Кирилл Кащеев - Хадамаха, Брат Медведя
– Я иду! Я… – Донгар яростно рванулся, выдираясь из рук стражи. – Да пустите же вы меня, девочка сейчас умрет! Мертвая мать ее силы высосет!
Меч Советника вылетел из ножен и полоснул по веревкам на руках Донгара.
Вырвавшийся из кольца стражников черный шаман подскочил к женщине и обнял ее, как только что обнимала дочь. Мертвая замерла в объятиях черного шамана… Потом на лице ее отразилась блаженная улыбка, послышалось басовитое «банг!», словно лопнула тугая привязь, – и женщина исчезла. Лишь легкий клок тумана всосался в землю у ног Черного. Девочка глубоко, всей грудью вздохнула, приподнялась – и глаза ее глянули живо и ненавидяще. Прямо на Донгара.
– Ты куда мою маму дел? Я слышала, как она тебя назвала! Ты Черный! Ты отнял у меня маму! – И вскочив, девчонка бросилась на Донгара с кулаками.
– Черный! – общий вздох прокатился по улице. Все лица повернулись к плотно сбитой группке во главе с Советником. А потом все – живые и мертвые – потянулись к ним.
– Черный! Черный! Черный! – шипело и гудело вокруг.
Ненавидящие лица живых:
– Это все он! Бей его!
Полные странной, какой-то неподвижной надежды лица мертвых:
– Помоги нам, Черный! Отпусти нас!
Хадамаха почувствовал, как кто-то дернул цепь его кандалов, щелчок – и браслеты на руках распались. Советник присел у его ног, снова щелчок…
– А теперь все… – напряженно скомандовал воин. – Ходу! – заорал он так, что Хадамаху швырнуло вперед прежде, чем он сообразил, что происходит. Мимо него, стряхивая с рук остатки разрезанных веревок, пронеслись Хакмар и Аякчан. И только сзади слышался оправдывающийся голос Донгара:
– Это не я! Не я, Храмом клянусь!
– Верни мою маму! Ишь, Храмом клянется, паскудник черный, бейте его, люди!
Придурок, кому он что решил доказать! Хадамаха и Советник повернули назад одновременно. Набежавший сзади воин одним рывком подхватил на руки пятящегося от озверелой толпы мальчишку. И в тот же самый миг здоровенный черный медведь вклинился между ними и толпой. Клыкастая пасть распахнулась, и жуткий рев разъяренного зверя заставил живых шарахнуться назад, топча беспомощно барахтающихся мертвых. Медведь грозно вздыбился… круто развернулся на задних лапах и рванул за остальными беглецами. Мгновение позади него царила перепуганная тишина, потом чей-то визгливый голос завопил:
– Это Черный перекинулся! Лови! – и сзади затопотали многочисленные шаги.
Переваливаясь в том неуклюжем и кажущемся медлительным беге, который на самом деле намного быстрее человеческого, медведь вслед за беглецами несся к Храму.
– Опять сюда? – перепуганный Хакмар начал притормаживать, но Аякчан шарахнула его кулаком по спине:
– А куда еще? Давай!
Ворота в высоченной ледяной стене начали медленно приоткрываться. Аякчан с Хакмаром первыми проскочили в узкую щель между створками. Толкаясь, следом протискивались стражники.
– Быстрее, кулевы дети! – заорал Советник, вместе с Хадамахой оказавшийся в конце этой очереди.
– Слышали? То не настоящие стражники, то кулевы дети – бей их! – Рев толпы за спиной стал нестерпимым.
– Эрлик и все авахи! – выругался Советник и тут же торопливо зажал себе рот ладонью и пинками принялся загонять стражников внутрь.
Нагнавший их медведь вновь развернулся к толпе, вскинулся, ревя…
– Не боимся тебя! Штаны сними, животное! – и в голову ему полетели острые и твердые осколки льда.
– Хадамаха, беги, скорее!
Медведь мохнатым шаром вломился в уже начавшие закрываться ворота. Створки сошлись у него за спиной. Возвращающийся в человеческий облик Хадамаха успел увидеть, как гигант Богдапки с грохотом захлопывает их, а Алтын-Арыг, взвившись в невозможном для человека прыжке, с лязгом вбрасывает в скобы громадный стальной засов.
На окованные железом створки обрушился град ударов. По тянущейся вдоль внутренней стены лестнице Советник побежал наверх. Донгар ринулся за ним. Хадамаха вздохнул – идти, так уж всем, и вместе с Аякчан и Хакмаром двинулся следом. Внизу царило безумие. Толпа казалась беспредельной – ее передний край накатывал на подножие гладкой ледяной стены Храма, а дальше во все стороны, по всем улицам виднелось сплошное море голов, запрокинутых лиц, раззявленных в крике ртов:
– Черный! Отдайте нам Черного! Убить! Убить! Убить!
– Может быть, стоит прислушаться к гласу народа? – пробормотала взмывшая на стену настоятельница и откровенно испуганно поглядела вниз.
