Дмитрий Емец - Король хитрости
Один Филька, обычно разговорчивый, помалкивал и хитро на всех посматривал. Первое время, когда все галдели и никто никого не слушал, на это не обратили внимания, но потом вдруг заметили и уставились на него.
– А ты-то чего в рот воды набрал? – не выдержала Аня Иванова. – Тебе, между прочим, больше всех беспокоиться надо! У тебя четверка на соплях висит!
Хитров выдержал паузу – он всегда так делал перед наиболее важными своими высказываниями – и, наигранно зевнув, равнодушно произнес:
– А чего волноваться-то? Никакого опроса завтра не будет.
После его заявления в классе на несколько секунд воцарилась такая тишина, что слышно стало, как бурчит в животе у Мокренко.
– Как не будет? Почему? Ты что, Хитров, сдурел? За свои слова отвечаешь? – со всех сторон посыпались обидные реплики.
Филька спокойно встал и направился к дверям.
– Ты куда? – завопил Антон, преграждая ему дорогу.
– Если вы мне не верите, тогда я пошел. Меня дома компьютерные игры ждут.
– Нет, ты постой! Раз уж начал – заканчивай! Почему ты сказал, что завтра опроса не будет? – взревел Мокренко.
– Потому что я отвлеку Раису. Заговорю ей зубы! – уверенно сказал Филька.
– Это невозможно! Твой план – дохлый номер!
– Для тебя, может, и дохлый, а для меня нет. Ну, пока! – и, отстранив Антона, Хитров гордо вышел из класса, оставив последнее слово за собой.
Аня и Рита, сгорая от любопытства, выскочили за ним.
– Как ты думаешь, он действительно это сделает? По-моему, он привирает! – спросил Антон Данилов у Егорова.
– Помнишь снеговика? Тогда мы тоже были уверены, что Филька не сумеет спрятаться, – напомнил Колька.
– Да, от Хитрова всего можно ожидать. Но на этот раз, я уверен, он сядет в лужу, – категорично заявил Данилов.
И вот наступило следующее утро.
Перед уроком математики Филька зашел в класс и, как обычно, прошествовал к своей парте, предпоследней в крайнем правом ряду.
– Ну что, Хитров? Будешь Раису отвлекать? – крикнула ему Ритка.
– Нет проблем! – лаконично ответил Филька.
– А помогать тебе не надо? Может, как-то подыгрывать? – спросила Аня.
– Лучше помалкивайте! Я, как солист, не люблю, когда мою партию прерывают фальшивые голоса, – произнес Хитров.
Мокренко так удивился, что даже перестал царапать складным ножом краску на батарее.
– Какой солист? – поинтересовался он.
– Солист – это тот, кто поет один, и никто его не перебивает, – с некоторым сомнением объяснил Филька.
В это мгновение в классе появилась Раиса Павловна. Сказав на ходу: «Здравствуйте, садитесь!» – она стремительно подошла к своему столу и открыла журнал.
– Как я вчера и обещала, начинаем опрос! – с обычным металлом в голосе сказала учительница. – Все закройте учебники и положите их на край стола. У кого увижу открытый – сразу двойка. Все ясно?
Ребята ожидали, что Филька с места в карьер начнет заговаривать ей зубы, но он молчал. Должно быть, подумали тогда они, решительный тон учительницы отбил у Хитрова всякое желание привлекать к себе внимание. Только он откроет рот, она – раз! – и спросит его первым, а знаний у него – дырка от бублика.
Но как не раз говорил Филька: «Хитровы не сдаются!» Он подождал, пока Раиса скользнет взглядом по журналу, выискивая первую жертву, и вдруг оглушительно чихнул. Даже странно, как он сумел подгадать этот чих – пером, что ли, в носу пощекотал?
– Будь здоров, Филипп Хитров! – в рифму сказала математичка, поднимая от журнала голову и прикидывая, не подойдет ли он в качестве первой жертвы.
– Большое спасибо, Раиса Павловна! – поблагодарил Филька и спросил: – Можно задать вам вопрос?
Учительница проницательно взглянула на него, словно желая сказать: «Знаю я все ваши хитрости! Ничего не выйдет!»
– Нельзя. После урока! – отказала она.
– А если очень быстро? Одну секунду!
– Ну, если одну секунду – то можно.
И вот тогда-то в глазах у Фильки зажглась авантюрная искорка.
– Как вы думаете, сколько у вас прямых родственников, Раиса Павловна? – спросил он.
На мгновение учительница опешила и подозрительно посмотрела на него:
– А тебе зачем? С каких это пор ты заинтересовался моими родственниками, Хитров?
– Этот вопрос увлекает меня чисто теоретически. Ваши родственники интересуют меня не как люди, а той своей стороной, которой они обращены к математике.
