Сьюзен Коллинз - Грегор и проклятие теплокровных
— Не спеши. Его еще нет.
Но едва он успел произнести эти слова, как кто-то вдруг резко схватил его за запястье. Фонарик выпал у него из рук.
Через мгновение — Грегор и голову еще не повернул — на него яростно набросилось нечто огромное, жарко дыша ему в лицо.
Это была крыса.
ГЛАВА 3
Грегор замахнулся ломиком, но крыса резко выдернула ломик у него из рук. Грегора подбросило вверх, а спустя мгновение он уже лежал плашмя на каменном полу. Хорошо хоть он успел выставить перед собой руки, чтобы не разбить лицо.
— Грегор! — тревожно вскрикнул папа.
Крыса уже прижала его к полу, навалившись всем телом, щеку вновь обожгло горячее дыхание. Грегор попытался освободиться — но напрасно, он не мог даже шевельнуться.
— Жалкое зрелище! Жалкое и ничтожное, — раздался прямо над ухом знакомый голос.
Грегор сразу его узнал — и почувствовал облегчение.
— Отпусти меня, ты!
Но крыса уселась поудобнее и злорадно добавила:
— Если ты потерял свет — считай, ты уже мертвец.
В этот момент их ослепил луч фонарика. Грегор прищурился и увидел папу, который приближался к ним с камнем в руке.
— А ну отпусти его! — замахнувшись, крикнул папа.
— Все в порядке, пап! Это Живоглот! — Грегор снова попытался освободиться, но крыс, кажется, весил целую тонну. — Он наш друг, — добавил мальчик, чтобы успокоить отца, хотя и сам понимал, что назвать Живоглота «другом» было слегка самонадеянно.
— Живоглот? — спросил отец. — Живоглот?
Он тяжело дышал, а глаза его сузились, словно он пытался вспомнить это имя.
— Ну да. Так меня называют. Я преподал твоему мальчишке несколько уроков выживания. Но только зря потратил время, он ничему не научился! — Живоглот встал и зубами поднял Грегора за шкирку. Выражение его изуродованной шрамом морды было суровым. — Судя по всему, ты даже не думал практиковаться в эхолокации!
— Нет, что ты, я практиковался! — оправдывался Грегор. — С сестрой.
Это была правда. Хотя стоило добавить, что как раз Лиззи заставляла его это делать. Она всегда очень ответственно относилась к домашним заданиям. И как только услышала, что Живоглот велел Грегору практиковаться в эхолокации, тут же приняла это к сведению. Как минимум три раза в неделю в холле, прихожей или на лестничной площадке она завязывала Грегору глаза и заставляла щелкать языком, чтобы он мог обнаружить, где она находится. Грегор должен был почувствовать, когда звук отразится от ее тела, и обнаружить сестру.
Но несмотря на все усилия Лиззи, успехи Грегора в эхолокации были весьма скромными. А если говорить честно — никакими.
А потому он поспешил занять оборонительную позицию:
— Я ведь говорил тебе, эхолокация не для меня. И вообще, где Викус?
— Он не придет, — ответил Живоглот.
— Но… он сам попросил меня о встрече… Я думал, ему это нужно, — растерялся Грегор.
— А я думал, что ты будешь один! — отрезал Живоглот. Он уселся на задние лапы и взглянул на отца Грегора: — Вы меня помните?
В руке у папы все еще был зажат камень, но он больше им не замахивался. Он пристально смотрел на Живоглота, словно пытаясь вспомнить какой-то сон. Долгий сон, наполненный одиночеством, страхом, таинственными голосами, звучащими в темноте… голосами крыс. Таких, как эта, что стояла сейчас перед ним.
Наконец отец сдвинул брови, припоминая.
— Ты… ты приносил мне еду. Там, в колодце. Ты иногда приносил мне еду.
— Верно, — кивнул Живоглот. — А кто-нибудь принес еду мне? Я умираю с голоду!
Только теперь Грегор заметил, что Живоглот здорово похудел. Он все еще был огромным, но куда подевался его живот! Перед Грегором стояла гигантская крыса, похожая на скелет, обтянутый шкурой.
Грегор не предполагал встретить Живоглота, тем более он не думал, что ему придется кого-то кормить. Но его рука автоматически потянулась к карману, где со вчерашнего обеда было припрятано печенье с предсказанием. Он протянул его Живоглоту со словами:
— Вот, возьми!
Живоглот не был бы самим собой, если бы не завопил с преувеличенным изумлением:
— О, небеса! Это все — мне одному?!
— Но я ведь не знал… — начал оправдываться Грегор, но Живоглот его перебил:
— Вот только не извиняйся!
Он отправил печенье в рот и тут же начал чмокать и чавкать, приговаривая:
— О, о, какая вкуснотища! — Прожевав, он облизнул усы и сообщил: — Вот теперь я сыт.
— Но почему же ты такой голодный? — спросил Грегор.
— С тех пор как Соловет обрекла крыс на голод… — начал Живоглот.
И Грегор смутно припомнил, что об этом говорили в Регалии. Люди перекрыли крысам доступ к реке и рыбным местам.
— К тому же я вынужден кормить этого ненасытного младенца, которого ты мне любезно приволок… — закончил Живоглот.
— Мортоса? — оживился Грегор. — Как он?
— Как гвоздь в заднице, скажу начистоту, — ответил Живоглот. — Он ест три раза в день, так же, как большинство из нас, но при этом он не в состоянии охотиться! А если мы его не покормим, начинает скулить и тявкать. Поэтому мы, разумеется, его кормим — и он растет прямо на глазах и оттого скулит все громче и громче. Уж поверь — ему живется гораздо лучше, чем мне! — огрызнулся Живоглот.
Заметив на нижней ступеньке какую-то старую палку, он жадно схватил ее и начал грызть. Грегор завороженно смотрел, как закручивалась деревянная стружка, словно кожура, срезаемая с яблока.
— А что Люкса? — спросил Грегор, боясь услышать ответ. — Она… дома?
— Нет, ее там нет, — сказал Живоглот, на этот раз куда более мягко. — Я очень надеюсь на то, что она не попала в плен к крысам. Существует вероятность, пусть и маленькая, что ей удалось выбраться из Лабиринта, но… я бы не стал на это рассчитывать.
Грегор едва заметно кивнул. Если бы Люксе удалось ускользнуть от крыс — она бы сразу вернулась в Регалию. Надежда в самом деле была совсем призрачной.
— А другие? — спросил он.
— Ее летучая мышь тоже не обнаружена, ни живой, ни мертвой. И про милейшую Вертихвостку тоже никаких сведений не поступало. Зато знаешь кто появился? Ползучий, который все ошивался вокруг твоей сестры. Как там его звали-то… Ток? Тинг? — засомневался Живоглот.
— Темп? — подсказал папа.
— Точно, Темп! Он пришел домой через несколько недель после вашего отлета, такой же бодрый, как и всегда. Некоторое время он провел в Мертвых землях — отращивал себе новую ногу… или две, — сказал Живоглот. — И все уши прожужжал о том, как он мечтает снова увидеть свою принцессу.
Грегор с папой переглянулись. Если даже им удастся каким-то образом убедить маму в необходимости возвращения Грегора в Подземье, то о том, чтобы туда вернулась Босоножка, и речи быть не могло.
Живоглот уловил этот их обмен взглядами и вмешался:
— Ну вот только не говорите, будто вы не в курсе, что она должна вернуться! Я думал, вы читали «Пророчество крови», разве не так?
— Я читал, — ответил Грегор уклончиво. — Но я… не особенно понимаю, что будет дальше.
— А я тебе сейчас расскажу! — заявил Живоглот. — Викус пришлет летучую мышь в твою прачечную в полночь. И вы с Босоножкой должны там ее ожидать. Вы все.
— А если нет? — спросил Грегор.
— Если нет… если нет — то ни у одного теплокровного в Подземье не останется ни единого шанса на спасение. У нас тут чума, парень, или, как еще говорят, мор, — и это очень большая проблема. Ты разве о том не слышал?
— Ну да. Еще того не легче! Как я смогу убедить маму не волноваться, если буду знать, что у вас эпидемия! — возразил Грегор.
— Чума, говоришь? Ну-ка расскажи, — попросил отец.
— Ну, типа чумы… — сказал Живоглот. — Высокая температура, высыпания на коже, а в конце отказывают легкие. Ее еще называют «проклятием теплокровных», потому что болеют только теплокровные. Крысы дохнут от нее как мухи. В Мертвых землях обнаружили несколько тел погибших от чумы летучих мышей. Что касается зубастиков — о них пока ничего не слышно.
— Зубастики? — переспросил Грегор.
— Ну да, мы так обычных мышей называем. Ты разве не знал?.. Но пока все не так уж плохо. В Регалии зарегистрировано всего три случая, так что вы будете в относительной безопасности. Самое главное — чтобы вы туда прибыли. Все теплокровные пришлют своих представителей. И прежде чем они будут допущены к участию в большом саммите, у всех проверят кровь на наличие заразы. Главное, чтобы вы появились — а потом сразу можете отправляться домой, — сказал Живоглот.
— Да? — В голосе Грегора звучало сомнение. — И только?
Обычно в пророчествах ему отводилась роль позначительнее.
— А что? В пророчестве говорится, что тебя доставят сверху. И потом — зачем тебе оставаться? Что ты можешь изменить? Тебе всего одиннадцать. Никто не ожидает от тебя, что ты победишь чуму, за пару часиков соорудив от нее вакцину, — ответил Живоглот.
