Принц, принцесса и странница (СИ) - Буровицкая Елена

Но самой большой проблемой оказалось то, что большой деревянный мост, соединяющий Диаму с остальным миром, оказался сожжен.

Арнис стояла на берегу, у его обугленных останков, и злилась. Лагерь швилей, прекрасно просматривающийся из-под ладони, никак не становился ближе. Швили могли спать спокойно, нападение повстанцев им не грозило.

Пока не грозило.

В стороне кипела бурная деятельность — это восьмеро из армии Авентина собирали третий плот. Сам Авентин с тремя ависами тащил от недалекого леска длинный ствол дерева для четвертого.

Остальная часть армии повстанцев пропадала в том самом леске, подбирала подходящие деревья, валила их, за неимением топоров используя ножи и мечи. Кто-то вил веревки из лесной травы ланы. И до сих пор готовые плоты казались прекрасной заменой сожженному мосту.

Вот только строили их долго. Слишком долго. Поначалу им мешала гроза. Она разразилась почти сразу после того, как повстанцы добрались до Диамы. Им пришлось туго, ливень исторгался всю ночь и весь день, и поэтому работать пришлось вечером, по темноте.

А ависе так не терпелось оказаться на том берегу!

Она вздохнула. Пора звать Таена — его очередь наблюдать за лагерем противника, а ей время заняться плотом вместе с остальными.

И тут она зацепила взглядом мальчишку. Он стоял в тени одного из походных навесов на краю лагеря швилей и на порядочном расстоянии от палатки принца Араена. Мгновение назад его там не было.

Арнис замерла, боясь упустить мальчика.

Он странно смотрелся на общем фоне лагеря. Худенький, желтоволосый ребенок ависов, в одежде из чужого мира, слишком знакомый, чтобы его можно было с кем-то спутать.

Хотя спутать было с кем.

Ведь таких ребят было двое, до их встречи под стенами Диамы. Но это не мог быть Араен — Арнис сама лично наблюдала за его палаткой, с тех пор как мальчика увели туда швили. Усыпили, уверенно сказал Авентин. Араен не выходил. Значит…

— Принцесса! — ахнула Арнис. — Так она жива!

— Где? — позабыв о недостроенном плоте, Авентин мигом подскочил к ней. За ним быстрым шагом подошли Таен и Давин.

— Смотри, вон, у той окраины. Видите?

— Уверена? — Авентин вглядывался в темноту. — Я видел её однажды. Недолго. Она совсем как принц Араен. Ты уверена, что это не он?

— Не веришь — иди и спроси её! — огрызнулась Арнис. — А я не спускала с палатки глаз. Оттуда вышли только швили — когда усыпили Араена. А она появилась на краю лагеря. Как бы принц добрался туда так быстро?

— Ничего не понимаю. Разве её не должны были убить два дня назад?

— Значит, не убили, — с мрачным удовольствием сказала Арнис. — Девочка спаслась и утерла нос и злобному колдуну, и древнему пророку.

— А вдруг мы ошиблись? Вдруг брат и сестра ещё не встречались? И эта встреча происходит сейчас, в эту минуту, и пророчество вот-вот сбудется? Арнис, ты понимаешь, что это значит? Понимаешь, что мы ещё можем всё исправить?

— Авентин, она уже там, а мы ещё тут…

— Тогда мы должны спешить. Выплываем прямо сейчас!

— Это самоубийство, — возразил Давин. — У нас ещё мало плотов.

— Три. Этого хватит, — с мрачной решимостью постановил Авентин.

— Ты, конечно, наш воевода, но если мне будет позволено сказать…

— Давин, ты помнишь, о чем говорилось в пророчестве? О том, каким будет мир, когда принцесса погибнет? Ты хочешь такого мира, когда у нас есть реальный шанс этого избежать?

— Нет… — растерянно отозвался Давин.

— Авентин, это вправду самоубийство, — вмешалась Арнис. — Это нам у Адока удалось проникнуть в лагерь швилей и выкрасть принца. Но теперь они готовы. Теперь с ними Колдун.

— Тогда… тогда я пойду один, — не сдавался Авентин.

— Идиот, ты хочешь умереть? — Арнис запнулась, увидев его взгляд. — Ты… Ты действительно хочешь умереть! Авентин, это глупо! Если собой не дорожишь ты, то тобой дорожим мы, твои друзья и соратники! Твоя смерть ничего не решит для победы, но ослабит нас. Ависы идут за тобой — что будет, когда их командир и вдохновитель погибнет?