– Как это мои родственники обращены к математике? Ты спрашиваешь, не было ли среди моих родственников известных ученых? – снова не поняла Раиса Павловна.
– Нет, не об этом. Я спрашиваю: как вы думаете, сколько было у вас прямых родственников в 1000 году нашей эры? – нетерпеливо пояснил Филька.
– В 1000 году? Понятия не имею! Но почему это тебя интересует?
– Исключительно с точки зрения математики. Возьмем человека, например, вас.
– Почему именно меня?
– Ну если не хотите, чтобы вас, возьмем кого-нибудь другого, скажем, меня, Колю Егорова или Риту… Тут важен не конкретный человек, а пример…
– Ладно, пускай это буду я… И что дальше? – учительница покосилась на часы: время для опроса еще было.
– Очень хорошо, Раиса Павловна! Давайте так: я буду задавать вам вопросы, не личные, а просто математические, и вы отвечайте, не удивляясь. Хорошо?
– Ну хорошо, – кивнула та, слегка заинтересованная.
– А ответы записывайте мелом на доске. Договорились?
– Что-то ты больно много хочешь, Хитров! Ладно, но только если это будет относиться к математике, – согласилась Раиса Павловна, которой было интересно, куда он клонит.
Весь класс, затаив дыхание, следил за поединком.
Филька подождал, пока она взяла мел, и потом продолжил:
– Первый вопрос – элементарный. Сколько у вас родителей? Меня интересует только количество.
Учительница удивленно приподняла брови, явно ожидая подвоха, а потом осторожно ответила:
– Столько же, сколько и у всех. Двое.
– Запишите на доске, – попросил Филька.
Раиса Павловна пожала плечами и вывела на доске жирное «2».
– Учти, скоро у тебя будет такая же в журнале, – вполголоса пообещала она.
– А сколько у вас бабушек и дедушек? – продолжал Филька, делая вид, что ничего не слышал.
– Четыре! – И учительница под двойкой написала «4».
– А прабабушек и прадедушек?
– Восемь!
– А прапрабабушек и прапрадедушек?
– Шестнадцать… Ты мне что, устроил экзамен на таблицу умножения? – усмехнулась Раиса Павловна, но все-таки записала на доске цифру.
– А прапрапра… – продолжал Филька.
– 32! Это же элементарно! Каждый раз умножаешь на два. Ведь у каждого человека – двое родителей.
– А прапрапрапра?
«64» – секунду подумав, написала на доске учительница.
– А их родителей?
– 128! А их родителей 256, а родителей тех родителей 512… Но так мы долго будем считать. Ты ведь хочешь узнать, сколько родственников у меня было в 1000 году нашей эры?
– Да, – подтвердил Филька.
– Тогда это можно подсчитать проще. Обычно люди женятся в двадцать пять лет, и тогда же у них появляются дети. Значит, в столетии четыре поколения? Так? – спросила математичка.
– Не так. Я у мамы раньше появился! – крикнул Колька Егоров.
– А я позже! – возразила Анька.
– Это не имеет значения, кто годом раньше, кто годом позже… Мы имеем дело со средними величинами. Ведь ты это имел в виду, Хитров? – спросила Раиса Павловна.
– Именно это… – подтвердил Филька.
– Хорошо, тогда посчитаем, допустим, на двести лет. Двести лет – это восемь поколений или два в восьмой степени… – Учительница придвинула к себе калькулятор. – Значит, в 1800 году у меня было 256 прапрапрабабушек и дедушек. Считаем еще на двести лет назад, до 1600 года…
Она снова взглянула на калькулятор, быстро что-то подсчитала, и брови у нее удивленно поднялись. Прежде чем написать ответ на доске, она дважды перепроверила.
– Так сколько? – спросил Филька.
– 65 536! Или два в шестнадцатой степени прямых родственников было у меня в 1600 году! – поразилась учительница.
– А в 1400 году?
– Два в двадцать четвертой, или… – Раиса Павловна снова взглянула на калькулятор: – 16 миллионов 777 тысяч 216!
Класс был поражен, он никак не ожидал у Раисы Павловны такой многочисленной родни.
– Не так уж и много! Мы еще не добрались до тысячного года, – хладнокровно сказал Хитров. – А в 1200?
– Калькулятор зашкаливает. Придется считать на бумаге, – сказала учительница. Она схватила листок и стала увлеченно считать в столбик.
Не только математичка, Коля Егоров и Аня Иванова тоже увлеклись, подсчитывая своих родственников. Рита незаметно посмотрела на часы и обнаружила, что до конца урока осталось всего двадцать пять минут. Значит, всех уже не спросят.
– Кажется, получилось! – шепнула она Ане, но та была так увлечена подсчетами, что не услышала.
«2 родителя,
4 бабушки и деда,
8 прабабок и прадедов,
