Евгений Велтистов - Гум-Гам
Капитан увидел знакомые берега и вздохнул с облегчением: «Вот она, бухта Забытая».
Теплоход влетел в заросшую ивняком бухту и, к ужасу капитана, перескочив деревянные мостки, заскользил по прибрежному лугу. Не скрипнула ни одна песчинка, теплоход словно пригладил днищем шелковую траву, потом сполз кормой в воду.
Ну что ты будешь делать с таким разудалым теплоходом, который не признает никаких дорог, не различает точных границ воды, неба и суши!
– Отличный у вас корабль, – сказал вожатый капитану и подмигнул ребятам.
– Какой уж есть, – хмуро ответил капитан. – Извините, если что не так… Это бухта Забытая. Стоянка два часа. Мы вам посигналим, когда соберемся в обратный путь.
Спустив пассажиров на берег, капитан и матрос полезли осматривать двигатель.
Все в этой бухте было зеленое: вода, деревья, земля, даже небо, если смотреть на него снизу, изпод ветвей. А самая зеленая поляна недалеко от берега, куда сразу помчались ребята, как будто почувствовали, что она самая душистая, самая солнечная, самая-пресамая. Тут можно кувыркаться, скакать на одной ножке, прыгать, бегать, ползать, лежать на траве, рвать одуванчики, плести венки и гоняться за бабочками. Что еще надо людям, убежавшим из пыльного города!
И вдруг застучало по листьям, и на поляну обрушился грибной дождь крупные капли вперемежку с горячими солнечными лучами.
– Ребята, ко мне! – зовет Гум-гам. – Сейчас будет крыша!
Он мигом приметил крепкий лопух, сказал: «Р-раз!» – и лопух тотчас вырос на глазах, стал огромным зеленым зонтом.
– Все скорее, скорее сюда, под зонт, пока не отшумит дождик!
– Что за чудо-лопух? – спросил кто-то из мальчишек. – Откуда он?
– Тс-с… – Гум-гам прикладывает палец к губам, напоминая условия игры. – А то останешься без крыши.
Ребята сбились в кучу, трогают толстый, как у дерева, ствол, охают, ахают, смотрят вверх, на зеленую крышу, и смеются.
А когда дождь внезапно перестал, начались другие просьбы:
– Гум-гам, сделай этого муравья большим-пребольшим!
– И божью коровку!
– Еще червяка. Пожалуйста, Гум-гам!
– А жука – с танк! А травинку – как саблю! Я буду с ним сражаться.
– Мне лодку из щепки! И парус из троллейбусного билета. Уплыву от вас!
Так кричали все – Максим, Мишка, Зайчик, Сергей, Лена, Вовка, – все мальчишки и девчонки из одного двора. Их новый друг Гум-гам, такой же страстный игрун, как и они, тер лоб, выслушивая просьбы. Нет, он не сомневался в своем могуществе – это все понимали, – он просто раздумывал, какой игре отдать предпочтение.
– Ай, ай, ай! – раздался вдруг крик.
Ребята оглянулись и увидели, что визжит девчонка в горошковом платье. Она махала руками, подпрыгивала, и так же смешно подпрыгивали красные и синие горошины на ее платье. А слезы так и брызгали из зажмуренных глаз.
Максим первым подбежал к ней:
– Ты чего?
– Уходи, уходи! – пропищала девчонка.
Максим повернулся было спиной, но девчонка опять закричала:
– Не ты! Не ты!
Подбежали другие ребята, уставились на плаксу.
– Чего она ревет, Максим?
– Тихо! – шепотом сказал Максим, а девчонке велел: – Стой! Не шевелись!
Он увидел, кого испугалась девчонка. Лимонножелтая бабочка порхала над ней, садилась на красные и синие горошины, взлетала и никак не могла распробовать эти странные цветки. Вот она снова повисла на платье, и тут Максим накрыл ее рукой, осторожно взял за брюшко.
Ребята рассмеялись, а девчонка открыла глаза, сказала:
– У кого есть булавка?
– Зачем она тебе? – спросил Максим. – Это обыкновенная капустница.
Девчонка хитро прищурилась:
– Не. Я, когда ревела, одним глазом подглядывала. Видишь, как блестит? Она прилетела из Африки!
– Капустница! Капустница! – закричали дети.
– Если она прилетела из Африки, – сказал Максим, – то я ее выпущу. И он разжал пальцы.
Девчонка отпрыгнула, пискнула: «Ай!» – и красно-синие горошины подпрыгнули вместе с ней.
А капустница улетела в другую сторону.
– Эх ты, трусиха, девчонка-цветок! – сказал Максим и удивленно уставился на девчонку.
И все ребята подошли к трусихе поближе. Вместо разноцветных горошин на ее платье распустились цветы. Нежно-алые, золотистые – таких не увидишь и в ботаническом саду.
– Не бойся! – покровительственно сказал Гумгам, довольный своей проделкой. – Если бабочки будут приставать к тебе, позови меня.
Девочка замерла на месте, боясь пошевелиться.
– Играй, цветы не ОСЫПАЮТСЯ. А ты что хочешь, Зайчик? Шутить так шутить!
– Я хочу быть желтым, как одуванчик.
И в ту же секунду на рубашке и штанах Зайчика выросли желтые лепестки, и Зайчик поскакал по траве, словно солнечный мяч.
– Смотрите, какой я желтый! Какой я пушистый!
Максим был удивлен: неужели Гум-гам может сделать все-все, что ни попросят ребята? И еще он чувствовал себя немного обиженным: раньше его друг играл только с ним, а теперь…
– А ты, Лена? – спрашивал Гум-гам девочку с красным бантом. Он уже знал всех по имени.
– Фартук, туфли и шапку из листьев.
– Ты, Михаил?
– Мне бороду из травы.
– Теперь твоя очередь, Сергей.
– Я хочу деревянный щит и меч. В лошадь я превращу палку.
– А отчего Максим хмурый? Для друга я сделаю все, что он захочет.
– Я не хмурый, просто задумался, – сказал Максим. – Я хочу крылья, как у стрекозы. Немножко полетаю.
– Что ж, это будет самая большая стрекоза, – соглашается Гум-гам.
Вслед за Максимом и остальные попросили прозрачные крылья, ноги как у кузнечиков, хвосты как у ящериц.
Максим, конечно, нисколько не обиделся, наоборот, обрадовался, что ему подражают. Так всегда в игре: стоит кому-нибудь придумать себе крылья, как сразу же вокруг него – веселая стая.
Гум-гам сидел на пне, обмахивался шлемом, тихонько смеялся, напевал:
Летусия-ползусия,
Скачусия-прыгусия,
Прекрасная игрусия,
Забавная игра!..
Это пригодится для моей коллекции, – прошептал Гум-гам и достал из кармана записную книжку. Оглянувшись, он открыл книжку и стал по слогам читать свои записи:
«Удивительный игры в каторые я играл.
Змей.
Кот Рич.
Корусель.
Замки».
Прочитав эти малограмотные заметки, голуболицый мальчик остался доволен и стал записывать новые игры для своей коллекции, которые он узнал сегодня. Его, конечно, не мучил вопрос, как пишется слово «теплоход», и он с легкостью вывел: «Литучий типлаход».
– Удивлю Кри-кри, – сказал, улыбаясь, Гумгам. – Полетаем мы с ним на теплоходе… Только вот где нам достать теплоход?..
А на поляне, недалеко от Гум-гама, Максим гонялся за Мишкой, чтоб дернуть его за зеленую травяную бороду. Оттолкнется от земли, и крылья несут его немного. И Мишка оттолкнется, взлетит вверх и оглядывается: нет, не поймал! А Максим и не может догнать, он умирает от смеха: такое смешное у Мишки лицо с бородой.
– Эй, Максим!
Девчонка-цветок, трусиха Нина, зовет его:
– Ты не улетай далеко! Они опять на меня садятся.
– Не укусят! – кричит Максим. Но все же он подлетает к девчонке, машет руками на бабочек.
– Знаешь, сколько раз меня кусали, когда я был маленький! успокаивает Максим Нину. – Пчела кусала, комары кусали, муравей укусил. А одна собака только ткнула носом, я ее погладил, и она не укусила. А это меня укусила Ленка Медведева, очень давно, еще в детском саду. Видишь, какой шрам на руке? Пустяки, все прошло.
«Ребят зову, домой хочу-у!..» – гудит с реки теплоход.
Жаль уходить с поляны, но теплоход гудит второй, третий раз, и ребята бегут к берегу. Крылья шелестят за спиной, хвосты волочатся по земле, игра окончена.
– У вас что? Карнавал? – спросил капитан, оглядев зеленые наряды ребят.
– Обычная экскурсия, – сказал Гум-гам. – То есть игрусия.
– Да, – махнул рукой Максим, – видите: трава да листья. – Он понимал, что Гум-гам не хочет рассказывать капитану, как они веселились.
Теплоход шел против течения, подчиняясь капитану.
Гум-гам шептался на палубе с Максимом:
– Какую придумать новую игру? Игру, в которую никто никогда не играл…
Ребятам слышны лишь некоторые слова, которые говорит на ухо Гум-гаму Максим: «Праздник… Ночью… Луна…»
– Я очень люблю праздники, – вздыхает Гум-гам.
– Пусть это будет праздник! – говорит Максим.
– Мне очень нравится луна, – улыбается его друг.
– Значит, будет лунный праздник.
А потом Максим произносит слово, от которого вздрагивает и как-то странно голубеет его друг.
– Лунад… – задумчиво повторяет Гум-гам. – Лунад… Я очень люблю все таинственное. Мне нравится твой лунад.
– Конечно, я это выдумал, – оправдывается Максим. – Никакого лунада вообще-то не бывает.
