Джон Стивенс - Изумрудный атлас
Кейт в полном смятении смотрела на все это. Как дети смогли освободиться? Где Крикуны? Неужели это все дело рук доктора Пима? Она продолжала ломать голову над этими вопросами, хотя прекрасно понимала, что это все уже не имеет значения. Единственное, что имело значение, — это что делать со всеми этими детьми.
— Привет! — окликнул ее подошедший Стивен Мак-Клаттери. — Это волшебник?
Вопрос удивил Кейт.
— Откуда ты знаешь, что…
— Твой брат рассказал.
— Майкл? Он здесь? — Кейт почувствовала подступающую панику. Она-то думала, что Майкл в безопасности! Но если он примчался ей на выручку, то теперь сам оказался в беде…
— Нет, он уже повел первую шлюпку с детьми на берег. Обещал вернуться. Хотя лучше бы ему поторопиться. Слышала взрыв?
— Да, — ответила Кейт и, казня себя, молча взмолилась, чтобы Майкл не возвращался.
— После этого плотина начала скрипеть и кряхтеть. Всех ребятишек перепугала. — Стивен кивнул на доктора Пима. — Он умер или что?
— Нет. Просто никак не очнется.
— А с ведьмой что?
— Она там. Кажется, умерла.
Мальчик широко улыбнулся.
— Правда? Значит, с нами все будет в порядке?
Кейт заколебалась. Рассказать ему правду о взрыве? Рассказать, что означает весь этот треск и скрежет? Можно ли довериться ему, или это вызовет еще большую панику?
Но ей не пришлось принимать решение.
У Эммы был план. И сводился он к следующему: разыскать доктора Пима и потребовать, чтобы он все исправил. Думая только об этом, она неуклюже прыгала по краю ущелья, приволакивая больную ногу, стараясь не обращать внимания на скрип плотины и отгоняя все мысли о Габриэле — слабом, раненом, сражающемся с чудовищем. В глубине души Эмма знала, что он еще жив. И если она сумеет добраться до доктора Пима, то все будет замечательно.
Была только одна проблема. Приблизившись к входу в ущелье, Эмма услышала нестройный хор перепуганных голосов, доносившихся с середины озера. В этот момент она с ужасом поняла, что дети все еще на корабле. Это означало, что Кейт тоже еще там. А может быть, и Майкл. И разумеется, доктор Пим.
Значит, ей нужно было добраться туда.
Эмма знала, что у горожан должны быть лодки, поэтому подбежала к узкому мостику, перекинутому через ущелье, и со всех ног помчалась по нему, опустив голову и не разбирая дороги.
Внезапно, громко охнув, она очутилась на спине, и у нее все поплыло перед глазами. Эмма попыталась подняться, думая, что врезалась в Крикуна, но услышала над собой знакомый голос:
— Ты цела? Прости, не заметил. — Сильная рука помогла ей встать. — Я услышал взрыв и сразу поспешил сюда, чтобы сделать несколько фотографий. Прости, засмотрелся в другую сторону, вот тебя и не увидел.
Это был Абрахам с неизменным фотоаппаратом на шее. Он пристально смотрел на Эмму.
— А ведь ты одна из тех ребятишек, которым я помог сбежать. Что ты тут делаешь?
Слова хлынули потоком:
— Габриэль там на плотине, сражается с чудищем! А вся эта махина вот-вот развалится! Мне нужно к доктору Пиму! Дети все еще на борту…
— Не так быстро, не так быстро. Кто такой Габриэль? Кто такой доктор Пим? И что еще за чудище такое?
— Нет, послушайте! Дети все еще на корабле! Мы должны…
— Постой, дети на колдуньином корабле?
— Да! Я это и говорю! Вы что, глухой?
— Нужно забрать их оттуда! Если плотина…
— Да! Это и я собиралась сделать, пока вы со мной не столкнулись! Поэтому мне и нужен доктор Пим!
— Вот что, я не знаю, кто такой этот доктор Пим, но мы должны немедленно спустить на воду спасательные лодки. Надо поскорее перевезти детей в безопасное место!
«Вот и прекрасно, — подумала Эмма, — займись этим, а мне лодка нужна прямо сейчас!» Она начала объяснять это Абрахаму, но тут раздался такой треск и скрежет, которого они еще не слышали.
Эмма обернулась.
— Боже милосердный! — ахнул Абрахам.
Плотина сложилась внутрь, раскололась посредине, и темная вода, ринувшись в пролом, единым махом оторвала целую половину постройки и понесла ее за собой. Эмма бросилась к перилам моста, выкрикивая имена своих друзей. И Абрахам, так и не успевший понять, кто такие доктор Пим, Габриэль или чудовище на плотине, зато слишком хорошо знавший, что такое настоящее горе, сразу понял, что у девочки разбилось сердце.
Они двигались. Прошло не больше минуты после того, как Кейт и Стивен Мак-Клаттери услышали грохот прорвавшейся плотины, и теперь их корабль с каждой секундой набирал скорость.
Ущелье представлялось Кейт огромной разинутой пастью, приготовившейся проглотить озеро вместе со всем его содержимым, включая их.
Она снова принялась трясти и звать доктора Пима, но это было бесполезно. Подняв голову, Кейт посмотрела на Стивена Мак-Клаттери, который метался по палубе и кричал детям, чтобы они крепче держались за любые опоры, и с изумлением вспомнила, что перенеслась сюда именно для того, чтобы предотвратить это. Как же она смогла так бездарно все провалить?
Тем не менее Кейт была необычайно спокойна. Ну что ж, ведь она уже была здесь раньше. В своем видении она вот так же стояла на палубе корабля, рушившегося в водопад. Тогда это происходило словно наяву. Зато теперь, наоборот, все казалось сном.
— Держись! — заорал Стивен Мак-Клаттери.
Кейт подняла глаза и увидела пасть ущелья, стремительно несущуюся им навстречу. Она оказалась не готова к силе удара и кубарем отлетела в сторону, больно ударившись рукой о деревянный ящик. Падение вывело ее из оцепенения. Кейт увидела, что тело доктора Пима скользит к краю палубы: он по-прежнему был без сознания, его рука все так же безжизненно лежала поверх книги. Когда корабль начало крутить в водовороте, Кейт бросилась к волшебнику, навалилась на него сверху и всей тяжестью прижала к доскам. После этого она приготовилась и стала смотреть, как противоположная стена летит им навстречу.
Они вошли в ущелье. Спасения не было.
Эмма не могла думать о Габриэле. Кейт и Майкл. Кейт и Майкл. Думай о них. Они еще живы.
Но как долго? С моста, на котором они стояли с Абрахамом, было отлично видно, как корабль врезался в край ущелья, как его затянуло в узкую расселину, а потом стало бросать от одной скалистой стены к другой, каждый раз все быстрее и быстрее. Но и этого, похоже, оказалось мало, потому что вторая половина плотины, не выдержав бешеного натиска, отправилась следом за первой, а значит, уже ничто не могло остановить корабль, несущийся к водопадам. Эмме оставалось только стоять и смотреть. Никогда в жизни она не чувствовала себя такой беспомощной и отчаявшейся.
— Эмма!
Запыхавшийся Майкл выбежал на мост. Эмма, рыдая, бросилась ему на шею.
— Майкл, ты жив! Я думала, ты на корабле!
Майкл так выдохся, что не мог говорить, поэтому позволил Эмме еще несколько раз выкрикнуть свое: «Ты жив! Ты жив!»
— Кейт и… доктор Пим. Они на корабле. С детьми.
— Я знаю! Что мы можем сделать? Ах, Майкл! Габриэль… он…
Она поняла, что не может вслух признать своего друга погибшим. Пока не может.
— Это Абрахам! — Майкл во все глаза смотрел на мужчину, стоявшего за спиной у сестры. — Замечательно!
— Без тебя знаю, что это Абрахам! И что дальше? Кейт на корабле! Почему доктор Пим ничего не делает?! Он должен…
Отвратительный хруст заставил их обернуться. Корабль врезался в стену ущелья в каких-нибудь пятидесяти ярдах от них, он был уже так близко, что они могли разглядеть обезумевших от страха детей, сбившихся в кучу на палубе. Через несколько секунд корабль должен был пройти под мостом.
— Позаботься, чтобы он сделал фотографию! — крикнул Майкл, забираясь на перила.
— Что? Что ты делаешь? Майкл!
— Обязательно сделайте фотографию! — крикнул Майкл Абрахаму.
— Послушай, парнишка…
— Майкл, слезь!
Взобравшись на перила моста, Майкл быстро посмотрел вниз, а потом обернулся к сестре. В его поведении было что-то такое, что заставило Эмму растерянно замолчать. Она сама не понимала, в чем тут дело, однако ей вдруг пришло в голову, что Майкл — ее старший брат, хотя она никогда раньше не воспринимала его таким.
— Я тебя люблю, — сказал Майкл и спрыгнул.
— МАЙКЛ!!
Бросившись к перилам, Эмма увидела, как ее брат камнем падает в темноту, а к мосту подлетает корабль: огромный, крутящийся, как скорлупка, обреченный; потом Майкл грохнулся на палубу, кубарем покатился по ней и скрылся из виду, а корабль стремительно понесся к порогу водопада, и уже некому и нечему было его остановить.
— МАЙКЛ! МАЙКЛ!
Эмма орала так страшно, что сорвала голос и уже не могла кричать, хотя слышала, как кричали другие; одетые в черное женщины города, простоволосые, с развевающимися за спинами шалями, выбегали из рощи под горой; держа в руках фонари и факелы, они неслись к ущелью и звали оставшихся на корабле детей, и во всей этой сцене было что-то настолько знакомое и врезавшееся в память, что Эмма никак не могла отвести глаз; потом полыхнула вспышка фотоаппарата Абрахама — он прижимал камеру к груди и, кажется, сам поразился, когда она вдруг сработала, — и тогда Эмма наконец поняла, о чем говорил Майкл.
