Михаил Валигура - Приключения Торпа и Турпа
— Ну как, ничего?
— Ничего.
— И у меня все тихо. В городе никакого движения.
— Вот это и опасно! — глубокомысленно заметил Турп. — В такую пору жуликам самое раздолье.
— Ладно, — сказал Торп, — расходимся снова.
И снова пустынные улицы. Тихо. Тихо… Разве что тявкнет где-нибудь за забором щенок (видимо, приснилось что-то страшное: может быть, исчезновение его любимого ошейника с алюминиевыми звездочками?) да рыба плеснет в реке. Покой. Все крыши на месте, и на этот раз нигде не видно людей с клещами для выдергивания гвоздей, с пилами и топорами.
Турп снова вышел на центральную площадь. Торпа не было. Прошло еще пять минут, потом еще, а он все не появлялся. Турп встревожился, подозревая самое худшее. Кто знает, что таится во мраке. Может быть, Торп попал в лапы шайки бандитов, ворующих крыши, и не успел выстрелить, чтобы он, Турп, пришел на помощь? А может быть, что и похуже? Прошло еще пять минут… Турп был серьезно обеспокоен и собирался уже будить дремлющего в будке полицейского, но неожиданно услышал шаги друга.
Торп приближался с довольным видом, прижимая к груди темный комочек.
— Что это? — удивился Турп. — И где ты так долго пропадал?
— Я котенка с дерева снимал. Гляди, какой маленький. Черный весь. Залез на березу, и орет. Еле я его снял.
— Ух ты! — удивился Турп. — Ты его положи под кустиком, пусть спит.
— Нет, я его с собой возьму. Пускай растет и мужает.
— Вот еще! У нас работа стоит. Ты все-таки положи его, пусть под кустиком мужает.
— Нет, так не годится. Он еще маленький, глупый. Я его оставлю, а он опять куда-нибудь залезет. Нет, я беру его с собой.
И с этими словами Торп положил зверя в карман.
Друзья достали по сигаре и, присев на лавочку, закурили. Котенок тихо мурлыкал в кармане Торпа.
— Как спать хочется! — пробормотал Турп, зевая. — Слушай, а может быть мы напрасно здесь бродим? Что-то непохоже, чтобы кто-то собирался воровать крыши в эту ночь. Конечно, может быть, я и ошибаюсь.
— Нет, здесь что-то не так. Возможно, именно в эту минуту преступник, осторожно прокравшись в город, выдергивает гвоздь за гвоздем. Я думаю, нужно дежурить до конца.
Оба сыщика, поднявшись со скамеечки, поправили шляпы, одернули плащи и вновь собрались было разойтись в разные стороны, как вдруг у Турпа вырвался вопль ужаса:
— Вон! Вон, смотри! — закричал он, показывая пальцем куда-то вверх.
Торп глянул и похолодел: на доме судьи НЕ БЫЛО крыши! Ну, просто не было, и все. Начисто! Как корова языком слизала. Торчали голые стропила, как ребра обглоданной рыбы, сквозь них были видны темные ветви клена, что стоял на соседней улице, — и все. И ни звука…
— Так, — произнес Торп тихо и очень серьезно. — Во-первых, надо убедиться, что мы не спим. Это легко. Турп, будь любезен, дай мне хорошую оплеуху.
Турп очень удивился и, пробормотав: «Ну я-то уж точно сплю, в таком случае!» — закатил Торпу пощечину.
Торп снес это без единого звука. Только подпрыгнул на месте.
— Ну точно — я сплю, — сказал Турп, но тотчас же получил пощечину от Торпа и заорал: «А-а! Нет, все-таки не сплю!»
— Прекрасно. Мы оба не спим, но крыша все же исчезла. И исчезла довольно быстро.
— Но как же так? Мы же никуда не уходили с этой площади последние тридцать минут! Когда я стоял здесь и ждал тебя, крыша еще была.
— Да. И когда я показывал тебе котенка, крыша тоже была!
— Мало того, она была еще и тогда, когда ты спрятал котенка в карман!
— Да, она была, когда мы закурили сигары!
— И, однако, когда мы докурили их, крыша исчезла!
Они ошарашенно глянули друг на друга и замолкли.
— Не хочешь ли ты сказать, — осторожно начал Торп, — что пока мы сидели на скамеечке и курили, кто-то за нашей спиной приставил лестницу к дому и быстро-быстро снял весь алюминий?
— Быстро-быстро и совершенно бесшумно, — продолжил мысль Турп.
— Ну, знаете ли! — скорей подумали, чем сказали оба друга.
Они подошли к дому поближе и осмотрели все вокруг.
Ничего! Никаких следов!!! Как будто крыша просто-напросто испарилась.
Турп почистил рукавом плаща шляпу и сказал:
— Знаешь что, дружок? Пойдем-ка потихоньку отсюда.
— Как же так? — воскликнул Торп. — Надо разбудить всех! Здесь происходит что-то странное! Давай-ка всех разбудим!
