Наталья Щерба - Часодеи. Часовое сердце
— Да все нормально, — невольно запротестовала девочка. — Наоборот, мне надоело валяться до ужаса.
— А-а, ну да… Тогда ладно.
Инга присела на рядом стоящую кровать. Посетительница явно чувствовала себя не в своей тарелке: она нервно перебирала пальцами, то и дело сплетая их в замок, ее взгляд перебегал от линолеума к белым занавескам на окнах, оттуда — к трещине на потолке и снова перемещался на пол.
— Ольга просила передать, что они к тебе снова вечером зайдут, — наконец произнесла она.
— Хорошо, — обрадовалась Василиса. — Не представляю, что здесь делать.
— Понимаю…
Они снова немного помолчали.
— Ты правда решила уйти из гимнастики?! — вдруг выпалила Инга. — На самом деле?
По всей видимости, именно этот вопрос она и хотела задать.
— Да, — кивнула Василиса. И, не выдержав, добавила: — Разве тебя это расстраивает?
— Конечно нет, — усмехнулась Инга. Но тут же спохватилась: — Я не в том смысле, конечно… Просто удивительно… Ведь ты столько времени отдала тренировкам, неужели ты хочешь бросить? В следующем году ты могла бы сдавать на мастера!
Василиса неопределенно покачала головой. Всегда сложно объяснить вещи, которые тебе кажутся настолько простыми, что не требуют объяснения.
— Понимаешь, я нашла дело получше, — терпеливо произнесла она. — Такое, что мне тоже очень нравится. И я бы очень хотела добиться в нем успеха.
— А что это за дело? — заинтересовалась Инга.
— Оно необычное… На самом деле я пока не хочу говорить, чтобы не сглазить, — выкрутилась Василиса.
— И все же это так странно, — не унималась гостья. Помедлив, она вдруг вскинула голову и решительно произнесла: — Ты, наверное, не поверишь, но я всегда уважала тебя за то, что ты столько времени отдавала спорту. Даже восхищалась тобой, не улыбайся, это правда. — Инга и сама усмехнулась. — Поэтому мне важно знать, почему ты уходишь. Почему бросаешь любимое дело! Я же знаю, тебе нравится гимнастика. Нравится тренироваться… Если честно, наша Ольга пребывает в шоке. До сих пор не может поверить.
Василиса глубоко вздохнула. Вот ведь точно: как ни постараешься, а всем никогда не угодишь. Поэтому всегда важно слушать собственное сердце — знать, что важно для тебя самого.
— Гимнастика дает многое, ведь правда? — задумчиво произнесла Василиса. — Почти каждый день мы идем в зал и тренируемся, отрабатываем по многу раз всякие движения — простые и сложные. Вот почему спорт развивает очень важную вещь — силу духа. Приучает добиваться цели, отрабатывать мастерство, стремиться к победе. Мне кажется, это очень важно. Ты знаешь, раньше я этого не понимала.
— Ольга всегда говорила, что наш спорт воспитывает победителей, — поддержала Инга.
— Любой спорт, — кивнула Василиса. — Но Ольге об этом лучше не говорить.
— Это точно!
Они рассмеялись.
— Я пойду. — Инга поднялась. — Выздоравливай. Ну и… Желаю удачи тебе в новом деле!
— Спасибо, и тебе удачи!
Гостья ушла, а у Василисы стало очень легко на душе. Кто бы мог подумать, что у них будет такой душевный разговор с Ингой! Конечно, бывшая соседка по команде наверняка рада тому, что из группы ушел опасный конкурент, но в то же время сопереживала она, кажется, искренне.
Они с Ингой всегда были соперницами в группе и, быть может, поэтому враждовали. Но теперь, когда их интересы разделились, они вполне могли бы дружить… В любом случае проверить эту теорию теперь вряд ли получится — мир часодеев с каждой минутой все больше манил и притягивал Василису. Путешествие в прошлое необычайно потрясло ее самой такой возможностью; ведь это сколько, оказывается, можно узнать, увидеть и сделать с помощью часодейства! Как жаль, что она почти ничего не помнила из испытания…
— Ты правда ничего не можешь вспомнить? — в который раз сокрушенно повторял Ник. — Как же обидно все-таки!
— Она просто ничего не хочет нам рассказывать, — привычно подначивал Фэш.
Диана, как всегда, была самой разумной:
— Василиса знает, что ей надо перерезать стебель Алого Цветка. А мы все принесли из прошлого Ключей по кусочку металла. Маришка притащила кристалл… Наконец-то испытания закончились.
— Да, скоро наступит час «икс», — кисло произнес Фэш.
Василиса подметила, что сегодня он был не в настроении даже больше, чем обычно.
— Вообще-то мы пришли по другому пов… — начала фея и осеклась.
В коридоре хлопнула дверь, кто-то тихо ругнулся, послышался лязг, дребезжание, чьи-то неровные, шаркающие шаги и странный шум, как будто по полу волокли что-то тяжелое.
— Помоги-ите, — донесся из-за двери приглушенный голос.
Что-то грохнуло и со звоном покатилось по полу после чего раздались совсем уж неприличные ругательства.
Обгоняя друг друга, мальчишки одновременно бросились к выходу, но не успели — дверь распахнулась и бежавший первым Лешка получил ощутимый удар в самое ухо, поэтому с воплем отскочил назад.
Вначале в проем протиснулась большая кастрюля, из-под крышки которой вырывался струйкой густой ароматный пар. Кастрюлю стискивали в полный обхват огромные ручищи.
— Жрать хотите?
Над посудиной показалась голова с широкой, как у чеширского кота, улыбкой.
— Ты сдурел, Жаба? — не выдержал Лешка. — Чего ты приволок?
— Следи за словами, когда со старшими разговариваешь, — назидательно произнес новый гость. — А то вторую шишку заработаешь.
Он поставил кастрюлю на тумбочку и с облегчением выдохнул, вытирая пот со лба.
— Еле допер, — с чувством поделился он с остальными. — Сам тащил через весь лагерь! И прикиньте — никто не остано… Не помог, в общем! Скоты одни в эту смену приехали.
— А что там? — с интересом спросила Диана.
— Борщ, — с гордостью произнес Жаба, доставая из одного кармана широких брюк стопку мятых одноразовых тарелок, а из другого — связку пластмассовых ложек.
— Так, кому первому жрачки?
Его вопросительно-добродушный взгляд обратился к Василисе.
— Ну-у… — промямлила та, — я вообще-то не голодна… — Девочка посмотрела в честные глаза парня и сдалась: — Но я бы съела чего-нибудь.
Радушной улыбке Жабы, больше похожей на звериный оскал, никто не смог противостоять: ведь действительно парень так старался, тащил через весь лагерь этот проклятый борщ! Вскоре все держали в руках гнущиеся тарелочки с горячей едой.
Борщ оказался вкусным, и Василиса даже съела несколько ложек. Зато мальчишки так разошлись, что умяли по две тарелки. Жаба их подбадривал, впрочем, сам тоже не отставал. После он начал рассказывать веселые истории из своей школьной жизни — от расписывания стен в коридорах до замены фикуса из кабинета директора на туалетный бачок. Именно в тот знаменательный день Жаба первый раз был исключен из школы. Лешка перехватил «эстафетную палочку» и рассказал свою историю о том, как вместе с ребятами они намазали мятной зубной пастой все ручки школьных кабинетов, и это всего за один урок! В дело пошло двадцать тюбиков, но оно того стоило: на следующей перемене было столько криков, что завхоз, не разобравшись, позвонил «01». Правда, потом директор вызвал родителей в школу: какой-то первоклассник видел Лешку и его друзей за преступным занятием, — и вот тогда крику было куда больше… Василиса заметила, что Ник с Фэшем как-то странно переглядываются, вздыхают, морщатся, кривятся, но молчат. Наверное, им тоже хотелось поведать о каких-нибудь своих розыгрышах или забавных историях, но, увы, тогда пришлось бы многое объяснять Жабе.
Время летело незаметно, как вдруг…
— Мерзавец!!! — донесся истеричный выкрик из распахнутого окна. — Я тебе покажу, как борщ воровать!
Жаба замер с открытым ртом, словно его зачасовали.
— А это не голос нашей поварихи? — в абсолютной тишине произнес Лешка. — Ты что, спер эту кастрюлю?!
— Лучше сматывайтесь, пацаны, — деловито изрек Жаба и, несмотря на довольно крупное телосложение, первым рыбкой выпрыгнул в окно, подтверждая этим, что когда-то действительно ходил на спортивную гимнастику.
— Быстро за ним, — тут же среагировала Диана. — Иначе вляпаемся в серьезные неприятности!
— Скорей! — поддержала Василиса.
Ребята не заставили себя долго упрашивать и сиганули в окно один за другим, а фея спряталась за белую ширму, прикрывающую столик с медицинскими инструментами.
В палату изолятора влетела разъяренная краснолицая повариха Наталья Семеновна. Ее взгляд мгновенно отыскал опустошенную больше чем наполовину кастрюлю борща. В полном молчании повариха подошла к готовой провалиться от стыда Василисе, подняла кастрюлю за ручки и, одарив девочку гневным, уничижительным взглядом, вышла из комнаты.
— Я же просила — никаких посетителей! — Медсестра также осуждающе покачала головой, но тоже удалилась.
