Большая книга ужасов 19.Наследница тьмы. День вечного кошмара. Лорд Черного замка. - Неволина Екатерина Александровна
Все еще не веря собственным глазам, Саша смотрела в зеркальную гладь окна и видела там отражение. На чудовище были надеты Сашина любимая желтая куртка и джинсы, но вместо лица красовалась оскаленная морда.
Девочка вскрикнула – и снова очутилась в круглом зале.
Первым делом она осторожно ощупала свое лицо. К счастью, под пальцами привычно ощущалась кожа: чудовище сгинуло где-то в зазеркалье, и Саша очень надеялась, что навсегда.
Девочка перевела дух. Еще два зеркала. Каких сюрпризов ожидать от них?..
– Ты точно знаешь, что мне нужно посмотреть все? – спросила Саша у Ми-ау.
Та мяукнула, и девочка поняла: да, надо.
– Не думай, я не трусиха, – сказала Саша, все еще не осмеливаясь подойти к третьему зеркалу, – но там действительно очень страшно, и кажется, будто все происходит с тобой на самом деле.
Ми-ау отвела взгляд.
– Понимаю, я виновата, мне и исправлять… – Саша на миг зажмурилась. – Не думай, я не забыла тетю Люду, Свету, Влада, Димку и всех остальных. Я не струшу. Сейчас только чуть-чуть передохну.
Вдохнув поглубже, как перед прыжком в воду, Саша решительным шагом направилась к третьему зеркалу.
За зеркалом было холодно и сыро. Дул суровый, пронизывающий ветер. Саша открыла глаза и поняла, что находится на скале, к которой прикована толстыми ржавыми цепями, а внизу ревет и бесится море, разбиваясь о древние, покрытые мохом камни.
Кажется, она уже видела эту картинку прежде…
– Корнуолл!
Слово сорвалось с губ и упало в море. На секунду все замерло, будто прислушиваясь, а потом из воды появилось морское чудище.
Более всего оно походило на дракона – массивное тело, покрытое толстой зеленовато-серой чешуей, огромная пасть, полная острых и длинных, как кинжалы, зубов, когтистые лапы с перепонками.
Когда глаза чудища оказались на уровне Сашиных, девочка прочитала в их жадно-бессмысленном взгляде неминуемую смерть.
Смерть глядела на нее в упор, стекала слюной из раскрытой пасти чудовища, смеялась гортанными криками проносящихся мимо морских птиц.
– Ко-нец! Ко-нец! – шептало ей море.
– Пр-ропадешь! Пр-ропадешь! – прокаркал вслед большой ворон, усевшийся на камень неподалеку от Саши и черным завистливым глазом косясь на чужую добычу.
Саша не могла умереть сейчас! Она просто не имела на это права! Ей еще нужно спасти людей и вернуть Димку, и Светку, и тетю Люду…
Чудовище зарычало так громко, что Саше на миг показалось, будто она оглохла, и протянуло к девочке когтистую сильную лапу.
Удар отозвался непереносимой болью. Хлынула кровь, и дикая боль залила весь мир перед глазами ярко-красным. Ярко-красное море… целое море крови…
Она умерла в час, когда над горизонтом только-только поднималось кровавое солнце…
…и очнулась вновь. На черном полу круглой черной комнаты, едва дыша от боли и пережитого ужаса. Ми-ау, как прежде, была рядом и лизала ей лицо шершавым, как наждак, язычком. Наверное, только благодаря этому Саша чувствовала, что все-таки еще жива.
– Знаешь, Ми-ау, – произнесла Саша хриплым срывающимся голосом, – это так… неприятно, когда тебя жрут как… как… – она задумалась в поисках подходящего, понятного кошке сравнения, и закончила, – как мышь!
Кошка фыркнула. Но не зло – скорее насмешливо, будто Сашино сравнение чрезвычайно ее позабавило.
Девочка приподнялась и села на пол. В теле до сих пор чувствовалась слабость, а руки дрожали.
– Интересно, а я на самом деле умерла?..
Кошка проигнорировала вопрос, должно быть, сочтя его глупым. Но Саше так не казалось. Все, что она переживала, было реальным. Даже больше – такой яркой болезненной действительности не бывает.
Меж тем оставалось четвертое, последнее зеркало.
– Пустяки, – сказала себе девочка, стараясь хоть немного приободриться. – Меня уже убили и съели. Что может быть страшнее? Не стоит затягивать. Быстро покончим с этим – и разойдемся.
Она поднялась на ноги и, пошатываясь, побрела к последнему зеркалу.
