лужам вдоль домов по проспекту Добролюбова, а ветер злобно швырял ей в лицо холодный дождь и всё старался сбить с ног.
Над головой что-то гулко гремело. Но какая может быть гроза в сентябре? Лиза задрала голову: это ветер мчался по крышам.
Впереди замаячила оранжевым пятном всё та же афиша. А ещё шагах в двадцати впереди под проливным дождем стоял расклейщик в капюшоне и с отсутствующим видом, как автомат, разглаживал на мокром строительном заборе следующую такую же афишу. Лиза отплюнулась от дождя, заливавшегося уже и за шиворот, и присмотрелась. Какой-то детский музыкальный фестиваль «Петербургская осень», ерунда… Или не ерунда? Стоп-стоп-стоп, ведь директор-то в школе говорил, что позвонят с фестиваля. И что Лиза займет первое место. Хотя она там даже не участвует. Это как же понимать?
