Майкл Шейбон - Саммерленд, или Летомир
На этот раз, обещавший стать последним — не только для него, но и вообще, — Этан медлил. Роза-Паутинка, с Нубакадубой под мышкой, занимала вторую базу. Туз хмуро выглядывал из-за игрока первой. Этан окинул взглядом ожидающую своей очереди Дженнифер Т., Петтипота, Тора, Пройдисвета, Клевера, и Таффи в клетке, и Родриго Буэндиа. Таффи, держась за прутья, смотрела прямо на него. Теперь, когда конец света так близок, ей, наверно, хочется, чтобы все закончилось поскорее. Она, наверно, только и ждет, чтобы он, Этан, вылетел.
Буэндиа взмахнул воображаемой битой и показал на небо. Этан кивнул.
— Отбивающий готов, — объявил Мягколап.
Койот надвинул бейсболку пониже и приступил к потяжке. Приложив рукавицу к животу и сделав мяч центром тяжести, он откачнулся назад и подал. Этан ясно видел швы на мяче, который, крутясь, летел прямо к нему. Он замахнулся, но мяч в последнюю секунду прошел мимо.
— Страйк один! — сказал Мягколап.
Следующий мяч описал широкую дугу и нырнул вниз. Этан снова замахнулся, и боль пронзила руку.
— Страйк два!
Этан сошел с площадки и потряс левой рукой. Разве можно не обращать на такую боль внимания? Нельзя. Значит, надо попробовать что-то новое, что-то в духе мистера Олафсена. Вместо того чтобы отгораживаться от боли, надо почувствовать ее в полной мере. Может быть, это добавит ему злости или поможет сосредоточиться. Этан снова занял свое место и стиснул биту — как можно крепче, чтобы Узел впился поглубже в левую ладонь. Вибрируя от боли как тонкий металлический лист, он вскинул биту на плечо.
— Вдарь по нему, Этан! — произнес странный, дрожащий голос за третьей базой. Отец — то, что от него осталось — стоял на трапе бронемашины и следил за игрой. Он не шевелился, Плоский Человек, даже руку не мог поднять, но Этан был уверен, что это сказал он. Никто на скамье «тенехвостов», по-видимому, не слышал его, никто не смотрел в ту сторону. Может быть, Этан просто принял желаемое за действительное? Койот подал прямой резаный мяч, и Этан, сходя с ума от боли, взмахнул битой. Удар, пришедшийся по мячу, сотряс все его тело. Локти хрустнули, плечи вышли из суставов, развернувшийся по инерции трос стал крутиться на поясе, как пластилиновый, пока не отломился и не упал наземь.
— Парень! — орал Буэндиа оттуда, где существовали еще время, радость и аромат сигар. — Паренек! Чувачок!
Этан поднялся на ноги и посмотрел вверх. Отбитый им мяч уходил в небо над левым краем.
Скорость хоум-рана зависит не только от размаха биты, но и от скорости поданного мяча. В данном случае удар обезумевшего от боли и слуховой галлюцинации Этана соединился с молнией, посланной Передельщиком Миров. Хит, ставший итогом этой комбинации, поднимался все выше и выше, в голубой простор над внешним полем Зеленого Ромба. Позднее все свидетели сошлись на том, что он повисел там немного — серое пятнышко на синеве — а потом исчез. В небе осталось маленькое отверстие с размытыми краями — оно напоминало те оптические иллюзии, или фосфены, которые мы видим иногда краем глаза на совершенно пустом месте.
— Беги! — завопили «тенехвосты» со скамейки. — Беги, Этан, беги!
И он обежал поле, и вернулся к «дому», и пляшущие товарищи по команде заключили его в объятия. «Тенехвосты» благодаря ему теперь вели со счетом 3:2. Но торжество длилось недолго: его прервал хорошо всем знакомый звук, чистый, звонкий и в то же время тревожный. Звук, известный всякому, кто когда-нибудь играл в бейсбол на заднем дворе, при всей своей отдаленности ни на что другое не похожий: звон разбитого стекла. Обе команды уставились в небо над внешним полем. В тишине, окутавшей поле, все еще слышался звон.
— Эге, — промолвил наконец Койот. — Плохо наше дело. — Сунув два пальца в рот, он пронзительно свистнул, и Плоский Человек ушел обратно в машину. — Мы прекращаем игру! — крикнул Койот, убегая к Лепечущему Колодцу. — Победа присуждается вам!
«Хулиганы» помчались вдогонку за своим капитаном. Они здорово разозлились на него за то, что он прервал матч при отставании всего на одно очко. «Тенехвосты» в полной растерянности остались стоять на поле. Одни смотрели на Койота, другие — на дыру, пробитую Этаном в стеклянной тверди Сияния. Сам Этан не сводил глаз с машины, откуда серошкуры выкатили что-то вроде насоса, которым отец надувал свои аэростаты. Следом вышел Плоский Человек с яйцом ходага в руках. Койот взял у него яйцо, откупорил, и оттуда, как из винной бутылки, вырвался легкий дымок. Койот взялся за шланг насоса.
