Надежда Лукьянец - Истории приюта блаженного Хорса
- Правильно! - Иванка одобрительно посмотрел на Клаву и, переведя взгляд на остальных, сказал с нажимом, - это средство спасения! Крайняя мера! Очень опасная штука!
- А, можно ею переместить сразу нескольких человек?
- Попробуй взять Хватая на руки, а я вас перемещу! - Савик подошел поближе.
Иванка поднял извивающегося от восторга пса на руки:
- Давай скорее! Мне его так долго не удержать!
Миг, и они с Хватаем стояли по среди двора замка. Рядом, из ниоткуда, возникли Савик, Чарита с Бубликом и Клава.
- Никого на руки брать не надо! Можно просто взяться за руки, - Клава была в восторге от своей выдумки, - пошли еще раз попробуем! Сколько людей можно переместить одним разом?
- Давай позовем еще кого-нибудь! - Савик уже махал рукою своим одноклассникам, бежавшим к конюшне.
Камилла-сан и Скрываторий-маг из окна смотрели на кутерьму во дворе.
- Нашим детям ничего и объяснять не приходиться, - улыбнулась Камилла-сан, - жаль с ними расставаться!
- У каждого из них своя судьба и не нам ее менять, - Скрываторий-маг задумчиво смотрел в окно, - неисповедимы пути Духов и их влияние на наши судьбы.
- Вы сможете помочь выжить тем, кого чисты будут стремиться уничтожить. Вы сможете опередить их и с помощью туттама проверить новорожденных в своих семьях, или семьях знакомых на наличие Дара, - она взяла в руки один из перстеньков и приложила палец к камню. Почти мгновенно темный невзрачный камень полыхнул темно-фиолетовым светом.
- Вы в любой момент сможете отправить их к нам, но это надо делать так, чтобы никто не мог проследить вас, связать их исчезновение с вами. Будьте осторожны. Никому из родителей не рассказывайте о нас. Вы были на воспитании в благотворительном столичном приюте, вас учили, но вы сбежали оттуда, случайно узнав о том, что родные живы. Рассказывайте о друзьях, об учебе, но не упоминайте Ингорлон и названий соседних деревень.
Вы всегда сможете вернуться к нам, мы вас любим, - Камилла-сан прерывисто вздохнула, - долгие проводы - лишние слезы! Ренни, Гришака начинайте!
Не успело сердце каждого провожающего стукнуть несколько раз, как дети исчезли из кабинета Камиллы-сан.
***
Пробираясь между лужами, дрожа не только от непривычного холода, но и от нетерпения Клава в сгущающемся вечернем сумраке постаралась незаметно войти в харчевню своих родителей. Боковая дверь черного хода открывалась в темный коридор и вела прямо на кухню. Дверь чуть скрипнула. На кухне уже не было жарко, плита остывала после бесконечной дневной работы. Масляные лампы мягким светом освещали выскобленный деревянный стол и сидящую за ним усталую женщину. Светлые волосы убраны в гладкую прическу, натруженные руки спокойно и деловито разбирают гору высыпанных на стол бобов.
- Кого принесла нелегкая? - Мать подняла голову и начала беспокойно всматриваться в лицо подходящей к ней девочки. Три года назад у матери не было таких морщинок под глазами и такого усталого лица.
- Мама! - вскрикнула Клава, - Мамочка! - и она, наконец, после долгой разлуки прижалась к матери. Мать пахла теплом, домом и сладостями. Клава беззвучно заплакала.
- Лесох! Лесох! - Варвара - мать Клавы в восторге звала мужа, убирающего свободную от посетителей залу харчевни.
Высокий сильный мужчина подхватил девочку на руки, поднял ее, как когда-то в детстве, вверх к потолку.
- Что ты, папочка! Я же взрослая! - Клава переводила взгляд с одного из родителей на другого. Ее мать была красивой, видной женщиной с гладкими светлыми волосами, таким же светлым лицом и с широко расставленными темно-серыми глазами. Отец рядом с ней еще казался более темноволосым, смуглым и обманчиво хрупким.
После слез, расспросов и долгого сидения в обнимку на кухне было решено сообщать любопытствующим, что дочь вернулась от тетки из столицы, чтобы помогать родителям. Отец был доволен, что дочь получила образование, что научилась готовить и сможет разнообразить меню его харчевни, что жена, наконец, успокоится. Что все для них складывается, как нельзя лучше.
***
Маленькая сапожная мастерская была зажата между другими лавками на главной улице Скормеля. Отец сидел на скамейке перед столом, на котором лежали деревянные колодки всевозможных размеров. Дверь, открываясь, звякнула.
- Пап! Папа, смотри, кого мы привели!
Не отрывая глаз от работы, мужчина с перевязанными кожаным ремешком буйными светлыми кудрями, благодушно кивнул головой.
- Накормите и отпустите. У нас больше нет места. У вас и так уже три собаки, хватит!
Близнецы захохотали.
- Пап! Да это не собака, это девочка, она тебя ищет.
- Папа! - робко начала Чарита, - папа! - Она с обожанием смотрела на отца. В одно мгновение сидящий великан поднялся, схватил девочку в охапку и прижал к себе.
- Чарита! Моя Чарита! Грин, Гран, это ваша сестра! Маленькая моя! - он с нежностью держал ладонями голову девочки и любовью в глазах изучал ее лицо. - Выросла то как! Большая-то какая! Радость моя!
Мальчишки удивленно разглядывали сестру.
- Она похожа на нас!
- Как две капли воды!
- Как три капли воды!
- Нет, как четыре!
Они переглянулись и захохотали. Все члены семьи были похожи друг на друга: все были светловолосы, кудрявы, сероглазы, нос у всех был чуть вздернут. Светлые брови и ресницы одинаково выделялись на смугловатых лицах. Отец и трое его детей были, казалось, вылеплены по одному образцу.
Вечер в этом доме был полон радости и ничем не замутненного счастья. Расспросы, рассказы. Смех и слезы. Воспоминания о прошлом, о временах, когда была жива мать. Гринель и Грансель с удовольствием слушали истории о самих себе, о маме, которую они уже плохо помнили, о временах до Краха. Отец не мог поверить, что дочь нашлась, что она жива, что уже так выросла. Мальчики очень удивились тому, что Чарита ни разу их не перепутала, хотя они несколько раз незаметно менялись местами. Отец так не умел. Уважение братьев сразу было завоевано.
Поздно вечером, когда братья успели уснуть, Чарита стала расспрашивать отца о новых порядках в городе. О проверке населения чистами, о счетных знаках. В Скормеле детей проверяли до того, как семья вернулась в эти края из деревни. Староста Северного края города записал новоприбывших в регистрационную книгу, и при первом же приезде чистов, им должны будут сделать соответствующие татуировки.
- Значит, братье еще ни разу не проверяли с помощью кристалла?
- Нет! Некому было. Деревня наша удаленная, туда чисты не наведывались.
- Папа! Пойдем сами посмотрим! На всякий случай. Пойдем прямо сейчас.
- Дочка, у тебя что? Кристалл есть? - чуть ли не с ужасом спросил отец.
- Не кристалл, но почти.
Камень ее перстня дважды полыхнул фиолетовым светом, когда она приложила к нему пальчики спящих братьев. Чарита демонстративно приложила палец к камню, от ее прикосновения камень не светился. Затем она протянула перстень отцу.
- Ох! Беда, дочь! Беда! - побледневший мужчина с ужасом смотрел на перстень.
- И ты, приложи палец!
- Духи святы! Да какой я маг!
Под его рукой полыхнул фиолетовый отблеск. Лицо этого всегда веселого человека выражало всю бездну отчаяния, в которую рушилась судьба его семьи. Ему до этого момента и в голову не приходило, что кто-то из его детей может оказаться магом. А, что до собственного Дара, то он его никогда не ощущал и теперь никак не мог в это поверить.
- Папа! - Чарита обняла отца. - Не переживай, не бойся. Нам помогут!
К полудню в городе распространился слух о таинственном исчезновении сапожника Ванс-тоя с семьей. Бесследно исчезли сильный молодой еще мужчина и двое его детей. Мастерская частично разграблена, но мертвые тела обнаружены не были. Собаки, подобранные детьми на улицах города, так же необъяснимо пропали.
***
Тетка и бабушка Савика молились Духам. Надежда и единственная опора их маленькой семьи тихонько посапывала носом в наспех собранной кровати. Женщины смотрели на лицо спящего ребенка и изредка взглядывали друг на друга, улыбки тогда освещали усталые лица. У их семьи вновь появилось будущее.
*** (Здесь небольшой пропуск текста - авторский косяк)
К деревне Иванка пробирался уже ночью. Собаки, учуяв его, подняли, было шум, но мать, выйдя на крыльцо в накинутом на плечи шерстяном платке, прикрикнула на них. Она долго стояла, прислушиваясь, вдыхая холодный ночной воздух, а Иванка долго не решался выйти к ней. Наконец, поборов в себе робость, он сделал несколько шагов.
- Мама!
Он хотел выйти на свет, падающий из окна кухни на двор, но не успел сделать и двух шагов. Собаки вновь залились бешеным лаем, а мать тоненько вскрикнула и начала валиться с крыльца на землю. Стрела, войдя глубоко в тело, торчала из левого плеча.