— Кто сказал, что я погибну? — неожиданно улыбнулся Авентин, и Арнис осеклась. А принц уже командовал. — Спустите плот на воду.

— Два плота, — поправил его Давин. — Мы все не поместимся на одном.

Но плыли на всех трех.

Отплытие предводителя вызвало ажиотаж среди повстанцев. Никто не хотел отпускать его одного (несколько друзей не принимались в расчет), в результате добрая десятина армии Авентина отвоевала себе право плыть с любимым командующим. Все плоты оказались набиты ависами. Те, кто не поместился на плотах, уцепились за его края.

Такая верность и самоотверженность растрогала Авентина до глубины души.

— Но почему? — шептал он Арнис. — Я удивляюсь, что они вообще доверились мне, но это… После всего, что я натворил…

Арнис только улыбалась.

Она видела, как оставшиеся мрачно обещали, что, как только закончат работу над другими плотами, обязательно догонят уплывших. А если судить по их решительным лицам, строительство пойдет гораздо быстрее…

— А это ничего, что нас сносит мимо лагеря швилей? — вдруг поинтересовался Таен.

— Гребем к берегу! — опомнился принц, благо, весел, или того, что было призвано их заменять, на плотах хватало.

Под дружным напором адокийцев плавучие средства повернули к берегу швилей, и скоро поредевшее войско Авентина — мокрое, плывшее рядом, и сухое, с плотов — выгрузилось под прикрытие кустов и высокого, нависшего берега.

Принц осмотрел своих людей.

— Я и Арнис идем на разведку. Мы должны узнать, как далеко сейчас от нас палатка принца Араена.

— И принцесса, — добавила Арнис.

Ависы провожали разведчиков тревожными взглядами. Однако те вернулись целые и невредимые очень скоро.

— Нас отнесло к левому крылу лагеря, — сообщил всем Авентин. — Араен почти в центре лагеря, в версте отсюда вверх по течению.

— Не самый лучший расклад, — заметил Таен. — Да что делать, будем прорываться с боем.

— Нас слишком мало, — возразила Арнис. — Только понапрасну народ положим. Предлагаю добираться кустами и под берегом. Поднимемся наверх напротив палатки и…

— Боюсь, у нас не будет выбора, — вдруг сказал Давин, глядя мимо Арнис. — Нас обнаружили.

Ависы посмотрели туда же, куда и он.

Над обрывом стояли швили.

— Предлагаю подняться к нам, — сказал швиль-командир. — Так будет честнее. И драться удобнее. Но мы не обещаем, что нас будет меньше.

И завязался нешуточный бой. Швилей, вышедших против повстанцев, оказалось больше, гораздо больше. Но это не остановило адокийцев. Они бились яростно, повергая в ужас бывалых нукеров.

Ночь и полоса деревьев отрезали схватку от лагеря. Поэтому никто не шел на помощь швилям, впрочем, нукеры и не видели в этом нужды. Это всего лишь ависы, глупые слабые ависы, а их необъяснимый героизм объясняется исключительно истерикой обезумевших от страха цыплят.

Но ещё более необъяснимым оказалось то, что ависы явно начали брать верх. Их стрелы поражали швилей гораздо чаще, чем ястаги — самих птенцов. И когда обе стороны сошлись в поединках, количество противников выровнялось.

Авентин дрался неистово, забыв обо всем на свете. Он бился не за себя, не за собственную жизнь. Он бился во имя своего народа.

Авентин сразил своего противника и заметил, что молодому адокийцу требуется помощь — его теснили двое. Принц, не раздумывая, шагнул к нему, но тут дорогу ему заступил швиль в красном тюрбане. Камал. И не левого крыла, а всей армии Гельсэра.

Авентин догадывался, что может встретить его здесь, но всё равно оказался не готов. Слишком много нехороших воспоминаний связывало его с этим швилем. Всё то, от чего принц Авелонг бежал, из-за чего он очертя голову бросался в бой. И что собирался вытравить из своей души, заменив искупляющими поступками.

Камал принес с собой то, чего принц боялся больше всего. Авентин видел в его мудрых, осуждающих глазах себя, того, прежнего, глупого мальчишку, попавшего под влияние могущественного колдуна и злодея.