Леонид Саксон - Аксель и Кри в Потустороннем замке
Аксель огляделся. В «салоне желудка» и в иллюминаторе царил полумрак. Мальчик пристально взглянул на одну из морд на подлокотнике ближайшего кресла.
— Мориц! — позвал он.
— Вы здесь? Как вы здесь очутились? — пророкотал у всех в ушах низкий рёв. Но он звучал слабее обычного — будто силы пса были на исходе. Сердце Акселя сжалось от дурного предчувствия.
— Мы вырвались… сбежали! — торопливо ответил он. — Но они гонятся за нами, хотят убить! Ты — наша последняя надежда…
— Они закрыли подвал… — хрипло выдохнул пёс. — Элоиза… Волшебный ключ у неё! Я не смогу помочь вам…
— А выломать дверь ты не мог бы? — замирающим голосом спросил мальчик.
— Попытаюсь… Но меня уже давно держат в темноте… Я очень ослабел. Только Клетчатый Балбес мог бы оживить меня без солнечной энергии! Он знает резервные программы…
— Ну, я не балбес, но тоже попытаюсь! Тут контрзаклятия не помеха, — бросил Аксель, окончательно придя в себя. И сморщил лоб. Остальные с надеждой смотрели на него.
Ко псу вернутся силы — вспыхнет свет,
И слабости былой в помине нет!
В иллюминатор тут же ворвался свет зажёгшихся факелов. И, под облегчённые вздохи Кри и Хофа, пол и стены завибрировали, словно их сотрясал мощный электрический разряд.
— Р-рух-х-х!!! — загремел в салоне желудка бодрый и неузнаваемый голос Морица. — Тепер-рь др-ругое дело! Всех убью!!!
Пёс вскочил с соломы и двумя гигантскими прыжками достиг лестницы, ведущей к люку из подвала.
— Дер-ржитесь за что-нибудь! — клокоча от избытка сил, проревел он.
Раздался страшный удар, и стены подвала задрожали. Потом ещё удар… и ещё… И тишина.
— Нет… — виновато пробурчал пудель. — Не могу! Простите…
Все в отчаянии переглянулись.
— Пушку бы мою включить, — вздохнул Мориц. — Тут ведь заклятие слабое, это не наружная стена…
— Так дело не в запорах? — наивно спросил Аксель, забыв о громадном весе и силе пса.
— Я могу опрокинуть товарный вагон лёгким толчком, — кратко ответил Мориц.
— Да-да… извини… сейчас-сейчас… — забормотал мальчик. — Дай подумать!
— Ну же, Акси! Вырви нас отсюда! — в безумной надежде взмолилась Кри. Аксель отвернулся от её просящих глаз, чтобы сосредоточиться, и произнёс:
Включилась пушка — дышит пёс огнём.
Все стены мы разрушим и сомнём!
Попробуй теперь!
Снаружи раздалось слабое шипение, словно пробуждалась гигантская змея, затем — оглушительный треск разрядов и грохот от падения чего-то тяжёлого. Пелена дыма заволокла иллюминатор, и Мориц рванулся вверх.
— Есть!!! — завопили все. Вырвавшись из подвала, Мориц кинулся было к парадной двери.
— Нет! — крикнул Хоф. — Здесь не выйдет! Это же наружная дверь, ты сам говорил.
— Что же мне делать? — в недоумении прорычал пёс.
— Беги вверх по коридору, в обсерваторию! Скорей!
Пудель стрелой кинулся вверх по каменной спирали. Но когда холл мелькнул в иллюминаторе в последний раз, Аксель успел заметить безобразную плешивую голову в дверях приёмной. Голова, злобно оскалив пасть, проводила Морица горящими глазками и скрылась.
— Побежала поднимать тревогу, — скрипнул зубами Аксель.
— Кто? — испуганно спросила Кри.
— Элоиза! Успеем или нет?
— Будем надеяться, — спокойно сказал Хоф.
Один поворот, другой, третий… Они мелькали, словно в ускоренном кино, и это был не путь во мрак, как прежде, а дорога к спасению.
Извилистый коридор мешал пуделю развить настоящую скорость. Но умница Мориц не просто бежал — он делался всё более плоским. Стенки салона сдвинулись, почти не оставив людям места повернуться. Зато теперь пёс нёсся пулей, и вот в иллюминатор ударил дневной свет!
— Обсерватория! — закричал Аксель. — Успели!.. Ой, что это?
Каменные полушария, в которых зиял широкий голубой просвет, вдруг зашуршали и, погасив свои созвездия, начали медленно смыкаться. Полоска света становилась всё уже…
— Это Штрой! Он очнулся! — простонал мальчик, потрясая кулаками.
— Скорее, пёсик! Скорее! — умоляла Кри.
Мориц сплющился, как косматая летающая камбала. Людей развернуло боком и стиснуло, будто клещами. Скорость последнего броска вверх была невероятной. Шерсть пуделя с электрическим треском прошлась по закраинам полушарий, и они сомкнулись в каком-то дюйме под его задними лапами, едва не прищемив их. Под общее «ура!» пёс свечой взмыл над замком в сверкающий голубой простор.
— Домой! Домой! — плакала Кри, бегая взад и вперёд по раздвинувшемуся «салону желудка».
— А Зевс? Ты забыла? — напомнил ей комиссар. — У нас впереди самое главное испытание, девочка…
— Не хочу! Не хочу ждать! — рыдала Кри. — Вы меня с ума сведёте!
— А вот это — хочешь? — спросил Аксель, дёргая её за руку и притянув к иллюминатору. — Хочешь поздороваться?
И он указал ей на зловещий силуэт башни, торчащий на скале над замком. Кри молча кивнула и вытерла слёзы.
— Мориц! Разрушь, пожалуйста, эту башню! — скомандовал мальчик. — А потом полетим спасать твою прежнюю хозяйку и весь мир.
— С удовольствием! — взревел пёс. Страшная ветвистая голубая молния толщиной со ствол молодого тополя вырвалась у него из переносицы и ударила в крышу Бродячей Башни. Та издала короткий, захлебнувшийся вой, покачнулась и рухнула на замок в облаках многосотлетней трухи и пыли. Когда пыль рассеялась, замок по-прежнему стоял нерушимо, но был весь осыпан каменными обломками.
— Вот она и дождалась своей собаки, — сказал Аксель.
— А теперь — в космос! Ты знаешь Зевса, пёс? — спросил комиссар.
— Меня, между прочим, зовут Мориц, — проворчал пудель, устремляясь в облака.
— Прошу прощения, — извинился Хоф. — Мы просто недавно знакомы… Так ты знаешь его, Мориц? Сумеешь с ним справиться?
— С кем? С этим увальнем? — пренебрежительно фыркнул пёс. — Не смешите меня! Пока он делает одно движение, я делаю десять… Нам устраивали пробные состязания. Вот только…
— Что?
— Я слышал, как те летучие дряни из академии навоза болтали… наверное, со слов Балбеса… Он, когда пьян, может что угодно сказать… В космосе к Зевсу нельзя приближаться! А если бы я отправился вместо него, нельзя было бы пролететь мимо меня — даже на очень большом расстоянии. Пушечка же моя бьёт всего на милю…
Аксель и Хоф переглянулись.
— Ну, нам терять нечего, — задумчиво пробормотал комиссар. — Там увидим. Если кое-что сопоставить… Акси, с твоего позволения я приму командование на себя! Не возражаешь? Чудесно! Итак, дружище Мориц, развей всю скорость, на которую ты способен, и догони этого увальня Зевса, пока нам всем не пришёл конец.
Морица не надо было упрашивать: он чуть не зачах в тёмном подвале, и вернувшаяся с лихвой энергия так и распирала его. С бешеной скоростью провалилась вниз и исчезла горная страна, через несколько секунд так же мелькнули и исчезли облака, вверху и внизу осталось только тёмно-бирюзовое небо. Странное и непривычное ощущение красоты и свободы! Правда, по-настоящему им мог бы насладиться сейчас только Хоф: дети без сил лежали в креслах и приходили в себя. Но и Хоф явно думал не о небесных красотах. Он шагал по салону, хмурил лоб и обдумывал предстоящий бой, пока пёс торопливо рассказывал ему о своих маневренных возможностях.
Комиссар попробовал заказать им охлаждённого апельсинового соку, и это у него получилось: линия доставки ещё работала. Выпив, Кри слабо улыбнулась в знак благодарности и через несколько секунд уснула. Вскоре задремал и разбитый Аксель. Проснувшись первой, девочка вскрикнула и подбежала к иллюминатору:
— Ой! Уже ночь…
— Это не ночь, — сказал комиссар. — Это космос.
Угольно-чёрное небо с громадными косматыми звёздами раскинулось вокруг них. Земли в иллюминаторе видно не было. Пёс летел быстро и уверенно, словно по хорошо знакомому маршруту.
— Уже космос? А где же состояние невесомости? — боязливо спросила Кри.
— Внутри волшебных кораблей его нет, — проворчал Мориц. — Но, если хотите, я могу на минутку отключить защиту.
— Да, пожалуйста… нам только попробовать, — сказал пробудившийся Аксель, переглянувшись с сестрой. И плавно взмыл к потолку, нелепо махая руками и ногами. Через секунду на него с визгом и уханьем, словно какая-то космическая сова, налетела Кри. Хоф же, пристегнувшись к своему креслу, глядел только в иллюминатор, не обращая внимания на детские шалости.
— Выключаю! — предупредил пёс, и дети рухнули вниз. Если б не мягкий пол, они бы здорово ушиблись. Но теперь, благодаря этой встряске, Аксель и Кри немного приободрились. Воспользовавшись этим, комиссар распаковал гамбургеры и чай и роздал еду.
— Вот и понадобились, — заметил он. — Приятного аппетита! — Но сам ничего не съел и по-прежнему глядел наружу.
