Владимир Кузьмин - Экзамен на бога
По третьему уступу сейчас плыла скала. Яркая, всех оттенков голубого и синего, чуть расширяющаяся кверху, вся округлая, пусть и неправильной формы, с расщелинами и торчащими наверху разновысокими зубцами в форме цветочных лепестков. Больше похожая на причудливую вазу из камня работы какого-нибудь сюрреалиста. Но это была каменная скала. Огромная, с пятиэтажный дом на два подъезда. Подобно айсбергу отколовшаяся от каменной плоти горы. И при этом она плыла по течению, влекомая водой, стекающей по Верхнему уступу. Это течение порой с трудом несло вперед древесный лист, в смешной глубине воды цеплялись за дно небольшие ветки. А скалы плавали… Или скользили, словно по льду.
Скала не сегодня так завтра доплывет до края Верхнего Стола и, не заметив ступеньки в треть ее высоты, соскользнет на Средний уступ, а послезавтра переберется без шума и грохота на Нижний. С него она упадет, взметнув землю и песок, и даже издаст при этом громкий мягкий рокот. И рассыплется. И уж наверное, среди обломков найдутся во множестве прозрачные алмазы, зеленые изумруды, кроваво-красные рубины. И еще всякие камни, названия которых никто из них не помнит. Но всем ясно – настоящие драгоценные. Многие даже отшлифованы, иные сверкают пусть не слишком правильной, зато очень красивой огранкой. Которую им, похоже, пытаются выдать за естественные сколы.
Вон, на пляже кучка таких камешков лежит, даже девчонки наигрались и уже не смотрят. Разве что Настя из них мастерит что-то. Ну еще Юстина с Джоном любят вставить двадцатикаратный камешек в грубо слепленный браслет из простого камня. Или в тарелку. На день рождения Лиса они ему кружку изготовили с надписью из крупных изумрудов. Эльза изредка тоже что-то свое мастерит и украшает – берет вот из этой кучи и вставляет в «оправу» из черного графитного материала, прочного, как танковая броня.
У них выставка устроена. Все разложено на причудливо изогнутых стволах вон той рощицы. Отдельные экземпляры лежат на листиках, брошенных прямо на песок. Листики и цветы для украшения не вянут уже целую неделю.
Семка перевел взгляд на рощи, тянущиеся вдоль пляжей, на Сады Семирамиды за ними. Скрипнул зубами и закрыл глаза. От этой невероятной красоты уже челюсти сводило.
И вообще, то, что с ними случилось здесь, иначе как подлостью назвать не выходило. Все есть, чего пожелаешь. Даже такое, что представить себе невозможно. Нет одного – возможности исполнить то, ради чего они сюда пришли.
Дверь, пусть очень неудобную, он организовал у самой точки В. Высадка началась вполне благополучно, но тут повалили из портала рогачи. Или минотавры, как их Настя обзывала. Много. Очень много.
Так что пленных не брали и раненых добивали честно. Оставь такого, что он тут натворит в чужом мире, если очухается? Да и по-настоящему живыми их не считали, что-то было в них ненастоящее.
В общем, битва была кровопролитной, но краткой. Потери с их стороны: у Лиса выдрали клок из брюк. Ручей уронил в песок автоматный рожок и не сумел его после найти. Скорее всего какой-то мелкий и жадный обитатель песков подшустрился и упер к себе в норку. Синяки, шишки, царапины считать было не принято.
Семен в паре с Русаковым сходил в разведку через портал. Странным и неожиданном было то, что по ту сторону находились те же самые барханы и те же самые рогатые обезьяны с выпученными, как у мух, глазами. Пара полков, никак не меньше, стояли выстроенными в боевом порядке.
Но едва через портал прошел весь отряд в полном составе, войско минотавров отступило и рассеялось. Преследовать его не стали.
Доцент определил, что источник импульса расположен в этом самом мире, только добираться до него нужно не одну тысячу километров. И ошибся чуть не в сто раз. Всего девяносто семь километров оказалось. Серегин мог ошибиться на десять процентов, но никак не в десятки раз. И тем не менее…
Чтобы успокоить Доцента и получить окончательный и достоверный результат, на первую ночевку встали намного раньше запланированного времени, хотя ничто продолжению пути не препятствовало. Правда, цель вела себя непонятно. То удалялась, то приближалась, смещалась в стороны, вверх и в глубину.
Через несколько часов Серегин доложил:
– Антенной является участок площадью в две тысячи квадратных километров. Точнее, шар пространства диаметром около пятидесяти километров. Его центр расположен в ста километрах к юго-востоку на глубине около трех километров.
Командир выслушал его и спросил:
– Доцент, я тебя уважаю. Мы все тебя ценим как никто. Но ради всего святого подскажи, как нам эту антенну или этакий излучатель уничтожить, чем взорвать?