— Эй! — крикнула Дженнифер Т. — Так нечестно! Победили-то мы! Ты дал слово!
— Я соврал! — прокричал в ответ Койот.
Но тут на него, откуда ни возьмись, набросилось что-то большое и темное, и он пошатнулся.
— Таффи! — крикнул Этан. — Она вырвалась из клетки!
Таффи, держа Койота за горло, другой рукой тянулась к яйцу, которое балансировало на его поднятой ладони, а в небе над ними ширилась черная беззвездная дыра. Потом они оба упали, но Койот, как самый скользкий тип на свете, вывернулся из волосатых лап Таффи и успел подхватить яйцо. Он ухмыльнулся, возвышаясь над снежной женщиной, и наклонил сосуд. Две тягучие капли Ничего стекли на подошвы ее больших ног, и Таффи взывыла от боли.
Койот приделал яйцо к выпускному клапану насоса, Плоский Человек щелкнул выключателем, и насос заработал. Серебристый шланг пару раз содрогнулся и лег на землю.
Прошла секунда… час… год. Потом послышался звук, еще более жуткий, чем звон стекла: далекий крик петуха. Земля под «тенехвостами» заколебалась, точно какое-то огромное животное подергивалось, стараясь избавиться от них, как от блох. Что-то заскрежетало, как заржавевшие петли гигантской двери, и повсюду, от холмов Яблоневого Сада до обгоревшего Теневого Утеса, заскрипело, застонало старое дерево.
— Рваная Скала, — сказал Клевер и сел на траву. — Два аута в конце девятого. Счет 0:2.
Петтипот и Пройдисвет, волшебные звери, более зоркие, чем все остальные, первыми заметили то, что позднее описывали как открывшееся в небе окно. Оба дружно завопили, указывая ввысь. Этан сперва ничего не разглядел, а потом увидел прямоугольник более темной синевы, посреди которого зияла пробитая им дыра. По краям этот прямоугольник обрамлял свет, а внутри мелькали какие-то легкие тени.
Земля затряслась еще сильнее, и Этана сшибло с ног. Окно в небе между тем увеличилось, и Свет лился из него во все стороны, посылая косые голубые лучи во все уголки Мира. Из света вышла огромная тень, имеющая, как показалось Этану, форму человека. Да нет, и не тень вовсе: она, хотя и темная, все-таки светилась.
— Нет! Нет! — закричал Койот.
Этан хотел взглянуть на него, но сила земного притяжения почему-то резко возросла. Этан не мог ни подняться, ни голову повернуть, мог только смотреть вверх, в дыру, проделанную его хоум-раном в голубой печати Сияния.
— Не-ет! — Койот выхватывал из полотняного мешка бейсбольные мячи и поочередно метал их в небо. — Катись назад! Убирайся, одноглазый! Я не признаю себя побитым! Не признаю!
До того, как занавес Рваной Скалы опустился, Этану показалось, что льющийся из небесного окна свет принял форму длинной руки с мускулами облаков и венами молний. Пальцы, раскинутые, как звездные лучи, нашарили рыжий огонек, мигающий у Лепечущего Колодца, и он погас.
«ДОМ»
Эпилог
ЖИЗНЬ, МИР И БЕЙСБОЛ ПОСЛЕ ПОТОПА
У нас в Середке этот период, занявший около шестидесяти трех минут, ознаменовался многими необычайными явлениями. Во дворе сиротского приюта перуанского города Куско вдруг появился старый «мерседес», и девять воспитанников увидели в нем своих родителей, погибших в селевом потоке три года назад. Плотина будущей гидроэлектростанции в Юрских горах, во Франции, грозившая затоплением красивой старой деревне, исчезла бесследно за одну ночь. На южной оконечности Таиланда ныряльщики обнаружили, что коралловый риф, умиравший в течение десяти лет, кипит бурной жизнью. Девять тысяч раковых больных по всему миру внезапно пошли на поправку. Тысячи бывших в ссоре влюбленных помирились, сотни сбежавших из дому детей вдруг обрели желание вернуться обратно.
Не все события были столь яркими и драматичными. На тех ветвях Древа, что расположены подальше от Зеленого Ромба, эффект от взлома печати Сияния отразился слабее. Там люди находили любимые безделушки, фотографии и талисманы, которые считали давно пропавшими. Неудачливые любители лотерей выигрывали скромные суммы, засыхающие комнатные растения выздоравливали, чихуахуа с прооперированными голосовыми связками начинали весело тявкать, сполна отплачивая своим хозяевам за жестокое обращение. Часть земного шара, проспавшая удивительный час, видела чудесные сны: к одним возвращались любимые ими умершие, другие, напрочь лишенные способностей к музыке, сочиняли гениальные симфонии.