А там уже клубилась, поджидая ее, тьма.
Зеркало увело Сашу в давным-давно позабытый мир, мир ее детства.
Саше было пять лет. Она лежала на кровати, а над ней склонялись лица мамы и папы. Она была маленькой, они – большими. От мамы пахло чем-то сладким и удивительным. Так, должно быть, пахнут феи и добрые волшебницы. От папы исходил пряный запах, от которого иногда хотелось чихать, и Саша чихала, закрывая нос розовой ладошкой.
– Ну вот, опять накурился, – строго произнесла мама, – вот возьму твои сигареты и выброшу все до единой. Видишь, у ребенка аллергия.
– Я не ребенок, – заявила Саша, которая только недавно, когда ей было три, только и представлялась как «девоська Саса».
– Правильно, ты уже большая, – мама улыбнулась. – Ты же отпустишь нас с папой к дяде Мише и тете Тане? Мы будем рядом, за стенкой. – И она показала на стену у изголовья кровати, оклеенную обоями с корабликами и смеющимися солнышками.
– Не отпущу, – Саша упрямо замотала головой.
– Ну солнышко, – уговаривал папа, – а в зоопарк завтра тоже не хочешь?
– Хочу!
– Тогда давай договоримся: сегодня ты отпускаешь нас с мамой, а завтра мы все вместе идем в зоопарк.
– А сегодня – это много? – уточнила Саша.
– Нет! – папа засмеялся. – От сегодня остался вот такусенький кусочек, – он показал расстояние пальцами чуть меньше Сашиного мизинца. – А завтра будет вот такенным! – он широко развел руками – наверное, больше самой Саши. – Ну, соглашайся, заяц!
Еще секунду она сомневалась, а потом кивнула.
– Спокойной ночи! – мама с папой поцеловали ее в лоб и вышли из комнаты…
– Ловко ты уговорил ее. Вот умеешь же! – раздался из-за двери голос мамы.
И Саша, сама еще не осознавая почему, вдруг почувствовала себя обманутой.
Хлопнула входная дверь. Они ушли и оставили ее одну, в темноте. Они предали, бросили ее! Отчаяние и горечь невосполнимой потери охватили девочку целиком.
Это было ее первое глубокое горе. Девочка лежала, отвернувшись лицом к стене. Стена была холодной. Ледяной. Неприветливой. И Саша стала ковырять ногтем дурацкое солнышко, соскребая со стены его глупую негреющую улыбку. ЕЕ ОБМАНУЛИ И БРОСИЛИ. ЕЕ НИКТО НЕ ЛЮБИТ! Саша точно знала, что осталась ОДНА.
В тот момент, когда одиночество и страх раскаленными щипцами терзали ее измученную душу, Саша почувствовала острую боль в ноге.
«А это еще что?» – подумала она с недоумением и…
…к огромному облегчению, снова очутилась в черном зале.
Боль в ноге осталась, и Саша, опустив глаза, с удивлением увидела, что в ее ногу изо всех сил впилась зубами Ми-ау.
Поймав на себе взгляд девочки, кошка мгновенно разжала зубы. Саша закатала брючину джинсов и с удивлением посмотрела на выступившую кровь.
– Зачем ты укусила меня? – спросила девочка.
– Ми-ау, – отвечала Ми-ау и принялась зализывать ранки.
– Ты хотела мне зла?!
Кошка фыркнула и от возмущения даже отвлеклась от своего занятия. Подумав немного (человеческие существа, как точно знала Ми-ау, глупы и недогадливы, их все время приходится учить и защищать, словно слепых новорожденных котят), она подошла к зеркалу, ткнула в него лапой и тут же брезгливо отвернулась.
– Зеркало? – Саша нахмурилась. – Ты спасала меня от зеркала?.. Не понимаю…. А! Тот кошмар! Он как-то угрожал мне, и ты укусила меня, чтобы разбудить. Так?
Ми-ау отвернулась, не удостаивая девочку ответом. Даже помогать она умудрялась снисходительно, демонстрируя, что оказывает большое одолжение.
Меж тем все зеркала были пройдены, но в комнате ничего не изменилось. Выход так и не нашелся.
– Неужели все зря? – спросила девочка.
Кошка и на этот раз ничего не ответила, и Саша рассердилась.
– Ну конечно, ты предоставляешь решать все мне, – укоризненно сказала она. – Думаешь, будто ты ни при чем, а я сама должна во всем разобраться. А я не понимаю, что от меня требуется! Не понимаю – и всё! Да, я глупая. Была бы умной, не заварила бы всю эту кашу!..
