Александр Шалимов - ПЛАНЕТА ТУМАНОВ. Сборник НФ.
По мере того, как разворачивались события на далекой планете, чувства менялись, подсказывая их оценку и отношение Николая к тому, что происходило. Логический автомат мнемофона словно сравнивал описание с истинными событиями, пережитыми другим участником.
— …Четырнадцать часов мы не выходили из кабины. Вели наблюдения. Николая заинтересовали полосы фиолетового тумана. Время от времени они вылетали из пролома в скале и, круто заворачивая, пропадали в небе. Я исследовал атмосферу. Она не годилась для дыхания. Когда карантинный срок истек, мы облачились в скафандры. Выходить решили поодиночке. Я волновался, кто будет первым? И готов был, кажется, без кислородного баллона выскочить из корабля. Запечатлеть, что именно моя нога первой коснулась проклятой поверхности.
Николай был спокоен. Я бы сказал — слишком спокоен для такого момента. Потом у меня было достаточно времени, чтобы подумать. И я понял, что выглядел, наверное, смешным…
Ровно течет рассказ. А на нее все чаще и чаще волнами набегает тревога. За размеренными словами чудятся ей споры и размолвки, причин которых она пока не понимает. Ее тревожат упоминания о фиолетовом тумане и о подготовке к первой вылазке в сторону скального пролома.
— Опустились мы в горном районе. Словно какая-то непонятная сила привела наш корабль на единственный ровный пятачок среди невообразимого хаоса. Мы привыкли говорить на Земле «горы стоят». Здесь это выражение не годилось. Здесь все было дыбом. Скалы не только стояли, но и лежали, даже сидели. Казалось, только что гигантские глыбы водили бешеные хороводы и перед самым нашим прилетом, утомившись, застыли на своих местах, так и не перевернувшись с головы на ноги.
Страшный мир. Господь бог видимо забыл позаботиться об этом клочке материи. И тем более неожиданным в центре каменного водоворота — ровный пятачок нашей площадки.
Мы шли, как по паркету, и остановились, когда из-за обломка скалы прямо в глаза нам глянуло жерло пролома. Но это был не просто пролом. До блеска отполированная воронка уходила глубоко в почву. Временами из нее с силой вылетали плотные клубы фиолетового дыма, которые тут же вытягивались в длинные полосы и устремлялись в небо. Там они сливались с тучами и пропадали.
В глубине воронки что-то клубилось, пульсировало, мерцая фиолетовыми вспышками. Иногда смутный гул затихал, и все пронизывалось темно-багровым отсветом. После чего раздавался удар и вверх устремлялся очередной заряд фиолетовой субстанции.
— «Гейзер»? — спросил я Николая, прислонив шлем к шлему. Из-за бесконечных разрядов мы так и не смогли наладить радиосвязи. Он отрицательно помахал рукой. И в ту же минуту это движение передалось вылетающей из жерла струе. Поколебало ее и, опустившись в глубину, исчезло. Потом из воронки появился особенно плотный фиолетовый шар. Некоторое время он покачался на месте, потом вдруг оторвался от края и полетел в нашем направлении.
Я стоял ближе к «гейзеру», когда Ник закричал. Скорее по выражению губ я понял, что он говорит. Это было одно слово: «Защита». Я включил поле. Шар был совсем рядом. Раздался взрыв. Ослепительная голубая молния вспыхнула, сбила с ног. Не удержавшись, я покатился вниз, стараясь не разбить генератор защиты, пока не потерял сознания. Очнулся я в темноте. В испуге поднял руки к глазам. Нащупал шлем. Рядом вспыхнул фонарь. Я лежал, прислонившись к обломку камня. А вокруг по границам свободный сферы, созданной, генератором защиты, бушевало фиолетово-черное море.
Ник помог мне подняться. Надо было идти. Но куда? Кругом за пределами поля — сплошной мрак. Я спросил, сколько времени был без сознания. Ник поднял два пальца. Значит впереди оставалось еще примерно столько же. Потом должен был кончиться воздух в баллонах.
Мы могли двигаться только рядом под прикрытием поля генератора Николая. Свой я все-таки разбил. Я посмотрел на шкалу. Регулятор интенсивности стоял на красной черте.
— Зачем максимум?
И тогда Ник молча протянул мне какой-то предмет. Это фторолоновая ручка моего геологического молотка. Вернее кусок ручки, ее остаток, заканчивающийся сосулькой уплотненного вещества.
— Фиолетовый туман?
Ник кивнул головой. Молоток оставался вне действия поля защиты, и туман сожрал его. Он без остатка растворил металл, обгрыз, уничтожил фторолоновую рукоятку, не поддающуюся действию даже царской водки и выдерживающую чудовищные температуры. С той поры я не расстаюсь с этим никогда, — он положил на стол перед нею короткий обломок фторолоновой ручки с выбитыми инициалами «GH».
— Это стало символом нашей дружбы.
Женщина поморщилась. Она не смогла сразу разобраться, почему эти слова показались вдруг ей неприятными. Сказывалось ли действие мнемофона или это было ее собственное отношение. Но ей стало вдруг тяжело слушать, трудно следить за цепью событий. Очевидно, она чем-то выдала перемену в отношении. Потому что Гаррис, который внимательно наблюдал за нею, заторопился.
— Наше возвращение было ужасным. Ник спас меня. Полтора часа он шагал почти наугад, таща меня на себе. При этом он только один раз остановился, чтобы переменить батареи в генераторе защиты. Я вешу двести фунтов без снаряжения. И к концу пути он был совершенно без сил. Неожиданно туман исчез. Фиолетовая завеса поднялась и с шорохом, напоминающим дождь, взмыла в небо. В двадцати метрах от нас стоял корабль.
Мой скафандр был безнадежно испорчен. Металлический рукав там, где его коснулось дыхание фиолетового облака, сморщился и грозил рассыпаться. Несколько дней я не мог пошевелиться. Ник вынужден был один предпринимать вылазки. Я боялся… за него. Каждый раз я с тоской следил за стрелками часов, ожидая его возвращения. А потом уговаривал ускорить исследования и сократить срок пребывания на этой проклятой планете.
Неожиданно она поняла, что мешало ей. В рассказе все чаще встречались фразы и целые предложения, которые не находили в ней отклика. Она не верила им. И слова, как пустая шелуха, лишенная смысла и содержания, пролетали мимо, не задерживая внимания. По-видимому, они расходились с истинной информацией, заложенной в кассете Николая, и отключали прибор. Она подняла на Гарриса внимательный взгляд.
— Вы были так больны?
— Да, посмотрите… — Он засучил рукав и показал мускулистую руку со следами каких-то вмятин и шрамов. — Таким я был весь…
Это убеждало. И все-таки она не верила. Не могла. Может быть, следовало отключить мнемофон. Может быть, он мешал… Чего-то ей страшно не хватало в словах, и она мучительно искала — чего?.. Гаррис торопился. Временами он терял нить и логику повествования рассказа. Проглатывал окончания, сбивался на английский…
— Я просил его… Честное слово. Умолял сократить программу. Ник не соглашался. Мои опасения имели под собой реальную почву. Фиолетовый туман не пропускал света. В сумраке нормальный заряд батарей невозможен. День от дня мы теряли энергию, поддерживающую защитное поле. А тогда — гибель. Смерть! Обшивка десантного корабля не устоит против ядовитого действия этих облаков. Примером — мой скафандр. Я был прав. Но Ник молчал. Однажды он сказал, что ему кажется туман держит нас сознательно в световой блокаде. «Сознательно»! Тогда я не обратил на это внимания. Чушь! Хотя, с другой стороны, понять причины, почему густое облако фиолетового тумана так упорно держится возле нашего корабля, было поистине невозможно. За пределами площадки небо было чистым.
Я не понимал… Может быть, не хотел понять его страсти к исследованиям. День за днем, оставаясь один в ракете, я испытывал все больший ужас перед этим миром. А Николай?.. Каждый день он уходил к пролому. Что-то делал, собирал образцы, возвращался. Молча оставлял мне материалы на обработку и уходил снова. Он никогда не звал меня с собой. Поверьте. Если бы он приказал… Ведь в конце-концов он был командиром…
Однажды вечером он сказал, что, по его мнению, фиолетовый туман — это не просто явление природы. Он почти уверен, что мы встретились с не известной нам до сих пор формой жизни. Причем не исключено, что жизни… разумной.
Но мне было уже все равно. С каждым днем вокруг все плотнее становилась фиолетовая завеса. Тучи клубились, удерживаемые защитным полем на расстоянии. А напряжение батарей питания падало.
Теперь во время экскурсий Николая провожал сгусток тумана, повторяя все движения защитной зоны, которой был окружен Ник.
Я встречал его внизу у грузового люка. Втаскивал, помогал раздеться. Иногда наши споры начинались прямо в шлюзовой… Но он ни разу не отдал мне приказания надеть скафандр, чтобы идти вместе…
Женщина продолжала внимательно смотреть на него долгим взглядом Гаррис нервничал. Может быть, конечно, это был просто результат того, что кончалось действие допинга. И когда она спросила:
— У вас, наверное, не было второго скафандра? — голос его сорвался на крик:
