Дмитрий Ольченко - Проделки лесовика
— Я взвился от боли вверх, обрушился в воду и изо всей силы ударил по ней хвостом. Удар пришелся по тросу. Новая боль пронзила меня. Через несколько секунд я с облегчением почувствовал, что, хотя боль и не прошла, гарпун оставил мою спину.
Я погрузился в пучину и долго плыл под водой. Один раз поднялся на поверхность, чтобы отдышаться, и увидел, как несколько маленьких корабликов яростно преследовали моих собратьев, рассыпавшихся по океану.
С тех пор я ни разу не встречал финвалов из моего стада. Чёпла тоже исчез. То ли корабль его убил, то ли косатки подстерегли...
Так я начал жизнь отшельника. В своих скитаниях избегал чужих китовых стад. Память о Лё вытравила в моем сердце всякое желание искать новую семью, новую привязанность. Моим постоянным спутником стал маленький мормирус.
Юрка незаметно для себя уснул. Спал он, по-видимому, недолго. Проснулся внезапно. В сердце ныла тревога. Он пошарил вокруг себя в темноте. Петьки не было. В свете звезд глянцево мерцала покатая спина финвала. Петька пропал.
— Голубая Гора, остановись! — закричал Юрка.
— Что случилось?
— Потерялся мой приятель. Его надо отыскать.
Юрка испугался не на шутку. Глухая ночь, океанская бездна... И он даже не знает, как давно исчез Петька.
— Не беспокойтесь. Я знаю, где он,— заметил мормирус, плывущий рядом с китом.
— Ты видел, как он отстал от нас?— с надеждой спросил Юрка.
— Видел,— ответил мормирус.
— Почему же ты не разбудил меня?
— Я думал, что так надо!
Финвал молча развернулся и поплыл в обратную сторону. Маленький мормирус скрылся в темноте и через несколько минут вернулся. Он был встревожен:
— Возле него сидит Лягва-рыболов!
...Все глубже и глубже опускался Юрка со своими спутниками, все гуще окутывала их темнота. Внизу вспыхнуло слабое сияние. Это светились стайки миктофид, глубоководных анчоусов. В их неверном свете Юрка и увидел Петьку. Раскинув руки и ноги, он безмятежно спал, а в двух шагах от него на крупной гальке лежало чудовище с такими свирепыми глазами, что Юрка оторопел. Пока он раздумывал, как поднять Петьку и не разозлить Лягву, Лягва в два прыжка исчез в темноте.
— Осторожно!— вскрикнул мормирус.— Осторожно! С другой стороны лежит бугорчатка!
Юрка поднял Петькину руку, отцепил фонарик, висевший на шнурке у запястья. В белом свете прожектора померкли миктофиды и созвездия других светящихся существ. Почти рядом с Петей лежала серая глыба, утыканная острыми шипами. Никто никогда не сказал бы, что это рыба, если б не ее глаза! Настороженные, подозрительные, они в каждом обитателе океана видели своего врага, и потому у нее было неотличимое от валуна тело и ядовитые шипы. Прикоснитесь — и вам несдобровать...
Юрка дернул Петю за плечи. Тот проснулся и зажмурился от резкого света.
— Потуши фонарик!— потребовал он.
Юра отвел луч в сторону. Сотни рыбешек кружились в луче света. Из щели высунулся Бычок-подкаменщик и спросил:
— Что здесь происходит?
В зоне Света — переполох. Из темноты туда ворвался хаулиод, и в его несоразмерно большой пасти, усеянной острыми зубами, стали одна за другой исчезать рыбешки...
Увидев, что Петю опять клонит в сон, Юрка еще сильнее дернул его.
— Слушай, мне надоело с тобой возиться. Проснись! Посмотри, где ты лежишь?
— Чего ты ко мне привязался? Отстань, я хочу спать!
Юрка схватил его за руку и потащил наверх. Петя начал было отбрыкиваться, но Юрка ткнул Петьку кулаком в бок, и тот окончательно проснулся.
— Что случилось?— спросил он, округлив глаза.
— Что случилось! — передразнил Юрка.— Ты опять потерялся.
— Как?!
— Не знаю, как,— огрызнулся Юрка и посмотрел на Петькин пояс. Он был расстегнут.
Юрка пристроил Петьку у самого основания спинного плавника. Струя разрезаемой плавником воды проносилась в стороне, и, таким образом, создавалось нечто вроде гидровакуума со слабыми завихрениями, где Петьку не так болтало.
КАК ВЫБРАТЬСЯ ИЗ КАШАЛОТА
Юрка уже засыпал, когда услышал, что в стекло гермошлема что-то ткнулось. Он посветил фонариком. Мормирус! Рыбешка таращилась на Юрку.
— Чего тебе?
— Я узнал, что в эти края забрел какой-то сумасшедший Кашалот,— сказал Мормирус.— Отбился от стада, а может, его выгнали, не знаю. Опасный зверь. Я решил предупредить финвала.
— И что же финвал?
— Ничего. Промолчал.
— Если промолчал, значит, нет причин для тревоги...
Юрка, засыпая, снова услышал Хранителя Древних Тайн. Фиолетовый старик, у которого вместо бороды колыхались нити водорослей, ехидно спрашивал: «Значит, не хочешь открывать Атлантиду?»
Петьке же приснилось, что отец принес ему билет для полета на Луну, и вот он сидит в кресле, пристегнутый ремнями, и всем своим телом ощущает дрожь огромных турбин...
Встреча финвала с Кашалотом произошла вскоре после полуночи. Финвал пытался обойти Кашалота стороной, но это еще больше разозлило бродягу. Он бросился на добродушного кита с оскаленной пастью, а какая у Кашалота пасть — это известно каждому. Финвал увернулся, отделавшись несколькими глубокими царапинами. Кашалот зацепил зубом и оборвал шнур на спине финвала. Он собирался снова броситься на великана, как вдруг его внимание привлекли два еле различимых в темноте существа. Недолго думая, Кашалот распахнул свою пасть — и Петька в потоке мощной струи покатился куда-то вниз. Мышцы кашалотовой глотки сдавили его так, что раздался хруст в костях. Все это произошло в считанные секунды. Кромешная тьма — что-то густое, скользкое и горячее...
Петька довольно быстро пришел в себя. Мысль, что он оказался в брюхе хищника, была слишком нелепой, чтобы в нее поверить. От жары и недостатка кислорода он стал задыхаться. Его все время что-то переворачивало и толкало.
Кое-как нащупал фонарик. Перед ним предстало фантастическое зрелище. Он находился в мешке из живого мяса, тесном от того, что в нем было полно всякой всячины. Луч яркого света выхватывал из мрака то акулью голову, то щупальце кальмара, то полупереваренные остатки незнакомых глубоководных рыб. Среди всего этого он увидел и автомобильное колесо, и обломок бревна. Стены желудка постоянно вздрагивали, съеживались; в нем шла будничная пищеварительная работа. «Вот это влип»,— с тоской подумал Петька, и его обуяла такая злость на постоянное невезение, что страх впервые сам по себе куда-то исчез. Надо что-то предпринять! Надо искать выход!
Он вытащил из футляра охотничий нож и ткнул острием в стену. Мускулистая ткань желудка мгновенно съежилась, по ней пробежала судорога. Петька поскользнулся, упал и выронил нож. «Черт... Ищи его теперь в этой мешанине...»
...Как только Кашалот проглотил Петьку, Юрка увязался за ним следом, а мормирус помчался с этой ужасной вестью на поиски дельфинов, справедливо считая их самыми мудрыми и смекалистыми. Уж они-то что-нибудь да придумают!
Финвал куда-то исчез. Впрочем, он тут ничем не мог помочь.
Вожак дельфинов искренне горевал. Все дельфины от мала до велика, окружили вожака. Посыпались восклицания:
— Что же делать?
— Как он посмел глотать человека?
— Надо, чтобы он его отрыгнул!
Вожак успокоил дельфинов и попросил мормируса вести их к Кашалоту как можно быстрее. Вскоре они настигли зубастого гиганта, беспечно разгуливающего среди волн. Это был еще молодой и глупый Кашалот из числа тех, которые больше всего на свете рады крепким зубам и сильной челюсти. Он готов был глотать все, что ни встретит. Юрка рядом с ним выглядел крохотным и беспомощным. Кашалот удивился, когда вдруг очутился в окружении множества дельфинов.
— Послушай, родич,— обратился к нему вожак дельфинов,— ты проглотил нашего друга. Мы тебя очень просим: выплюнь его обратно!
Кашалота просьба сначала изумила, а потом рассмешила.
— Вон чего захотели!— ответил Кашалот.— Да если бы я даже согласился отрыгнуть его, я не смог бы это сделать! Меня никогда не тошнит, заметьте себе. Между прочим, не скажу, что ваш дружок — лакомое блюдо. Я все время чувствую какую-то тяжесть в желудке, а один раз меня так что-то кольнуло, что я не мог места найти себе.
— Как же сделать, чтобы он все же отрыгнул его, а?— спросил вожак своих приближенных.
— Надо, чтобы он проглотил что-нибудь рвотное!
— Что же именно?
Этого никто из дельфинов не знал. Спросили самого кашалота, и он ответил, что его желудок переваривает все, что туда ни попадет.
Кашалоту, кажется, понравилось, что его упрашивают дельфины. И он плыл себе, играючи, на крупной океанской зыби, сытый и довольный жизнью. Вдруг кашалот снова почувствовал режущую боль в брюхе и даже вскрикнул.
— Вы правы,— сдался он,— я хочу его отрыгнуть. Но как?