– Пра-авильно, – протянула Аякчан, хладнокровно изучая беснующуюся внизу толпу. – Давайте быстренько сожжем черного шамана на храмовой площади…
– Не надо, – жалобно попросил Донгар.
– …а мертвые возьмут и не исчезнут, – не обращая на него внимания, закончила девчонка. – Что тогда делать будете, госпожа настоятельница?
– Эти мервые – они вроде на людей не кидаются, – пробормотал Советник, разглядывая зажатые в толпе живых неподвижные безучастные фигуры. Только фигур этих становилось все больше и больше…
– Им не надо кидаться, – уныло вздохнул Донгар. – Достаточно, что они не в своем мире. Чужие они здесь, совсем чужие. От них болезни пойдут, беды пойдут, силы уходить станут – все, к кому мертвые родичи пришли, скоро сами мертвые будут. А новые люди не народятся, потому как души их будущие через Нижний мир не прошли, по Великой реке не проплыли.
– А родичи пришли, почитай, ко всем, – заключил Советник. – Изгнать можешь, Черный? Как ту женщину.
– Могу, – еще унылее согласился Донгар. – По одному. Не знаю я, как их всех разом гнать! Они в Нижнем мире своей жизнью живут, прежде чем снова в Средний вернуться – только иногда случается, что до срока поднимаются. А столько еще никогда не было!
– Просто никто еще не додумывался из Великой реки черную воду высасывать – вместе с ними! – зло глядя на настоятельницу, процедила Аякчан.
Советник снова посмотрел вниз – не нужно быть шаманом, чтоб понять, о чем он думает. Мертвых было слишком много. И еще толпа живых. Хоть как им говори, что черный шаман поможет, – не поверят, разорвут сразу же. Вон как орут:
– Спасите нас от покойников! Выдайте нам Черного! Выдайте мне немедленно моего покойного мужа! Слышите, господин черный шаман, – немедленно!
Хадамаха вздрогнул, поняв, что взвившийся над толпой пронзительный женский крик как-то не очень отвечает общему настрою. Похоже, этот крик поразил и толпу, потому что люди начали смолкать, недоуменно оглядываясь по сторонам. Энергично работая локтями, к самым воротам протолкалась… Хадамахина бабушка! И гулко заколотила кулаком в железо:
– Почему ко мне не явился мой мертвый муж? Ко всем явились, а ко мне не явился! Я всю жизнь на него положила! Как он ни сопротивлялся, но я все сделала, чтоб он стал лучше! А он мало того, что помер, так еще и не зашел отчитаться, чем он там в Нижнем мире занимается!
– Мама, не позорьтесь! Пусть отец покоится в мире! – Выбравшийся из толпы дядька попытался увести ее, но бабушка легко стряхнула его руку и снова заколотила в ворота.
– Господин черный шаман, я требую, чтоб вы отправили моего мужа ко мне немедленно, слышите! Унижать себя не позволю!
– Высокое Небо, одному человеку на весь город повезло, и тот недоволен! – застонал Советник.
Хадамаха хотел сказать, что бабушка была бы недовольна при любом раскладе, но решил, что сейчас не время посвящать одного из главных людей Сивира в свои семейные проблемы.
– Ну хоть что-то ты сделать можешь? – требовательно глядя на Черного, сказал Советник.
– Могу, – снова кивнул Донгар. – Могу сделать так, чтоб мертвые и родичей своих, и весь город видеть перестали. Только не надолго это. И Огня много надо.
– Госпожа настоятельница… – Советник повернулся к жрице.
Настоятельница испугалась. Испугалась сильнее, чем мертвых в городе, чем озверевших живых под стенами храма.
– Но… Огонь нужен нам для других целей… Возможно, придется защищать Храм, – бросая на Советника неуверенные взгляды исподлобья, забормотала она. – И достойно ли Советника земли Сивирской слушать советов злобного черного шамана…
– Да у них просто нет Огня, – безжалостно отчеканила Аякчан. – Хранилище их я вычерпала – осталось только немного для освещения и тепла, да и тот уже на исходе, а новый взять неоткуда. Клянусь папой Эрликом и мамой Уот, господин Советник, когда же вы поймете, что мы говорим правду?
– Я могу дать Огонь, – тихо сказал Хакмар. – Если, конечно, вы вернете мне меч.
Хадамаха невольно заворчал – не любил он этого. Советник кажется приличным дядькой – на глупые наговоры не поддается и Донгара только что спасал. Это черного шамана-то! Да любой другой прибил бы, просто потому, что с детства научен: Черный – зло. А этот своей головой соображает, смотрит, как поступает человек, выслушать готов… Но все едино, когда с сильными Среднего мира сего дело имеешь, правильней как Аякчан с ее храмовой выучкой – какой-никакой ножик в рукаве про всякий случай прятать. Запас Рыжего огня, который Хакмар в свой меч закачал, мог стать их спасением, если дело обернется совсем плохо. А мог и не стать, сам себе возразил Хадамаха. А город уже сейчас спасать надо.