Доцент, перед этим выглядевший как провинившийся ребенок из-за всех непонятностей и ужасающей ошибки, спокойно улыбнулся и ответил:
– Товарищи полковник и майор, откуда такая кровожадность? Да, с объектом такого масштаба нам не справиться обычными методами. Диверсия здесь не поможет. Но он же должен откуда-то управляться! Необходимо найти пункт управления и отключить нужные, вернее ненужные, приборы. В самом крайнем случае – уничтожить.
– А ты уверен, что у него такие размеры, что мы сможем? – спросил тогда майор Кузьмин, и Семен увидел, как побледнел и за одну минуту вновь осунулся его товарищ Костя Серегин. Кандидат физико-математических наук, к слову сказать.
– Для ответа на ваш вопрос, а также для определения местоположения пункта управления мне потребуются пять-десять суток.
– Как скажешь. Где лучше поставить лагерь? С твоей позиции, ты сейчас главный.
– Где угодно вдоль направления отсюда на юго-восток. От нуля до двухсот километров. Отклонение в десять и даже двадцать километров не в счет.
– Семен, что твои клоны успели рассмотреть? – задал вопрос полковник Ковалев.
– Тут всех правильнее спросить, почти все в разведке участвовали.
Действительно, в этот раз буквально все даже не согласились, а потребовали, чтобы с них были изготовлены копии и их клоны также участвовали в изучении местности.
– Спрашиваю всех, но отвечать должен один.
Ребята начали переглядываться, но Серена толкнула в бок Кагаву.
– Вон там… Виноват, в направлении азимут двадцать на расстоянии двадцать пять километров, – начал Джон, – располагается район, в котором сходятся излучина моря, полоса рощ с предположительно съедобными плодами и источники пресной воды.
– Молодец, Джон. Бери Семена и Эльзу, лично осмотрите там окрестности, определите удобное место стоянки. Нам там неделю провести придется. Выполняйте.
Вот тогда Семен впервые и почувствовал западню – удобным для стоянки был весь обозримый район, все побережье, а также террасы садов Семирамиды. Одно местечко казалось удобнее другого.
Выбрали ближе к морю, полагая, что за неделю хоть разочек удастся искупаться.
А дальше становилось все хуже и страшнее.
Алена с Юстиной подвывали от восторга, гуляя по роще и по берегу моря. Невероятное разнообразие и изобилие плодов. Все съедобны и полезны. Что там плоды, даже кору и листья можно есть, а по большому счету, и древесину грызть. Спросите зачем? Да потому что, к примеру, кора вон того дуба отламывается кусками и жуется не хуже ржаного сухаря.
Рыбины и моллюски ловятся руками. Там, где впадают ручейки, в зарослях полно гнезд, в гнездах кучи яиц. Кстати, тростник там растет буквально сахарный. А вот хищников не видать. Ни поблизости, ни в отдалении. Комаров и тех нет!
Даже химические дозиметры майора Кузьмина показали: почва, песок, вода и воздух кристально чисты и не требуют никакой обработки. Дыши полной грудью. Пресную чуть минерализованную воду пей сырой, в морской смело купайся.
– Так не бывает! – заявил тогда Семка, и многие его поняли. Но оказалось, бывает. И бывает намного хуже.
Например, ты гуляешь по негустой рощице. Невзрачной и сероватой. Точнее, издали она такой показалась. Но при твоем приближении ветки вдруг окутываются пеленой цветов, и ароматы начинают приятно кружить голову.
Ты уходишь, и вслед тебе ветер несет облака уже осыпающихся лепестков. Через полдня туда же идут другие люди, роща вновь расцветает, но другими цветами, с другими, приятными лично им ароматами.
Бедные пчелы от этих метаморфоз поначалу чуть с ума не посходили. Но и для них специально стали расцветать поля ярких пахучих цветов. И цвели по несколько дней кряду.
Через сутки на вторые в рощах стали находить земные фрукты.
– Ох, Семка, сделай водички, плиз, – попросил Барсук, не удосужившись даже голову приподнять. – Я бы кокос выпил, да ломает идти. Так хорошо после дежурства полежать в тенечке.
Да уж. Куст с изначально торчащими вверх негустыми веточками с крохотными листиками и желтенькими цветочками сейчас отрастил широченные листья и грозди сирени, склонился над лежащим под ним телом и, словно зонтик, укрывал Барсука от солнца, поворачивал свои ветки, когда тень уползала в сторону. Да еще как веер работал, обмахивал. А цветы, выросшие до размеров приличной кружки, наверняка излучали нечто полезное и слегка расслабляющее. Скажи сейчас Барсук, что хочет взбодриться – выделят новые феромоны, и он взбодрится.
