Екатерина Неволина - Дороги колдовства (сборник)
Она сделала вид, что собирается убрать руку, и Эльвину не оставалось ничего иного, как схватиться за нее.
К счастью, парень был худощавый, но сильный и легко вылез из подземелья.
Вместе они закрыли люк и задвинули засов. Теперь бегства пленника не заметят, должно быть, до утра.
— Куда теперь? — спросил Эльвин, рассеянно оглядываясь.
— Начнем с церкви, — предложила девушка, и он согласно кивнул.
Дверь в церковь не запиралась, поэтому Маша и Эльвин легко проскользнули внутрь.
Было темно. Факел, который нес парень, они прикрыли глиняной плошкой, чтобы не привлечь раньше времени внимание отца Давида.
К счастью, Эльвин ориентировался во тьме как кошка.
— Сюда, — поманил девушку Эльвин. Лестница, ведущая вниз, начиналась в одной из арок. На высоких ступенях Маша поскользнулась и едва не упала, больно ударившись коленкой, и в очередной раз позавидовала Эльвину, который уже ждал ее внизу, наконец сняв с факела плошку. Теперь можно было хоть как-то ориентироваться, но Маша опять умудрилась споткнуться. Между прочим, уже второй раз за последние две минуты!
Пробормотав ругательство, она пнула попавшийся ей под ноги предмет, чем привлекла к нему внимание своего спутника.
— Что это? — спросил парень, поднимая надетый на кожаный шнурок деревянный ковчежец с крестом.
Предмет оказался смутно знакомым. Маша пошарила у себя под одеждой и извлекла оттуда ладанку. Вместе они смотрелись словно близнецы-братья.
— Как странно… — произнесла Маша, разглядывая находку. — Сэр Вильям говорил, что привез оберег из Святой земли… Я не знала, что их два…
Эльвин нахмурился.
— Погоди-ка, — пробормотал он, укрепляя факел в специальную подставку на стене.
Достав из-за пояса небольшой кинжал, Эльвин аккуратно вскрыл находку. Внутри оказался небольшой мешочек с землей и маленьким почерневшим кусочком дерева.
Эльвин кивнул и осторожно, вернув дощечку обратно, укрепил ее на месте, ударив по ней кулаком.
— А ну-ка, дай мне свой! — велел он.
Не понимая смысла его просьбы, Маша сняла с шеи ладанку и протянула ее Эльвину, а парень вдруг вскрыл ящичек со священной реликвией.
— Что ты де… — только и успела сказать девушка.
— Посмотри! — с торжеством ответил он.
Маша взглянула.
Внутри оберега, который она носила на шее, лежал крохотный скелетик. У него был большой череп, еще покрытый отдельными волосками меха, отвратительные выступающие зубы, маленькие сложенные на ребрах груди лапки. Заканчивался скелет тонким, составленным из хрящей хвостиком.
— Что это? — в ужасе выдохнула Маша, чувствуя, что ее начинает трясти от страха и омерзения.
— Это мышь. Вернее, это когда-то было мышью, — спокойно ответил Эльвин и, вывалив скелетик на пол, наступил на него ногой.
— Но барон… Зачем… — Девушка никак не могла найти нужных слов, мысли путались в ее голове.
— Думаю, барон здесь ни при чем, просто кто-то подменил твой амулет: выбросил настоящий и надел на тебя подделку.
— Леди Роанна! — выпалила девушка. — Или Берта… — добавила она чуть тише, в памяти вдруг сам собой всплыл услышанный давным-давно разговор Этель с другой служанкой. Ну конечно, они говорили о том, что аббат удостаивает вниманием Берту. Видно, она помогала ему, пока была нужна, а потом вампир просто выпил ее до дна, заодно избавившись от ненужного свидетеля. Но как же Берта могла предать ее?!. Или не ее, а прежнюю Марию, холодную и злую, если верить словам сэра Саймона. Боже мой, как все сложно и запутанно!
— Надень вот это, — мальчик протянул Маше поднятую с пола ладанку.
— Думаешь, поможет? — спросила она, нерешительно теребя грязный шнурок.
— Ну уж точно больше, чем тот, который был на тебе. С дохлой мышью, — ухмыльнулся Эльвин.
Машу передернуло.
— Пожалуйста, не будем об этом, — попросила она.
— Хорошо, — Эльвин серьезно кивнул. — Ну что, идем вторгаться в твой семейный склеп, да простит нас Господь и всеблагая Дева Мария.
Он взял со стены факел и пошел впереди. Маша — за ним, старательно обойдя то место, где лежали обломки деревянного ковчежца и растоптанные мышиные косточки.
Они шли по узкому коридору. Здесь было так же сыро и холодно, как в подвале замка. Но на этот раз Маша боялась не так сильно, как раньше, ведь она была не одна.
— Кажется, сюда, — обернулся к ней Эльвин, останавливаясь перед входом в какой-то зал.
Вход был очень низкий и, чтобы проникнуть внутрь, им пришлось нагнуться, словно отвешивая кому-то глубокий поклон.
Маша никогда не была в усыпальницах. По фильмам ей представлялось нечто странное — готическое и мрачное, и ожидания ее вполне оправдались. Фамильная усыпальница представляла собой зал, очертания которого терялись во мгле. Воздух был спертый и очень тяжелый, так что девушка едва могла дышать. Сразу становилось понятно, что здесь не проветривали добрую сотню лет.
Направо от входа располагалась первая из могильных плит. Она представляла собой целую глыбу то ли мрамора, то ли какого-то белого камня, на которой было высечено изображение. Эльвин поднес факел поближе, и Маша разглядела довольно условно вырезанную фигуру рыцаря со сложенными на груди руками, сжимающими меч. Рядом располагалась точно такая же плита, только на ней была изображена женщина, скорее всего супруга почившего рыцаря.
Далее шли несколько небольших плит, под которыми, очевидно, лежали дети. Изображений на них не было — только кресты и розы. Зато следующим стояло воистину роскошное надгробие. В отличие от предыдущих, на нем красовалась выточенная из камня скульптура, изображающая покойного в полный рост и во всем рыцарском облачении, с мечом и щитом, украшенным гербом. Лицо каменного рыцаря было открыто, и Маша с трепетом разглядывала его гордые резкие черты. Судя по изображению, этот человек при жизни был властным и даже жестоким — неизвестный скульптор высек в камне даже упрямую складку, пролегшую между грозно сошедшихся на переносице бровей. Словно рыцарь до сих пор не нашел покой, так и не смог освободиться от земных хлопот.
«Это дед Марии, — догадалась Маша. — Тот самый, о котором рассказывал сэр Вильгельм!»
Она поспешила отойти от надгробия, тем более что Эльвин уже продвигался дальше.
Еще несколько могильных плит не таких роскошных, как захоронение отца нынешнего барона, и Маша остановилась.
Перед ней лежала еще одна могила — не менее пышная, чем предыдущая, только на этот раз в ней была погребена женщина. Ее фигура, тоже выточенная из белого камня, источала мир и покой. Лицо с закрытыми глазами казалось спящим и удивительно мягким.
Эльвин, поднеся к ней факел, вдруг обернулся к Маше.
— Это твоя мать! До чего же вы похожи! — воскликнул он.
Сердце девушки болезненно сжалось.
Ее мать… Но что сейчас с ее настоящей матерью? Может, она очнулась от своего безразличия и теперь ищет ее, ждет, не смыкая глаз, глядя в пустое темное окно… Или уже не ждет…
— Все будет хорошо. Вот увидишь, дитя мое, — прошелестел тихий, едва слышный голос.
Эльвин отшатнулся, поднимая факел выше, и Маша заметила призрачную женскую фигуру, повисшую над изголовьем каменной женщины.
Маша уже слышала этот голос и теперь, глядя на белое марево, никак не могла поверить в происходящее.
— Именем Господа Бога запрещаю тебе к нам приближаться! — крикнул Эльвин, заслоняя собой Машу.
Призрак молча качнул головой, но девушка уже знала, что делать.
— Леди Элеонора не причинит нам зла, — сказала она Эльвину, отстраняя его и делая шаг навстречу туманной фигуре. — Она добрая, и еще она слишком много страдала…
Маша сама не знала, откуда взялись эти слова: просто в ее душе вдруг появилась и окрепла уверенность в том, что все они — правда.
— Дети мои, — вновь заговорила призрачная женщина, даже сейчас было видно, что лицо ее необыкновенно красивое и кроткое, — вы в страшной опасности. Ваш враг уже близко. Он не человек и не остановится ни перед чем.
— Я… Мы знаем его. Он называет себя аббатом. Это так? — спросила Маша.
— Да, — призрак печально кивнул. — Он уже принес много горя и боли этому замку. Не первый раз приводит он за собой смерть…
— Как вы умерли? Скажите мне, как вы умерли! — взмолилась Маша, скованная ужасом от внезапной догадки.
Эльвин молчал. Теперь они стояли плечом к плечу, и девушке было приятно ощущать его живое тепло, чувствовать, что он не бросит ее, а придет на помощь. Несмотря на возраст и то, что Эльвин считался всего лишь слугой, он все-таки являлся самым настоящим рыцарем.
— Он тогда впервые появился в нашем замке. Бледный аббат с галантными манерами и холодными мертвыми глазами. Он не был человеком — он был исчадием тьмы, питающимся живой человеческой кровью. Вместе с ним в наш дом вошла смерть. Он пытался заставить меня полюбить его, но меня не обманула ни его одежда, ни мнимая благочестивость. Должно быть, сама Дева Мария охраняла от него мою душу, потому что даже его дьявольский дар не помог ему сломить меня…
