Фред Адра - Лис Улисс и потерянный город
Именно с этими чувствами, радостью и гордостью, я принялась разбираться с деталями ночного ареста, любезно предоставленными мне полицией. И по мере того, как я углублялась в ночные события, росло мое недоумение, радость сменялась на грусть, а гордость – на стыд. Подробности случившегося полностью перевернули мое представление о том, кто в этой истории подлинная жертва…
Представьте себе скромного, неприметного любителя географии. Зовут его Альфред Муравейчек, он содержит небольшой магазинчик, дело свое ведет с любовью и пользуется уважением окружающих. И все бы хорошо, если бы не одно «но»… Наш географ одинок. Одинок дико, невыносимо, космически. Его никто не любит, он никому не нужен. Страдания его невыносимы.
Тогда наш герой, запутавшись в собственных чувствах, идет на преступление. Он пытается создать иллюзию любви, мираж нужности. Он похищает девушку… Этот ужасный по форме поступок должен был стать криком, воплем о помощи. Но его никто не услышал и не пришел на помощь бедному Муравейчеку. Преисполненный страданий, он создал вокруг похищенной девушки искусственный мир, полный любви. Но, увы, эта любовь была ненастоящей. И тогда жаждущий простого звериного счастья географ решил, что сможет решить проблему если не качеством, то количеством. Он похитил еще одну девушку, затем еще и еще, и поместил их в золотую клетку своей мечты, среди удивительных глобусов и таинственных карт далеких экзотических стран.
Эти похищения будоражили город, вызывали в нас гнев и страх. Но никто не испытал сочувствия… Никто не сумел преодолеть предубеждение и закостенелое клише «похищение – это плохо», чтобы приблизиться к бедному, заплутавшему во тьме Муравейчеку, протянуть ему лапу помощи, вытянуть его из трясины. Наши черствость и равнодушие сделали такой поступок невозможным. Виноват не только Похититель. Мы все виноваты…
Я убеждена, что мы могли помочь бедняге. Понять его, предоставить ему психолога, вернуть его к нормальной жизни, не совершая фатальных поступков. Возможно, мы просто не успели…
В город приехал знаменитый сыщик Проспер. Не ведая нюансов, не зная наших реалий, будучи совершенно равнодушным к Вершине и вершинцам, непрошеный гость решил показать всем, как надо ловить преступников. Что ж, ему это удалось.
Преступник пойман. Но какой ценой? Там, где надо было проявить деликатность и великодушие, Проспер действовал нахрапом и хитростью, пренебрежительно отмахиваясь от таких анахронизмов, как чуткость и сострадание. Уж не потому ли пришлый лис так удачлив в делах, что ведет его не желание вернуть в общество полноправного, исправившегося и осознавшего свою неправоту зверя, а исключительно лишь страсть засадить несчастного за решетку, сгноить в застенках, унизить и растоптать, показав всем, насколько велик и ужасен сам сыщик?
И уж совсем не удивляет участие в безобразии, учиненном равнодушным и безжалостным Проспером, семейства Башенок. Да-да, тех самых Башенок, о которых вы можете прочитать на страницах этого же номера. Тех самых Башенок, которые готовы уморить голодом целый вид, лишь бы только самим набить брюхо до потери способности передвигаться. Вот уж воистину они нашли друг друга – Проспер и Башенки.
Каков же итог этой трагической истории? К сожалению, он плачевен. Альфред Муравейчек лишился возможности вернуться в общество и снова стать на праведный путь, хотя для этого нужно было совсем мало. Циничный Проспер поставил очередную галочку в списке своих «побед» и купается в лучах славы. Башенки будут продолжать терроризировать голодных крыс, размахивая своим многочисленным оружием.
А мы? Мы все забудем. Мы же привыкли быть безразличными.
Или нет?
Катерина, специально для «Утренней правды» Мнение редакции может не совпадать с мнением автора статьи. Но совпадает.
Глава 19
Калейдоскоп событий, узоры 1–8
– Как вам удалось добыть разрешение? – удивился администратор.
– Мы подкупили работников мэрии, – ответил Антонио.
– Точно! – подтвердил Джанкарло. – Подкупили их своей честностью и обаянием!
Администратор недоверчиво хмыкнул.
– А оно, часом, не фальшивое? Потому что тогда я смогу повести вас только в фальшивые горы.
– Самое настоящее, дружище, не сомневайся! – заверил Антонио.
А Джанкарло решил увести потенциального проводника от щекотливой темы:
– Какой у вас красивый значок! Новый?
Администратор ласково посмотрел на висящий у него на левой стороне груди кругляш с надписью «За привлечение в город врагов».
– Новый. Только это не значок, а орден. Сегодня получил!
– Потрясающе. Ну так что, пошли в горы?
– Да, идем, – кивнул администратор и позвал молодого портье – подежурить вместо себя.
– Я останусь, – подал голос Марио.
– Это почему еще? – нахмурились волки. – Ты же главный!
– Кто-то ведь должен остаться. Мало ли что может в городе произойти. Вот я и останусь, раз главный.
– Пускай остается, Антонио, – сказал Джанкарло. – И правда, присмотрит за Вершиной в наше отсутствие.
Антонио пожал плечами.
Конечно, Марио остался вовсе не потому, что могло что-то произойти. Просто он не имел ни малейшего желания тратить время и силы на бессмысленные прогулки по горам, зная наверняка, что ничего они не найдут. Куда лучше отдохнуть в гостинице, посидеть в кафе за чашечкой какао, полистать книжку и спокойно дождаться возвращения злых и разочарованных волков.
Все так и вышло.
Узор второй, темно-фиолетовыйКогда после телефонного звонка Бенджамина Крота возбужденный брат Нимрод примчался в номер археолога и его спутника, он обнаружил в нем такую сцену: суслик корчился на кровати, держась за живот, а енот тряс его за плечо, настойчиво вопрошая:
– Ну, тебе лучше? Лучше, правда? Скажи, что лучше!
– Мне очень пло-о-охо… – выл Георгий, закатив глаза. – Все хуже и хуже. Пожалуйста, профессор, организуйте мне похороны. Пышности не надо, достаточно двух-трех оркестров, пятьсот родственников, идущих за гробом, еще двести – перед гробом, тысячу-другую по бокам и пять-шесть безутешных вдов. И пускай гроб несут четыре слона. Или семь. Стоящие на огромной черепахе. Или нет, на маленькой черепашке, такие карликовые слоники.
– Что здесь происходит? – грозно поинтересовался барс.
– Он вдруг заболел, – раздраженно махнул лапой Крот. – Слышите же, бредит.
Брат Нимрод огляделся по сторонам.
– Вы принесли разрешение?
– Да, – ответил Крот. – Оно у него.
– Ну так заберите и пойдем отсюда!
– Ничего не выйдет, – мрачно возразил енот. – Разрешение выдано на его имя. Без Георгия нас никто в горы не поведет.
– Я уже вижу… Вижу райский сад… – простонал больной. – Я иду к вам, мои райские птички…
Брат Нимрод отстранил Крота от постели и склонился над сусликом.
– Да, приятель, что-то вы совсем плохи.
– Совсем… – не возражал умирающий.
– А что так?
– Наверно, съел что-нибудь не то… Или меня что-нибудь не то съело…
Брат Нимрод сочувственно покачал головой.
– Ничего, я помогу вам.
– Вы – ангел? – слабым голосом спросил Георгий.
– Он самый, – подтвердил барс.
– А почему у вас крылышков нету?
– Я ангел-инвалид, – пояснил брат Нимрод.
Он откинул одеяло с задних лап суслика и потрогал его лодыжки.
– Так болит?
– ААААААА! – ответил больной.
– Да, серьезное отравление, – заключил брат Нимрод. – Придется все ампутировать.
– Ох, – ответил Георгий.
Внезапно барс прижал его лапу к кровати и пощекотал пятку. Суслик захохотал, застучал кулаками по простыне и принялся извиваться в невозможном для больного темпе.
– Ха-ха-ха! Отпустите! Ха-ха-ха! Ой, не могу!
Брат Нимрод отпустил. Георгий немедленно прекратил хохотать, схватился за живот и завыл:
– Помираюуууу…
– Ну хватит! – резко осадил его барс. – Сначала научитесь болеть, а потом притворяйтесь!
Суслик приподнялся, оперся на локти и обиженно возразил:
– Я умею болеть. У меня по болению была четверка.
– Как вам не стыдно, Георгий! – возмутился Бенджамин Крот. – Зачем вы тянете время? Вы же знаете, как нам важно попасть в Сабельные горы!
– Но я не хочу в горы! У меня боязнь гор. Это такая болезнь… Как же ее… А, горофобия!
Брат Нимрод покачал головой.
– Тема болезней себя исчерпала, Георгий.
– Да не могу я в горы! Философы не должны лазать по горам. Они должны сидеть в бочках и там размышлять о горах. Важны не горы, а идея гор.
Барс в упор посмотрел в глаза суслику.
– Георгий, – произнес он тихо и пугающе.
Суслик сглотнул и пискнул:
