Патрик Несс - Война хаоса
— Он подвел нас к одному краю бездны, — вещает госпожа Койл. ¾ и тут же перенес на другой.
— Прощание? — уже громче переспрашивает Уилф.
Услышав тревожные нотки в его голосе, я оборачиваюсь:
— Что такое, Уилф?
Но в этот миг до Тодда тоже доходит, и он распахивает глаза.
— Он убивал, чтобы защитить нас, — продолжает госпожа Койл. — Убивал сотнями, тысячами…
В толпе поднимается недовольный ропот.
— Она думает, что это конец, Виола, — выдавливает Тодд. — Она думает, это конец!
Я оборачиваюсь к сцене.
И слишком поздно поднимаю, что натворила госпожа Койл.
[Тодд]
Я срываюсь с места прежде, чем успеваю что-то понять — у меня только одно на уме, добраться до сцены, Добраться туда прежде чем…
— Тодд!
Оборачиваюсь: Брэдли схватил Виолу за плечи и держит, а Симона и Уилф бегут за мной, к сцене…
Туда, откуда летят неугодные толпе слова госпожи Койл…
— Мир, испачканный кровью невинных людей и спэклов, ¾ говорит она в микрофон. — Мир, путь к которому выложен трупами женщин…
Толпа начинает свистеть и гнать госпожу Койл прочь а я к этому времени подбегаю к краю сцены…
Мэр улыбается словам целительницы, и это опасна улыбка — я знаю ее слишком хорошо, она означает: давай говори, говори, рой себе яму…
Но меня осеняет другая мысль…
Я запрыгиваю на сцену: госпожа Койл справа от меня, мэр слева…
Симона запрыгивает следом, за ней — Уилф…
— Мир, — продолжает госпожа Койл, — который он выбил у врага кровавыми кулачищами…
Мэр удивленно оборачивается к нам…
В этот самый миг госпожа Койл поворачивается к нему…
— Но не перевелись еще люди, которым дорога судьба этой планеты…
Она расстегивает пуговицы на пальто…
И все мы видим у нее на поясе бомбу…
[Виола]
— Пусти! — визжу я. пытаясь вырваться из рук Брэдли, когда Тодд взлетает на сцену, а следом за ним — Симона и Уилф.
Потому что я наконец поняла…
Однажды госпожа Койл сказала мне: «Ты не представляешь, на какие чудеса способно имя мученика…»
«Память о тебе повела бы нас в бой…»
Толпа охает: они видят все на проекции…
Мы с Брэдли тоже видим…
Со спокойным и бледным, точно блюдце молока, лицом, госпожа Койл распахивает пальто: под ним оказывается пояс, начиненный взрывчаткой, которой хватит, чтобы убить и ее, и мэра…
И Тодда.
¾ ТОДД! — кричу я.
[Тодд]
¾ Тодд! — слышу я крик Виолы за спиной…
Но мы еще слишком далеко от госпожи Койл…
А она уже тянет руку к кнопке на поясе…
— ПРЫГАЙТЕ! — ору я во всю глотку. — ПРОЧЬ С ТЕЛЕГИ!
Сам я уже прыгаю…
Прочь…
Хватая на лету Симону и увлекая ее за собой…
— За Новый свет! — громко возглашает госпожа Койл в микрофон. — За прекрасное будущее!
И нажимает кнопку…
[Виола]
БУМ
Языки пламени разлетаются во все стороны от госпожи Койл. и жаркая волна впечатывает меня в Брэдли: мой затылок врезается ему прямо в подбородок, он шипит от боли, но я умудряюсь удержаться на ногах и сопротивляюсь взрывной волне, вглядываясь в пламя и пытаясь понять, что происходит… Я видела, как Тодд спрыгнул с телеги и стащил кого-то за собой, но… о, пожалуйста, умоляю, пожалуйста… Взрыв поднимает в воздух клубы огня и дыма, телега горит, люди кричат. Шум ревет, а я вырываюсь из рук Брэдли и бегу…
¾ ТОДД!!!
[Тодд]
— ТОДД! — снова слышу я. В ушах звенит, кожу обжигает раскаленная ткань…
Но думаю я только о Симоне…
Я схватил ее и сбросил с телеги, но огонь пронесся прямо над нами, а в полете мы развернулись, и весь жар пришелся на нее… Я хлопаю ее по одежде, пытаясь затушить пламя, дым слепит глаза, а я все ору: «Симона! Симона! Ты жива? Симона!»
И чей-то голос, кряхтя от боли, выдавливает:
— Тодд? О нет…
Это не ее голос.
— Ты спас меня, Тодд! — говорит мэр, лежа на земле. Его лицо и руки сильно обожжены, форма дымится, как тлеющий лес. — Ты спас мне жизнь!
Его глаза удивленно распахиваются…
Потомушто в панике первым человеком, которого я решил спасти…
Которого я выбрал невольно, ни о чем не думая…
(он даже не успел влезть мне в голову…)
(он не мог мною управлять…)
Оказался мэр.
