Нед Виззини - Битва чудовищ
Но отчетливее всего он помнил то, что происходило с собаками. Это было очень красиво, совсем не так, как в тот раз, когда Ведьма Ветра меняла свой облик под звук ломающихся костей. Шерсть у собак встала дыбом, и… за спиной у них развернулись огромные меховые крылья.
— Этого просто не может быть! — воскликнула Корделия.
Теперь Уилл прекрасно понимал, почему псы в упряжке стояли так далеко друг от друга — чтобы, когда понадобится, они могли полететь. Собаки перебирали лапами, словно бежали по воздуху, и, взмахивая крыльями, летели над расщелиной в горах.
— Так вот они какие, эти особенные возможности, — выдохнув заметил Уилл. Корделия в ответ крепко сжала его руку.
Через несколько часов белые вершины гор с темными склонами сменились зелеными холмами. Затем Уилл заметил что-то на земле.
— Разве это не… — удивленно спросила Корделия и, вглядевшись, сама же ответила: — Похоже, что да. Возможно, лавина была тем самым швом между двумя мирами, в который попал танк.
— Здравствуй, Дом Кристоффов, — помахал рукой Уилл. — Рад снова тебя видеть.
62
В этот самый момент Брендан проснулся в камере и тут же позвал своих сестер: Делия? Нелл? Ему казалось, что все, случившееся с ним, было кошмарным сном.
— Уилл? — продолжал он, оглядываясь вокруг… и тут он наконец очнулся, вспомнив события вчерашнего дня.
— Не пугайся, — прозвучал голос Оципуса. — Это всего лишь я.
Брендан услышал щелкающий звук и увидел огонек над своей головой. Зажигалка Уилла! Оципус поднес пламя ближе к лицу, и окружающее стало выглядеть еще более жутко.
— Где я? — спросил Брендан. — Что произошло?
— Под ареной, в лазарете, — пояснил Оципус. — Сюда относят раненых гладиаторов. Но ты не получил ни одной раны. Ты потерял сознание прямо посреди боя. Я в жизни не видел такого жалкого выступления.
Император погасил пламя. Вокруг снова стало темно. Брендан почувствовал, как что-то капает ему на лоб, и с ужасом понял, что это пот Оципуса. Мальчик попытался подняться, но тут заметил, что привязан к каменной плите.
— Давно я здесь? — спросил Брендан.
— И дня не прошло, — ответил Оципус. — Довольно позорного дня, надо заметить. Слухи о твоем поражении разнеслись по всему городу. Ты ведь — генерал Брендан, укротитель львов. Тебя увенчали великой славой победителя. Все только и говорили о тебе до того момента, как появились «нацисты». И даже тогда нашлись те, кто заявлял, что только ты сможешь с ними сразиться.
— Но они уехали из города, как я вам и говорил, Величайший Император, — начал оправдываться Брендан и вдруг решил больше не врать. У него появился шанс начать новую жизнь. В груди стучало сердце, он мог дышать. «Должна быть какая-то причина, по которой я все еще жив. Пока человек жив, он не должен терять надежды. Кто мне это говорил? Уилл? Да, он, — думал мальчик. — С этого момента я буду жить по-другому. Я выберусь отсюда и разыщу Нелл и Делию, и мы вернемся домой. И тогда я скажу маме и папе, как сильно я их люблю».
Оципус снова щелкнул зажигалкой, напугав Брендана.
— Поставь себя на мое место. В последнее время у тебя это хорошо получалось. Я показал всем великого гладиатора, который оказался вруном и шарлатаном. Теперь мой народ шепчется у меня за спиной, сомневается во мне, я теряю его доверие. Ходят слухи, что меня хотят свергнуть!
— Если бы я был на твоем месте, — заметил Брендан. — Я бы отменил гладиаторские бои.
— Почему?
— Это неправильно. Каждый день умирают люди. Не говоря уже о животных.
— Но я не могу отменить игры. Именно они помогут мне вернуть доверие и любовь моего народа.
— Как?
— Ты будешь звездой сегодняшнего представления!
Брендан вздохнул. Такое положение дел уже не казалось ему удачным. Он вдруг вспомнил одну серию «Сумеречной Зоны»[35], которую они с Элеонорой смотрели в прошлом году: «Служить Человеку».
— Сегодня днем, — продолжал Оципус, — впервые за всю историю Рима я открою двери Колизея для всех желающих насладиться представлением. Не только горожане, но и рабы смогут посмотреть представление. Все трибуны будут заполнены. Зрители получат столько еды и напитков, сколько захотят. И когда они будут сыты и пьяны, ты выйдешь на арену.
— И… — Голос мальчика задрожал.
— По традиции, я выступлю с речью, — продолжил Оципус, — в которой буду вымаливать прощение. Я скажу, что совершил ошибку. В левой руке я буду держать разрезанный лук. И как только я подниму руку к своему лицу, слезы покатятся из моих глаз. Слезы всегда вызывают сочувствие. Затем я завершу свою речь пустыми обещаниями, которые и не подумаю выполнять. Но я буду говорить с таким жаром и уверенностью, что люди поверят каждому моему слову. Их доверие вернется ко мне. А затем, чтобы не оставалось ни малейших сомнений, я сделаю то, что вернет всему римскому народу веру в меня.
— И что же вы сделаете?
— Скормлю тебя львам.
63
После того, как ребята заметили Дом Кристоффов, у Уилла появилась идея. Они с облегчением поняли, что уже на пути в Рим, но еще более приятной оказалась находка: оставленный у дома американский истребитель Мустанг Р-51.
— Мы должны сесть на самолет, — высказал свою идею Уилл.
— Нет, мы должны добраться до Рима и спасти Брендана.
— Не спорю, — ответил Уилл, — но мы понятия не имеем, как нас встретят римляне. И я предпочту прибыть туда на самолете, в котором есть оружие, чем на санях с летающими собаками.
Одна из собак оскалилась на Уилла.
— Совсем забыл, что они нас понимают, — зашептал Уилл. — Но я буду чувствовать себя в большей безопасности на борту самолета.
— Ты прав, — согласилась Корделия. — Но тебе следует извиниться перед собаками.
— Я очень сожалею. Я обещаю… — заговорил было Уилл, обращаясь к собакам, но вдруг запнулся на полуслове, чувствуя себя очень глупо. — Но это же просто нелепо! Обращаться к собакам!
Собаки тут же обернулись и зарычали на Уилла, оскалив клыки.
— Ладно, ладно, только не волнуйтесь… — тут же сказал Уилл. — Я действительно сожалею о своих словах. Больше такого не повторится.
Собаки спустились на зеленое поле у холма в паре километров от Дома Кристоффов. Их крылья свернулись. Животным давно пора было передохнуть. Уилл помог Корделии выбраться из саней. Они поднялись на вершину холма и посмотрели вниз. Там возвышался Дом Кристоффов. Неподалеку от него стоял «Мустанг Р-51», на который со скучающим видом облокотился пилот.
— Американцы оставили его охранять дом, — рассуждал вслух Уилл. — Видимо, поняли, что дом не совсем обычный.
— Ну что ж, им мы тоже не позволим занять наш дом! — воскликнула Корделия.
— Подожди, — пробормотал Уилл. — У меня есть план.
— Какой?
— Мы их облапошим.
— Зачем ты перешел на американский акцент? — Корделия искоса взглянула на него.
— Скоро ты все поймешь, детка, — ответил Уилл.
— Получается неплохо, — заметила Корделия.
— Спасибо, напарник. Любой британец может легко сойти за янки. Мы научились этому из ваших вестернов и гангстерских фильмов.
— Это уже чересчур, — покачала головой Корделия.
— Вот именно, сестра. — Уилл теперь походил на гангстера из эпохи «ревущих двадцатых».
— Тебе нужно выбрать какой-то один образ — или ковбоя, или гангстера.
— Я буду чем-то средним, — решил Уилл. — А теперь пора вас причесать, юная леди.
Корделия хохотала, пока Уилл пытался убрать ее волосы. Потом нашел веточку и скрепил ею прическу. И поднял капюшон ее шубы, чтобы прикрыть лицо.
— Хм-м-м… — пробормотал он. — Почти.
Он взял грязь и вымазал Корделии лицо.
— Да что ты, черт возьми, творишь? — возмутилась она.
— Разве непонятно? Пытаюсь сделать из тебя мальчика.
— Вымазав меня грязью? Смею заметить, девочки тоже порой бывают грязными. Мы занимаемся спортом, мы…
— Доверься мне. — Уилл поднес грязь к ее губам. — Что это? У тебя на губах помада?
— Это мой естественный цвет губ! Оставь меня в покое!
— Ух ты, — удивился Уилл. — Хм. Невероятно, — Он снова взглянул на нее. «Черт, — подумал он, она все равно красавица!»
— Эй! Вы двое! — Крикнул им пилот через поле: — Чем вы там занимаетесь? Это вам не поляна для любовных утех!
— Ты ошибся, старина! — Уилл включил свой американский акцент. — Это не моя подружка, это мой помощник.
— Кто ты такой? — пилот прицелился в Уилла.
— Меня зовут Маркус Великолепный, Мастер Магических Искусств, — ответил Уилл. — А это Джимми Хоббс.
— Джимми? — спросил пилот с недоверием. — Это не Джимми. Это скорее Джуди.
— Поверь мне, старина, — продолжал Уилл. — Это славный парень. Вот уже пять лет он служит моим помощником.