— Да что ты! Что ты!!! Подумай, что скажут нам отцы города, да и просто жители! Нам просто не поверят. В лучшем случае скажут, что мы проспали, а в худшем — поместят в Скворечник.
Скворечником в городе называли сумасшедший дом, располагавшийся на другом берегу реки на высокой скале. Дом этот пустовал, но два раза в год в него помещали поэта Липоса. Липос вовсе не был сумасшедшим — просто он любил время от времени запереться в Скворечнике и, стуча на машинке, в тиши и одиночестве составлять новый сборник стихов. Липос, в отличие от Джона Кишо, регулярно издавал свои стихи и жил припеваючи.
— Да, — сказал Торп, — в Скворечник мне неохота. Там, право, скучновато.
— Вот видишь! Нужно потихоньку уходить. Подумай, что о нас скажут люди! Тоже мне, сыщики! Пошли…
Торп согласился с другом, и они исчезли. К дому на холме приятели подходили уже под утро, когда небо начало светлеть. Сыщики осторожно приоткрыли дверь и были ошарашены. В прихожей горел свет, а за конторкой сидела длинная и худая женщина в роговых очках. Надет на ней был темно-синий балахон непонятного покроя, а волосы скрывал такого же цвета чепец.
— Явились, — проскрипела она, бросив на вошедших ядовитый взгляд. — Новые жильцы, значит? Ну-ну. Хороши жильцы! Всю ночь бродют где-то, черти, а ты сиди тут и жди. Ни сна, ни покоя из-за вас, негодяев собачих. Сыщики, тоже!
Торп и Турп молчали, обескураженные обильным потоком слов.
— Э-э… м. Так вы, значит, и есть Кастелянша? — осведомился деликатный Торп.
— Кастелянша, да! Каждый сопляк меня будет спрашивать!
— В таком случае, где вы шлялись целый день? — грубо спросил Турп. — Почему это ваше рабочее место пустует?
— Ах, мое рабочее место? Да ты поработай с мое, тогда и разговаривай.
К несчастью, тут из Торпового кармана высунул голову проснувшийся котенок. Ему, видимо, было интересно, кто это так шумит.
— А это еще что такое? — заверещала Кастелянша. — Кто позволил эту погань в дом тащить? А ну, вон отсюда!
— Это не погань, — вступился за котенка Торп. — Это наш котенок. И прекратите, пожалуйста, кричать.
— Вон отсюда, я сказала! Вон!
Но котенок и не собирался никуда уходить. Он сладко зевнул и вновь нырнул в теплый уют кармана, а сыщики, уставшие от разговора с Кастеляншей, принялись подниматься по лестнице к своей комнате. Настроение у обоих, надо признаться, было отвратительное.
— Я вас всех отсюда выкину вместе с котом вашим, — кричала им вслед Кастелянша, но ее уже никто не слушал.
Глава пятая
Исчезновение пятой по счету крыши было встречено в городе с каким-то мрачным спокойствием. Сам судья, правда, ужасно разнервничался и весь день принимал успокоительные капли, отчего нервничал еще больше. Бургомистр, прогостивший у судьи всего ночь, собрал свои вещички и поблагодарил его за гостеприимство. В ответ на это судья разразился истерическим хохотом и побежал на кухню за новой порцией капель. А бургомистр понуро побрел к дому начальника полиции. Тот встретил его без особого восторга, но сказать: «А пошел ты к чертовой бабушке!» — не решился. На следующее утро и его дом был уже без крыши. Начальник полиции стоял на пороге, глядя вслед удаляющейся фигуре бургомистра, и когда тот скрылся за поворотом, крикнул с запоздалой решимостью: «А пошел ты к чертовой бабушке!» И плюнул в сердцах.
«Воистину, — думал между тем бургомистр, направляясь к дому казначея, — меня преследует какой-то злой рок». К несчастью для бездомного градоначальника, он так думал не один. Казначей придерживался того же мнения и не пустил бургомистра на порог. Отчаявшийся бургомистр, не зная, куда приткнуться, выгнал, на ночь глядя, из конуры казначееву собаку, свернулся клубочком на ее месте, закурил сигару и заснул. Недокуренная сигара выпала у него изо рта, подожгла подстилку, и когда огонь перекинулся на стенки и крышу конуры, та ярко запылала.
Если бы жители города не спали часа в три ночи, они бы увидели незабываемое зрелище — обгорелый бургомистр мчался вприпрыжку по улицам, дико хохоча и распевая странные песни, очевидно, собственного сочинения:
Сперли крышу у судьи
Непойматые воры,
А у казначеевой собаки
Больше нету конуры!
Ха-ха, ха-ха, ай да бургомистр!
В пять утра бургомистр попался на глаза полицейскому патрулю, который, не долго думая, сцапал этого подозрительного субъекта и доставил прямехонько в Скворечник. Бургомистр и не думал сопротивляться. Наоборот, — он был просто в восторге, что у него появились слушатели, и орал пуще прежнего:
