Борис Батыршин - Коптский крест
– А ну пусти, олень! Чмо бородатое! Права не имеешь!
То, что жертва Фомича орала во весь голос, нисколько Николеньку не удивило. Он и сам в подобной ситуации… А вот содержание этих воплей было по меньшей мере загадочным. Да и голос кричавшего был, вроде бы, знаком…
Николенька, приглядевшись, с ужасом узнал в мальчишке своего спасителя, Ваню – это ему Фомич с упоением крутил ухо!
Гимназист заверещал так, что дворник тут же опустил свою жертву. С воплем – «Как ты смеешь, немедленно отпусти, это ко мне пришли…» – мальчик храбро кинулся спасать жертву произвола.
Недоразумение разрешилось достаточно быстро. И, стоило Фомичу удалиться в свою каптерку (он так и не признал поражения, и отступил, недовольно бурча что-то себе под нос и бросая на Ваню настороженные взгляды), как Ваня накинулся на своего избавителя:
– Слушай, мне домой надо, и поскорее. Где этот твой портал… ну, калитка? Та, через которую ты… мы… ну, за которой 21 век? Пошли скорее, меня отец ждет!
– Так ведь нет ее. Вот, сами посмотрите, – и Николенька подвел мальчика к стене: – Вот тут она была, а теперь – нету. И следов никаких…
Это был удар – Ваня сразу как-то сник. Он стоял перед стенкой, бессмысленно ковыряя ее пальцем. Даже пару раз, в отчаянии, пнул безответную штукатурку ногой. Бесполезно – стена стояла как… стена. Никакой волшебной подворотни не было, не нашлось даже трещинки – сплошная преграда.
– Во я попал… И что дальше делать – снимать штаны и бегать?
– Нет, ну зачем же – Николенька растерялся от такого странного предложения. Он понимал, что теперь они с Ваней поменялись ролями, и его давешний спаситель сам оказался в ужасном положении. – Давайте пойдем к нам домой, я вас чаем напою, а там что-нибудь придумаем…
– Слушай, что ты мне все «выкаешь?» Давай уже на ты, сколько можно… – Николка обрадовано кивнул, а Ваня оглядел двор, сплюнул и решительно заявил:
– Ну ладно, пошли. Все равно тут ловить нечего. По ходу ты не гонишь, портал и правда накрылся медным тазом… – И, выдав эту загадочную сентенцию, Ваня отправился вслед за Николенькой – по лестнице вверх, в квартиру Овчинниковых.
А Николенька поднимался и думал – кого, собственно, он должен был гнать, и при чем тут медный таз?
Ну, в общем, дела мои были плохи – и это еще мягко сказано. Нет, Николка оказался отличным малым и рад был бы мне помочь… но что он мог сделать? Проклятая подворотня взяла и исчезла, не оставив мне никакой надежды. Стена старинного (хотя какой он старинный – всего лет десять как построен!) дома на Гороховской надежно отрезала меня как от родного 21 века – и от всех, кого я там оставил.
Когда мы поднялись в квартиру, мальчик, перво-наперво, представил меня своей тетке. Та оказалась образцом радушия, хотя в глазах ее нет-нет, да и проскальзывало недоумение. Понять ее, впрочем, можно – племянничек ни с того ни с сего приводит в дом неизвестно кого, причем этот самый «неизвестно кто» одет мягко говоря, предосудительно, да еще и лепечет что-то невнятное.
Нет, на бомжа, конечно, не тянул, но вопросы наверняка возникали. И лишь воспитание не позволило тёте Оле поинтересоваться – а кто я, собственно, такой и с чем пожаловал? В общем, путаные объяснения насчет «товарища одного мальчика из нашей гимназии» пока что прокатили – и мы с Николкой оказались за обеденным столом.
Впрочем, не сразу – здесь, как оказалось, в обычае семейные обеды, так что пришлось дожидаться возвращения Николкиного отца. Тот, как выяснилось, преподавал в гимназии. Услышав об этом, я внутренне сжался – ну все, сейчас будут ВОПРОСЫ.
И точно. Нет, расспрашивали меня вежливо и даже деликатно. Причем – без малейшего подвоха, и о самых что ни на есть безобидных вещах: кто я, где учусь, кто родители, где живем, и кем служит отец.
Значит так… спалиться я мог в первые же 10 секунд застольной беседы. Спасли меня два обстоятельства: во-первых, обед был очень вкусный, ничего подобного я не пробовал. Так что я вполне заслуженно отдавал должное стряпне кухарки Овчинниковых и делать вид, будто бы я не расслышал очередной неудобный вопрос. А во-вторых – перед самым обедом, мы с Николкой успели на четверть часа заскочить к нему в комнату. И там, среди прочего, я увидал на письменном столе журнал «Вокруг света». Вы представить себе не можете, что я испытал! Будто – встретил доброго знакомого в далеком уголке мира, где русских, а то и европейцев вообще никогда не было. Мы выписывали «Вокруг света» сколько я себя помню – но я и понятия не имел, что этот журнал выходил и в 1886 году!
Дизайн издания с тех пор сильно изменился – в 1886 году это была невзрачная серая брошюра с чёрно-белым штриховым рисунком – но название никуда не делось!
Так вот. Раскрыв журнал, я наткнулся на большую статью о Русской Америке. Читать я ее, разумеется, не стал, не до того было – хозяин комнаты засыпал меня вопросами, – но пару названий запомнил. Например, город Ново-Архангельск. Ну и когда Василий Петрович, отец Николки повторил вопрос «Так откуда вы, молодой человек?», – я возьми да ляпни – «Мы с отцом неделю как приехали из Русской Америки, из Ново-Архангельска»[28].
Это произвело впечатление – Николка даже поперхнулся. А Василий Петрович поправил пенсне (прикольный такой аксессуар – и как они тут ухитряются носить эту фиговину, чтобы она не падала с носа?) и переспросил: «Вот как? Из Русской Америки, значит? Интересно, интересно… расскажите-ка поподробнее!»
Короче, я сделал верный ход. Прежде всего – переключил внимание Николкиных родичей с рода занятий моего отца на более безопасные темы. На счастье, Василий Петрович преподавал не географию, а словесность (ну, по-нашему – русский и литературу с лингвистикой), а Джека Лондона тут еще не издавали[29]. Он-то мне и помог – следующие полчаса я заливался соловьем, пересказывая то немногое, что я помнил из «Смока Белью» и клондайкских рассказов. Меня хватило до конца трапезы, а когда я подустал и взял тайм-аут, Василий Петрович поведал, что в их гимназии устраивают «географические вечера» для учениц и приглашенной публики, и взял с меня слово пригласить на ближайшее мероприятие моего отца – рассказать о Русской Америке. Пообещать-то я пообещал, а вот как выполнять? Ну да ладно, будем решать проблемы по мере из возникновения.
Когда подали чай (именно подали, я не оговорился; похоже это был своего рода ритуал – с пузатым, пахнущим костром самоваром, пышками и вареньем трех видов), Николка попросил у дяди разрешения оставить меня на ночь. Мол, живем мы в гостинице при Николаевском вокзале – бог знает, где это! – добираться мне далеко, через всю Москву, а отец допоздна задерживается у знакомых и в курсе, что я могу переночевать у товарища… Нравы здесь оказались простые, возражений просьба не вызвала. Николкина тетка тут же засуетилась на предмет того, где бы мне постелить (решено было уложить меня в Николкиной комнате, на топчане), а мы, тем временем, под шумок слиняли на улицу – проветриться перед сном.
Признаться, я надеялся, выйдя во двор, увидеть спасительную подворотню – и тут же вернуться домой, в 21 век. Увы, надежды оказались тщетны – магической подворотни в стене не было. Пора было смириться с очевидным, хотя и грустным фактом: я застрял здесь навсегда. Один, в далеком прошлом, о котором я, к тому же, почти ничего не помню! И единственный союзник – 13-летний пацан, для которого все происходящее – не более чем приключение, о котором можно только мечтать!
На самом деле я несправедлив к Николке – мальчишка изо всех сил хотел мне помочь. Но что он может? Разве что фонтанировать идеями одна причудливей другой. Как вам, например, предложение: завтра с утра сбежать из Москвы и ехать в Африку? Причем вариант «честно рассказать обо всем дяде и тёте» даже не рассматривался.
Перебрав с десяток столь же разумных предложений, мы остановились на варианте бегства. Но не в Африку, а немного поближе – в Севастополь. Николка рассказал, что отец его служит офицером на Чёрноморском флоте, и должен, как моряк, поверить моей удивительной истории. Честно говоря, я в этом сомневался, но выбора-то все равно не было! Рассказывать обо всем дяде и тёте Николка не хотел категорически, и я его, признаться, понимал – Василий Петрович и тётя Оля люди, конечно, милейшие, но, судя по всему, напрочь лишенные воображения. А там, в Севастополе, можно было надеяться, что нас после первых же слов хоть в дурдом не сдадут.
Хотя – я попал в 19 век не совсем с пустыми руками. Содержимое рюкзака, хоть и не было похоже на «стандартный комплект попаданца» из модной нынче литературы, но все же способно было в какой-то мере подтвердить мою легенду. И в первую очередь – планшет. Да, о подборке исторических, и научно-технических текстов я как-то не подумал, но вот пара десятков фильмов в нем имелось. Еще музыка, конечно, потом фантастика – мои любимые «Звездные войны», «Гарри Поттер», «Матрица», «Чужие», «Властелин колец», «Хоббит», «Аватар», «Одиссея 2001 года» и еще пара десятков бессмертных шедевров. Ну, люблю я кинофантастику! Было там и новинки – например, «Сталинград», «Гравитация», а так же последняя версия «300-от спартанцев». Даже Германовский «Трудно быть богом» имелся – я как раз скачал этот фильм из сети, но пока и не удосужился просмотреть. Ну, книги кое-какие были, плюс – подборка учебных текстов и тренингов по английскому. Вот, собственно, и все. Ах да, имелась скачанная по настоянию, отца адаптированная версия словаря Брокгауза и Ефрона – без ятей, зато с иллюстрациями и комментариями, а под пару к ней – электронная версия БСЭ[30]. Вот они, пожалуй, могли и пригодиться.
