Борис Батыршин - Коптский крест
— Верно. — согласился отец. — У нас. Но ты забыл о профессоре — он ведь пропал, и, скорее всего, — здесь, в 21-м веке. А раз так — его бусины вполне могли кому-то достаться. И не факт, что этот «кто-то» предварительно не убил самого профессора!
Ваня задумался. Похоже, эта мысль ему в голову еще не приходила.
— Нет, не получается! Если бы кто-то отнял бусины у профессора, то наверняка бы проник сюда — так? И не просто проник бы, а ходил бы туда-сюда, как это мы делаем!
— Логично, — признал Олег Иванович. — Может, так и происходит?
— А вот и не может! — с торжеством в голосе заявил Ваня. — В пергаменте было сказано про два портала, так?
— Ну, так. На Гороховской и под землей. — и что с того?
— А то, что через наш портал они не ходят — верно? Если бы ходили, мы бы точно знали — портал под присмотром у Николки, да и дворник их гадский точно засек бы чужаков. А под землей точно никто не ходил, потому что… — тут Ваня немного замялся, — Ну, ты сам говорил — опасно, центр Москвы, охрана… в общем, вряд ли они там пробрались. Да и о портале том, подземном, еще узнать надо — мы вот в пергаменте прочли, а они — то его не видали?
— Ну, это как раз просто, — покачал головой отец. — Если они схватили профессора, то из него могли все сведения и выбить. Но в одном ты, пожалуй, прав — зачем лезть в опасный подземный портал, если есть вполне доступный, на Гороховской? Разве что профессор им нарочно о нем не сказал…
— Ну, это уж слишком натянуто, — не согласился Иван. — Он что, героический подпольщик, чтобы молчать под пытками? Нет, не верится мне в эту историю про других пришельцев.
— Да и мне не верится. — признался Олег Иванович. — Это я так, перебираю возможности. И не в пришельцах даже дело. Вот ты подумай — нашли мы этот портал. Скоро вот отправимся в Сирию — искать манускрипт; и, надеюсь, найдем. Так?
— Так, — согласился Ваня. — Вот я и говорю — найдем мы его, научимся порталы открывать-закрывать… а дальше что? Обустроим себе эксклюзивную дачку в 19-м столетии?
— Да нет, не то, — Олег Иванович усмехнулся. — Ты вот не хочешь задуматься — а что это вообще за четки, манускрипт — кто их сделал, кто создал эту возможность путешествий во времени? Не думаю, что в манускрипте что-то сказано на этот счет — вон, профессор пишет, что там только об управлении порталами говорится…
— Я вот о чем гадаю, — продолжал он. — Вряд ли эти самые четки настроены так, чтобы создавать портал только в наше время. Нет, наверняка там есть способ управлять и местом расположения портала, и выбирать, куда он будет вести! А раз так…
— То есть — мы сможем попасть и в другие времена? — чуть не заорал Иван. И это у нас будет не портал, а машина времени?
— Ну ты землю копытом пока не рой, рановато. Это я пока только предположил, а как оно на самом деле будет — кто его знает? Нам еще в Сирию съездить надо, тогда, может, что-то и прояснится. Знаешь, чем больше я думаю — тем больше мне хочется разбираться не с ходом местной истории — хотя, подумать об этом, конечно, еще придется, — а с самой возможностью путешествий во времени. Ну, в смысле — не во времени, а между этими параллельными мирами. Я тут на досуге подумал — и вот что получается… — и Олег Иванович положил перед собой лист бумаги.
— На самом деле, даже если я прав и существует возможность открывать порталы в любое время, а не только в 1886 год, это еще не значит, что у нас есть машина времени.
— Это почему? — удивился Иван. — А как еще это назвать? Соорудил портал — и пожалуйста, хоть к Пушкину в гости, хоть к Илье Муромцу… ну, в смысле, а Владимиру Красно Солнышко. Что мешает?
— Во первых, — усмехнулся отец, — к Владимиру точно не получится. Судя по тем порталам, о которых у нас есть сведения, их можно строить только на каком-то неподвижном объекте, который существует в обеих временах… то есть мирах. Здесь, но Гороховской, это стена дома. Что в подземном портале — мы пока не знаем, но, видимо, часть старой кирпичной кладки в стене тоннеля.
Иван хмыкнул. Он-то знал, где находится подземный портал — но, не говорить же об этом отцу, тем более, что он кругом прав?
— Ну а где ты найдешь такой объект для времен Владимира? Разве что — стена в какой-то очень древней церкви, да и то… в России — почти наверняка ничего такого не сохранилось. В Европе, на Ближнем Востоке — там да, легко…
— Точно! — поддакнул Ваня. — Недаром пергамент спрятан в Сирии! А вдруг он тоже завязан с каким-то порталом в древность?
— Ну… — замялся Олег Иванович, — об этом я как-то не подумал. Полагаю, Владимир здесь ни при чем, а манускрипт спрятан в Сирии… ну, скажем, потому, что был написан очень давно и… короче — не знаю. Это — загадка в стиле Индианы Джонса. Тут нам пока остается только гадать; вот доберемся до Маалюли — может, и выясним. А может, и нет — манускрипт-то еще прочесть надо.
— Да прочтем, куда он денется? — отмахнулся Ваня — Или ты боишься, что монахи не дадут забрать его с собой?
— Вот именно, боюсь. Точнее — уверен, что не дадут, — кивнул Олег Иванович. — Профессору вот не дали — иначе, зачем ему было оставлять этот документ там, в Сирии? Я думаю, он смог лишь мельком взглянуть на манускрипт — а то бы наверняка хотя бы копию снял. Если так — то есть надежда, что он не все успел прочесть, и в древнем тексте на самом деле еще много чего интересного имеется.
Ваня почесал нос. — Хорошо бы. Только ведь мы вообще ничего почесть не сможем. Профессор — он, наверное, древние языки знал, а мы как? Копии-то снять не позволят, хорошо, если вообще посмотреть на минутку дадут…
— Ну, это как раз не проблема. Сфотографируем. То есть они, я полагаю, это тоже запретят — но вряд ли сирийские монахи хоть раз видели микрокамеру. — успокоил сына Олег Иванович. — Лишь бы до манускрипта добраться, а там уж как нибудь.
— Доберемся, куда мы денемся! — мотнул головой Ваня. Профессор добрался — а мы что, дурее?
— Надеюсь. Но — я, собственно, не об этом. Вот, смотри, — и Олег Иванович нарисовал на листе прямую линию. Потом поставил на ней две точки, возле одной из которых поставил «2014», а возле другой — «1886».
Вот эта линия — наша реальность, та, в которой мы с тобой живем. Когда Николка открыл портал, — и Олег Иванович соединил две точки дугой со стрелкой, — он позволил нам проникнуть в наше прошлое.
— И с этого момента время как бы раздвоилось — и Олег Иванович провел от точки «1886» другую линию, идущую под углом к первой. — С этого момента стало существовать как бы второй мир, почти такой же — но все же отличающийся от того, из которого мы с тобой проникли в 1886 год. И отличия эти — в том, что в нем есть мы с тобой, и все, что мы сюда принесли. Мало того — с этого момента все наши путешествия в 1886 год и обратно приводят нас на боковую линию. — и Олег Иванович добавил на схему еще одну дугу, на этот раз — пунктиром. Начальную и конечную точки дуги он пометил как «1886 день 1» и «2014 день 1».
— Эта линия — наше перемещение между мирами, в первый день. Видишь? Что бы мы теперь не сделали в этом «как бы прошлом» — это оказывает влияние только на события, происходящее на боковой линии, которая возникла в момент нашего появления в прошлом — а на нашем мире никак не сказываются. Мы ведь провели проверку с газетой — помнишь? Теперь на свою «мировую линию» мы попасть не сможем — во всяком случае, ДО того момента, когда мы в первый раз оказались в 1886 году. Вот, видишь, я помечаю новую «мировую линию» пунктиром — это тот отрезок прошлого, на который наши действия теперь могут влиять. Понятно?
— Ну да, чего тут понимать. — кивнул Ваня. Мы, как бы, ходим в прошлое, но не своего мира, а того, другого. А наше прошлое… то есть тьфу, будущее… короче — наша история уже состоялась и ее изменить нельзя. Так?
— Так. — подтвердил отец. — Но вот представь, что мы находим этот самый сирийский манускрипт и открываем портал… Ну, скажем, в 1812-й год. Происходит это в этом же году, в некий «день Х», — захотелось мне, например, увидеть своими глазами Бородинскую битву, почему нет? — и Олег Иванович поставил над прямой еще одну точку и провел на схеме еще одну дугу.
Ваня хмыкнул. Наполеоника была давней слабостью отца.
— Ну вот. И в тот момент, как мы попадаем в 1812 год — возникает еще одна боковая «мировая линия» — и в ней мы тоже есть. — Олег Иванович провел от точки «1812» третью линию. — И все наши путешествия теперь будут приводить нас на нее — вот, смотри, обозначаю двойным пунктиром. И теперь, продолжение возникшей третьей «мировой линии» не соприкасается ни с нашей, ни со той, что возникла в момент нашего появления в 1886 году.
Ваня кивнул.
— Ну да, все ясно. То есть, если ты, скажем, застрелишь из снайперской винтовки Наполеона, — он и в нашей и в Николкиной истории все равно останется жив и возьмет в Москву? А в этой, — и мальчик ткнул карандашом в третью линию, — битву выиграет Кутузов, потому что без Наполеона Великая армия растеряется и не будет сражаться так, как в нашей истории? Так?
