Полукрылые. Черные песни забвения - Урбанская Дарья

– Отчим. Уже четвертый раз звонит. Извините, наверное, что-то срочное…

Вихрева отвернулась и отошла на несколько шагов в сторону лестницы наверх, перезванивая.

– Привет, ты звонил? – раздался ее торопливый тихий голос. – … да… Да, в больнице… Нет, с отцом… Когда?! … Конечно!

Когда она повернулась, ее лицо напоминало восковую маску, и лишь глаза лихорадочно блестели от закипающих слез. Эл уставилась прямо на Артема и прошептала:

– Сергею звонили из больницы. Мама… – ее голос задрожал. – Мама пришла в себя!

Афанасий Петрович прищурил глаза.

– Мои поздравления! Какое, однако, удачное совпадение… Вы ничего не хотите мне рассказать? Артем? – он перевел пристальный взгляд на Вихреву. – Элла?

– Чудо? – неуверенно произнесла Вихрева, часто моргая сквозь слезы, и тоже обернулась на одноклассника.

Но Титов лишь пожал плечами:

– Понятия не имею, как столько всего могло произойти в один день, да еще и во время слета! – он сделал паузу и улыбнулся. – Но мне говорили, что иногда незнание – благо.

Из журнала наблюдений за Полукрылыми

Известный кетцаль: я (Артем Титов)

Внешний вид: при окрылении перья на груди сине-зеленые, переливчатые, а на руках и лице красно-оранжевые. После того, как научился окрыляться, несколько прядей волос окрасились в красноватый.

Мифология: реально существующие птицы родом из Южной Америки. Символ свободы и независимости, так как по легенде они не живут в неволе. Поют редко. Дали свое имя ацтекскому богу Кетцалькоатлю.

Особая способность: вынуждает говорить правду, признаваться.

Эпилог

Восемь дней спустя

Артем закинул в себя пюре с котлетой, торопливо глотнул компот и закашлялся, подавившись. Сидящий рядом Редькин от души врезал ему по спине и ухмыльнулся:

– Спокойно, чувак! До конца перерыва еще полчаса. Чего ты на еду бросаешься, как будто неделю не жрал.

От удара Артем дернулся вперед, чуть не клюнув носом тарелку с остатками пюре, и закашлялся еще сильнее. Ему потребовалось пара минут, чтобы прийти в себя после этого акта дружеской поддержки. Отдышавшись, он соврал:

– Хочу перед физикой забежать домой, забыл учебник.

– Ты разве не выучил его наизусть? – добродушно подколол Макс и, посчитав тему закрытой, повернулся к Камилю. – Ну вот, короче, и тогда я ей заявил…

Титов аккуратно отставил стул и вышел из-за стола, стараясь не привлекать к себе внимания. После возвращения из Петербурга отношение одноклассников к нему явно улучшилось. Парни стали дожидаться его после урока, чтобы пойти на следующий, и теперь он даже обедал, сидя с ними за одним столом, а не в одиночестве, как прежде. Все произошло само собой. Не было никаких неловких разговоров или выяснения отношений. Просто Макс перестал подхватывать шуточки Прилепиной, и подколы постепенно сошли на нет. Марина, наверное, недоумевала, отчего произошли такие перемены, но начались годовые экзамены, и ей стало не до этого.

Кроме того, Артем переживал, как все отреагируют на его чудесное исцеление от заикания, но реальность и тут сумела его удивить. Одноклассники, конечно, заметили, но особого фурора новость не произвела. На первой крылатой тренировке после его возвращения они с Настей встали друг напротив друга, чтобы отработать упражнение. После пары реплик Афанасьева буднично поинтересовалась:

– Ой, так ты больше не заикаешься, что ли?

– Не-а, посетил одного специалиста в Питере, – промямлил Артем, мысленно досадуя, что не придумал заранее более внятный ответ.

Но, как ни странно, больше вопросов не возникло. Настя лишь одобрительно кивнула:

– Круто, вот что значит столичные врачи!

Титов украдкой огляделся. Остальные одноклассники, разбившись на пары, тоже тренировались. Они с Настей говорили в полный голос, не шептались, так что наверняка всем было слышно. Но никто не повернулся и вообще никак не проявил своего интереса. Ну не заикается он теперь и ладно, можно подумать, великая новость! Артему в голову даже закралось неприятное подозрение, что возможно и раньше, когда он нервничал и потел, проглатывая согласные, это не было катастрофой всех времен и народов, а лишь казалось таковой. Причем одному ему.

Выйдя из кафе, Титов рысью побежал в свои апартаменты, но учебник по физике был тут совершенно ни при чем. Вернувшись из Петербурга, Артем выкраивал каждую свободную минуту, чтобы потренироваться окрыляться. Делать это можно было только дома, не в общем туалете же ему перья отращивать. Вот и сейчас он хотел воспользоваться остатками перерыва, потому что мама не планировала в обед возвращаться к себе, он специально утром уточнил.

Никому из одноклассников и учителей Артем не признался, что теперь знает свою птицу. Не то, чтобы он чего-то опасался. Просто не хотелось привлекать к себе лишнего внимания. А это непременно произойдет, если правда выйдет наружу. Нет уж, пусть лучше Черниченко и дальше остается звездой класса. Правда, из-за этого на тренировках приходилось осторожничать с Выпеваниями. Не проявлять себя в полную силу. Это невольно каждый раз напоминало ему про Вихреву.

Элла в Волгоград возвращаться не стала – не смогла снова покинуть маму, которая пришла в себя после почти полугодовой комы. Конечно, это не отменяло необходимости учиться, так что Сергею, ее отчиму, удалось договориться с руководством лицея, что Эл сдаст экзамены дистанционно, по семейным обстоятельствам. И само собой, в следующем году она продолжит обучение в своей прежней школе, в Петербурге.

Сразу после слета она убежала к маме, они даже толком не успели попрощаться. Но вечером, уже после того, как свет в отделении погасили, Элла неожиданно приоткрыла дверь его палаты и скользнула внутрь.

Артем еще не ложился спать. Он валялся в одежде поверх покрывала и читал с телефона. Увидев Вихреву, он сел и прошептал:

– Что ты здесь делаешь?

Эл, крадучись, подошла к его кровати, опустилась рядом и обняла. Его сердце зашлось, как сумасшедшее, когда ее дыхание обожгло кожу в районе щеки.

– Нарушаю правила!

В ту ночь они почти не спали – валялись в обнимку на узкой больничной койке, целовались и разговаривали.

– Так мы теперь вместе? Официально? – смущаясь, спросил Артем, а она в ответ ухмыльнулась:

– Ну что ты, как маленький! Вот поступишь на свой физмат в Питере, и тогда посмотрим, вместе мы или врозь.

– Но это будет только через год! – возмутился Титов.

– Всего лишь через год. Ты даже не заметишь, как пролетит время, пока будешь готовиться к экзаменам, заучка, – Эл шутливо пощекотала его. – И вообще, отношения на расстоянии – это пошло…

– Зачем же ты тогда пришла?

– А ты чем-то недоволен?

Она недовольно пихнула его в бок, но Артем поймал ее руку и сжал. Элла вздохнула и, улыбаясь, положила голову ему на грудь. Под утро она вернулась в палату к маме, где ей разрешили остаться на ночь.

Добравшись до апартаментов, Артем сбросил с плеча рюкзак, мельком взглянул на часы и встал перед зеркалом. Он уже много раз видел, как окрыляется, но наблюдать за этим процессом ему до сих пор не надоело. Сосредоточившись и стараясь не шуметь, он вполголоса затянул нужное Выпевание и с удовлетворением заметил, что у него снова получилось. Не прошло и минуты – и на руках стал проявляться чешуйчатый орнамент. Еще через пару минут его лицо начало трансформироваться, и Артем замер, в очередной раз разглядывая в зеркало мелкие изумрудные перья, обрамляющие его круглые, нечеловечески выпуклые глаза. Это было так невероятно – каждый раз, словно в первый – что Титов затаил дыхание от удивления и восхищения. Он действительно Полукрылый! Это не сказка, не глупая шутка и не бред больного сознания! Он – кетцаль!

Внезапно от двери раздался странный звук, словно кто-то подавился воздухом. Артем вздрогнул и резко повернул голову. В проеме, прижимая руку к груди, стояла Милена Игоревна. Титов запаниковал, но практически сразу успокоился. Это его мама, чего ему бояться. Да, она не помнит большую часть событий, произошедших в Петербурге, но в любом случае она будет рада изменениям, которые произошли в ее сыне, хоть и раньше, чем должно быть. Ведь так?