Джорджия Бинг - Молли Мун и волшебная книга гипноза
— Да, у Молли лицо было в прыщах, — подтвердил Джерри.
— Но я и вправду Молли. Просто я немного растолстела и стала лучше следить за собой. Совсем как твоя мышка, Джерри, — когда ты ухаживаешь за ней, она тоже выглядит лучше.
Молли огляделась. По всей комнате валялись груды грязной одежды. И матрац, и пол были усыпаны перьями из разорванной подушки, поэтому комната походила на разоренное птичье гнездо. Кто-то наступил на тюбик зубной пасты, его липкое мятное содержимое выплеснулось на пол, рядом валялась банка из-под «кьюта», пустая, смятая и печальная.
— Моя мышка умерла, — прошептал Джерри, понурив голову.
— Ох, боже мой! Джерри, неужели? Какой ужас, правда, Рок? — Рокки озабоченно кивнул.
— Да, — сказал он. — Это очень плохо, Джерри. Мне очень жаль, что Пик умер. Джерри, ты меня помнишь? Я Рокки.
Джерри кивнул.
— А это Петулька. Она тоже изменилась. Смотри, она уже не такая толстая и даже очень полюбила бегать.
Джерри невидящими глазами уставился на Петульку, и собачка лизнула ему руку.
Молли встревоженно оглядела сбившихся в кучку ребят.
— Мне кажется, вы все болеете… — пробормотала она.
Страшно было видеть, как они переменились, и, главное, как быстро это произошло! Пока она отъедалась и толстела, малыши умирали с голоду. Все как один выглядели просто кошмарно! Еще неделя-другая — и Молли, вернувшись, уже не застала бы их в живых. При этой мысли девочка вздрогнула. И виновата в этом только она сама! Глядя на маленькие личики, такие же родные и знакомые, как для других детей — лица братьев и сестер, она винила в их несчастьях только себя и никого больше!
Молли склонилась над Джеммой и ласково обняла ее.
— Прости меня, — от всего сердца сказала она. Малышка приникла к ней, и Молли почувствовала, как она ослабела и замерзла. Рокки обнял маленького Джерри, а потом — Руби и Джинкса. Малыши заплакали. Молли была в ужасе от собственной беспечности. Как она могла так поступить — оставить Хардвикский приют на попечение обезумевшей мисс Гадкинс? И потом — почему она не вернулась, когда узнала, что в приюте взяла власть Гизела?! Молли стало страшно — до чего же она была бездушна! Впрочем, раньше, вспомнила девочка, ей тоже было очень плохо. Но все равно, как же она могла уехать в Америку и думать, что здесь, в Брайерсвилле, у нее ничего не осталось? Наверное, она до сих пор сама не понимала, как сильно любит этих ребятишек.
— В доме не осталось никакой еды? — спросила Молли у Джеммы, решив как можно скорее исправить положение.
— Осталось немного, нам до сих пор доставляют продукты, картошку, яйца, крупу и разные другие вещи тоже, но я не умею готовить, к тому же у нас кончились кастрюли, а в кухне бегают крысы, и мы боимся спускаться, но иногда все-таки ходим туда, с палками.
— И чем же вы питаетесь? — в ужасе спросила Молли.
— Холодной фасолью из банок…
— Но открывалка затупилась…
— А еще мы едим хлеб, фрукты и иногда сыр, если успеваем схватить, пока крысы не добрались.
— Но почему у вас все так плохо? Разве миссис Тринкелбери не приходит к вам, не печет пирожных, не готовит вам еду, не убирается?
— Нет, — жалобно пискнул Джерри. — Мисс Гадкинс прогнала миссис Тринкелбери, и та больше не приходит. Гадкинс сказала, что нам будет лучше одним. Но нам плохо… и моя мышка умерла, — Джерри снова опустил глаза.
— Да, Джерри, это очень, очень грустно. — Молли погладила малыша по голове.
— Послушайте, — сказал Рокки, стараясь, чтобы его голос звучал бодро. — Вы, наверно, умираете с голоду. Давайте приготовим на завтрак омлет с жареной картошкой и горячий шоколад.
Четверо ребятишек с изумлением уставились на Рокки.
— Давайте, — хором отозвались они.
— Тогда пошли. Надевайте халаты и тапочки, пойдем в столовую, разожжем там огонь и согреемся.
Малыши были так измучены, от этой нехитрой заботы в их глазах зажегся такой благодарный блеск, что Молли сочла своим долгом сказать:
— Вам больше не о чем тревожиться, слышите, сорванцы? С этой минуты все будет замечательно, честное слово. Мы вернулись и будем за вами ухаживать, и с нами есть кое-кто, он поможет вам, мы тут приберемся, приготовим вкусный завтрак, вы согреетесь, и… вот увидите, все будет хорошо…
С этими словами Молли повела облачившихся в потрепанные халатики, качающихся от голода малышей в столовую. Через двадцать минут в камине уже весело потрескивали дрова, детишки сгрудились у огня и с наслаждением отогревали замерзшие пятки. Молли было очень интересно, куда подевались старшие дети, но об этом она решила спросить Джемму позже. Прежде всего надо было приготовить завтрак, поэтому она позвала Нокмана и вместе с Рокки спустилась в провонявшую тухлятиной кухню.
На кухне царил несусветный разгром. Повсюду валялись опрокинутые мусорные ведра с гниющими объедками, в них копошились черви. В раковинах громоздились горы немытых кастрюль, тарелок и ложек. Возле плиты стояли придвинутые стулья — это малыши карабкались к огню, пытаясь что-нибудь состряпать.
Петулька принюхалась и учуяла запах грызунов. Молли открыла буфет, и оттуда выскочили три мыши, подъедавшие какие-то крошки.
— Знаешь, Молли, — заметил Рокки, — крыс здесь быть не может: я слышал, будто там, где водятся мыши, крысы не живут. А это хорошо, потому что крысы переносят всякие гнусные болезни, а от мышей только немного грязно, и больше ничего. Если Нокман хорошенько вымоет полы и шкафы, готовить здесь будет не опасно.
— Да, наверно, ты прав, — согласилась Молли, — ребята просто перепуганы. Джерри любит мышей, но у страха глаза велики, и он принял мышей за крыс.
В давние дни своей работы в Шорингс-банке Нокман научился очень хорошо убираться. Он с толком взялся за дело. Сначала вынес из кухни весь мусор, потом наполнил одну раковину пенистой водой с моющим средством, а другую — чистой, горячей, для ополаскивания. Сперва он вычистил кастрюли, сковородки, вымыл тарелки, ножи, вилки, потом сел чистить картошку. Рокки разбил в миску двадцать яиц и принялся взбивать их, а Молли отыскала и протерла от пыли две тележки на колесиках. Потом она направилась к черному ходу — посмотреть, приходил ли молочник.
Возле крыльца стояли две корзины с совершенно сгнившей рыбой, рядом валялось еще несколько вонючих коробок. Серебристые крышки на молочных бутылках были проклеваны птицами. Молли взяла пять свежих бутылок с молоком и поспешила обратно.
— Нокман, когда приготовите завтрак и сами перекусите, приберитесь, пожалуйста, на кухне, — велела она.
— Хорошо, мисс Сушилка, — покорно ответил Нокман.
Вскоре по дому поплыл аппетитный аромат омлета и жареной картошки, приправленный запахом горящих в камине дров. Молли и Рокки удовлетворенно смотрели, как малыши, усевшись на полу возле очага, поглощают завтрак. С каждой ложкой их бледные щеки наливались здоровым румянцем.
Джерри первым обрел привычное любопытство.
— Скажи еще раз, — попросил он. — Как называлось то место, где ты была?
— Оно называлось Нью-Йорк, — ответила Молли. — Помнишь, я тебе звонила?
— Помню. Ну и как там, в Нью-Йорке?
— Круто! — вздохнул Рокки.
— А что вы там делали?
— Много чего, — ответил Рокки. — Я, например, жил в семье и понял, что вас, ребята, я люблю гораздо больше. Вы и есть моя настоящая семья. — Джерри польщенно ухмыльнулся. Другие малыши тоже кивнули и заулыбались.
— А я, — подхватила Молли, — жила сама по себе, и у меня было все, что захочу.
— Все-все? — недоверчиво переспросила Джемма.
— Все-все. У меня была уйма шикарных вещей, таких, какие показывают в рекламе, и даже еще лучше. Были наряды, машины, телевизоры, я ходила по магазинам и покупала конфеты, сколько влезет! И я выступала на сцене, меня показывали по телевизору, мне звонили поклонники, а я делала все, что хочу, и была знаменитой!
— Знаменитой? — изумились малыши.
— Да, знаменитой, как… как люди из рекламы.
— Тогда почему же ты не осталась? — озадаченно пропищала Джемма.
— Потому что, — объяснила Молли, — у меня появилось еще кое-что, чего я совсем не хотела.
— Что же это?
— Вши? — предположил Джерри.
— Нет, не вши. Одиночество.
— Одиночество?
— Да. Одиночество. И знаете что?
— Что?
— Когда ты одинок, все эти шикарные, роскошные наряды кажутся тряпьем.
— Неужели тряпьем?
— Да, рваным ненужным тряпьем.
— Но почему? — не понимал Джерри.
— Потому что когда ты одинок и у тебя нет ни семьи, ни друзей, больше всего тебе хочется, чтобы кто-то был рядом. И от всех этих роскошных шмоток тебе совсем не делается легче. Не нужны никакие богатства, нужно только, чтобы рядом был близкий человек.