— ТОДД! — снова доносится крик Виолы.
Я оборачиваюсь…
Уилф с трудом поднимается на ноги: он тоже успел спрыгнуть с телеги…
К нам бежит Виола…
Она смотрит то на меня, то на мэра, который кряхтит на земле и все еще треплет языком…
— Знаешь, мне не помешает целительница, Тодд…
Но Симоны нигде нет…
Симоны нет…
Она стояла ближе всего к госпоже Койл, когда взорвалась бомба…
Но я мог до нее дотянуться, я мог скинуть ее с телеги…
— Тодд?
Виола останавливается чуть поодаль и смотрит на нас, Уилф тоже, сзади подбегает Брэдли…
До всех доходит, что я спас мэра…
А не Симону…
И Виола повторяет:
— Тодд?
Никогда еще она не была от меня так далеко.
ИСТОЧНИК
[Возвращенец]
Стоя в кольце Проводников, мы смотрим, как на BOCTOI мимолетно вспыхивает розовый краешек солнца, а потом его сразу затягивает серым одеялом туч, которые висят над нами последние два дня.
Надо мной и Источником — вместе мы дожидаемся первой встречи мирного совета.
Такова была воля Неба: пока он готовится к встрече, я должен оставаться в Конце Всех Троп, носить Источнику еду и помогать ходить, чтобы он восстанавливал силы после долгого сна. Также мне было велено купать, одевать и брить его, как это принято у Бездны, а заодно показывать все, что произошло за то время, пока он служил Земле Источником.
И сам стал Землей.
Он широко раскрывает голос, показывая мне восхо, из его прежней жизни: распрямившись и прервав ненадолго утренние работы, они с его любовью смотрели, как поля заливает теплым золотом… Вот такое простое воспоминание, но пропитанное радостью, болью, тоской…
И надеждой.
Все это он показывает мне голосом Земли, с неизменным и непонятным мне весельем, которое овладело им сразу после пробуждения.
А потом голос показывает мне, почему его переполняет надежда- Сегодня Источника вернут Бездне — в качестве жеста доброй воли.
Он вновь увидит Ножа.
Источник смотрит на меня, и его голос переполняется те-плом — оно предназначено не мне, но я тоже его чувствую.
И быстро встаю, чтобы спрятаться.
Пойду принесу завтрак, — показываю я.
Спасибо, — показывает он, и я ухожу к костру.
Ничего не показывая в ответ.
Все эти месяцы мы слушали его голос, — показал мне Небо вечером после пробуждения Источника. Ему ничего не оставалось, кроме как слушать наш. Подстраиваться, учиться, перенимать его. Голос Неба вокруг меня слегка меняет форму. Я надеялся, что то же самое произойдет и с Возвращенцем.
Я перенял ваш голос, — показал я. — Насколько смог.
Источник говорит на языке Земли, как на родном. А ты по-прежнему говоришь только на языке Бездны.
Это ведь и есть мой родной язык, — показал я, пряча глаза. — И язык моей любви.
В тот вечер я вот так же стоял у костра и готовил Источнику первую нормальную еду — несколько месяцев его кормили жидкостями через трубочку, вставленную в горло.
То, что он говорит голосом Земли, еще не делает его Землей. — показал я.
Разве? — спросил Небо. — А что такое Земля, если не голос?
Я резко обернулся.
Ты что, в самом деле считаешь…
Я считаю, что любой, кто сумел настолько проникнуться ц,. лосом Земли, кто глубоко нас понимает и чувствует себя частью…
Разве это не делает его опасным? Такой человек — большая угроза.
Или союзник? Теперь мы можем питать еще больше надежд на будущее, чем смели раньше. Ведь если на это способен один, способны и другие. Возможно, мы достигнем полного понимания и согласия с Бездной.
На это я не нашел ответа, и Небо собрался уходить.
Почему ты хочешь сделать меня Небом? Почему твой выбор пал на меня — из всей Земли?
Сначала мне показалось, что он не ответит. Но я ошибся.
Потому что из всей Земли ты один понимаешь Бездну, — показал он. — Из всей Земли ты лучше знаешь, что значит пригласить их в наш голос — если когда-нибудь этот день наступит. Из всей Земли ты сильнее остальных хочешь войны. Поэтому, если ты выберешь мир, — его голос зазвучал напористей, — это будет значить очень много.
Я отношу Источнику завтрак — рыбную похлебку. В жизни не видел, чтобы Бездна такое ела, но Источник не жалуется.
Он вообще ни на что не жалуется.
Даже на то, что мы столько времени продержали его спящим. Вместо этого он благодарит нас, благодарит меня, словно я лично это сделал, за исцеление его раны, которую ему нанес, как ни странно, друг Ножа, тот самый, что надел на меня обруч.
Не злит Источника и то, что мы воспользовались его голосом и тем самым получили преимущество над Бездной. Его печалит, что на войне погибло столько его собратьев, но он рад, что внес свой вклад в победу над вожаком Бездны, и еще больше рад, что скоро мы заключим мир.
