Евгений Велтистов - Приключения Электроника
Но однажды на рассвете, когда мы скользили по мокрой траве, пришла злая обезьяна с толстой палкой. Ни один из нас не знал, кто обидел эту обезьяну, во всяком случае — не кит и не дельфин. А обезьяна накинулась на нас, стала бить направо и налево по гладкой коже, а мы уже не могли двигаться так проворно, как злая обезьяна, потому что солнце высушило росу. Дельфинов и китов, Рэсси, нельзя бить, как и детей: у них нежная кожа, они очень обидчивы и запоминают несправедливость на всю жизнь.
Мы вернулись в море…
Мы навсегда вернулись в родную стихию. Но были уже не теми, что раньше. После жизни на суше в нас пробудился страх: страх утонуть, когда волна оглушает тебя, страх захлебнуться в пучине. Мы по-прежнему свободны, но не можем забыть, что жили когда-то на твердой земле… Вот почему, наверное, каждый дельфин, каждый кит, если даже ему грозит опасность, мчится спасать тонущего, едва заслышит призыв о помощи…»
«Просвисти мне этот главный сигнал», — попросил Рэсси, выслушав древнюю историю.
Бочка издал два продолжительных, почти сливающихся друг с другом сигнала.
И Рэсси запомнил их навсегда…
Из зеленых волн навстречу им неожиданно вынырнули, громко свистя, быстрые афалины и, подскочив к Бочке, стали подбрасывать его мордой в воздух, словно он уже тонул. Бочка, перевернувшись в воде, начал пояснять причину своего крика, а потом спросил усердных афалин — ведь все в мире дельфины объясняются на одном «языке», — не встречался ли им кит, которого люди называли Нектоном. Афалины, поняв, что Белобочка пошутил над ними, разом прощебетали что-то возмущенным свистом — вроде «как только не совестно» — и, мигом умчавшись, ответили издали: «Нет, не встречали».
Наши разведчики, развлекаясь и разговаривая в пути, ни на минуту не забывали о синем ките. Разумеется, они не слышали мрачной фразы фон Круга капитану подлодки «Тунец», которая охотилась за Нектоном: «Попадите ему в болевой нерв, а потом этот неуловимый кит добровольно, своим ходом приплывет в „Мир животных“»; они не знали, как профессор Громов кричал в телефон: «Алло, прошу срочно передать мне сведения о чувствительности медузы к бурям!» — наши друзья не имели пока никаких сведений о Нектоне, но помнили, что должны отыскать синего кита. И Белобочка спрашивал всех встречавшихся им дельфинов, а Рэсси по-своему решал сложную задачу. Из наблюдений за дельфинами и из сигнала, который просвистел Бочка, Рэсси сделал вот какой важный вывод: как всякого кита, Нектона можно извлечь из таинственной глубины криком крайней опасности, на который тот откликнется мгновенно…
Оставалось разгадать карту жизни одинокого Нектона. А она, несомненно, была очень запутанной. Ведь если даже оглянуться на их путь в море, он будет выглядеть как странно изогнутая нить — из-за течений, ветра, гроз, встречных кораблей, которые они обходили. Нектон, знавший просторы мирового «подводного космоса» лучше Белобочки, петлял в океанах хитрее и осторожнее — по своим китовым орбитам.
Однажды Рэсси и Белобочка натолкнулись на стадо черных гринд, отбивавшихся от акул. Выстроившись полукругом, прикрыв собою беззащитных детенышей, эти дельфины ударами круглой, как бы надутой, головы откидывали нападавших, страшно хлопали челюстями, рвали зубами чертову кожу зазевавшегося хищника.
Акулы не отступали.
С каким-то хриплым лаем, странно отозвавшимся в ушах Рэсси, его спутник бросился на акул; в его пасти зубов было не меньше, чем у пяти гринд. В одно мгновение Рэсси обогнал Белобочку, на которого надвигались горящие глаза и сотни кинжальных зубов, всадил электрический заряд в чувствительный нос нападавшей акулы.
Вряд ли что поняли в этой короткой схватке храбрые дельфины гринды и отчаянный Белобочка. Но все они пронзительно засвистели, приветствуя победу Рэсси. После ударов электричеством несколько извивающихся тел медленно опустилось в глубину, и акулья стая набросилась на своих оглушенных собратьев. Кровожадность — главный закон морских пиратов…
Гринды, кивая темными головами, пропищали путешественникам, что несколько дней назад видели синего кита. Быть может, в глубинных слоях еще остался пахучий след, если его не размыли течения…
Расставшись с толстыми гриндами, похожими на раздутого Рэсси, наши разведчики опустились на дно. Они плыли в темноте, не обращая внимания на стаи пугливых рыб. Бочка, когда у него кончался запас воздуха, выныривал на поверхность, а Рэсси оставался и петлял в глубине, пересвистываясь с товарищем.
Рэсси наткнулся на слабый след кита, когда вернувшийся сверху Белобочка сообщил, что надвигается шторм.
Они бросились по следу, как две гончие, теряя едва различимый даже носом Рэсси китовый запах и неожиданно находя его вновь.
Но, как ни был увлечен Белобочка погоней, он не мог бесконечно долго, подобно Рэсси, плыть в глубине: его легкие требовали свежего воздуха. И когда Белобочка в очередной раз всплыл наверх, Рэсси услышал призывный крик. Главный сигнал дельфина, на который спешат его собратья, жалобная мольба о помощи, заставила Рэсси забыть о следе Нектона, погнала его со скоростью, на которую он был способен, к тонущему другу.
Он точно рассчитал по сигналу место встречи, с ходу поддел крепким носом неподвижного Бочку, и гигантская волна, точно такая же, какая только что ударила дельфина о подводную скалу, увлекла пловцов за собой…
После проливных муссонных дождей приятно путешествовать в индийских джунглях. Солнце ласковое, нежаркое. Под ногами густая ярко-зеленая трава. Деревья в золотисто-оранжевой листве. А на горизонте сверкают шапками вечных снегов далекие горы.
Главный инспектор заповедника Радж Манас выехал с гостями — профессором Громовым и мальчиком — на рассвете. Индиец, втайне презиравший вездеходы и вертолеты, с легким поклоном предложил для путешествия своего любимого слона Замбу. Инспектор считал: чтобы увидеть и услышать джунгли, лучше всего идти пешком или передвигаться верхом на слоне. Профессор с улыбкой встал на заднюю ногу Замбы, которую слон предупредительно согнул, и, ухватившись за веревку, вскарабкался на широкую спину слона, точнее, на деревянный помост, прикрепленный ремнями. Потом Громов подал руку Электронику, и тот сел рядом с учителем. Инспектор Радж Манас, строгий и аккуратный в своей белой чалме, возглавил экспедицию. Впереди него, обхватив шею слона ногами, сидел старый погонщик с палочкой в руке — махаут.
Замба шел не спеша, срывая и перемалывая ветки, и в животе у него урчало, будто там работал старый мотор. Конец одного бивня у Замбы был обломан. В схватке с диким свирепым махиа, бродячим слоном без бивней, но с очень сильным хоботом, Замба чуть испортил красоту своих длинных костяных стрел, зато спас хозяина.
Профессор Громов, оглядываясь по сторонам, не совсем представлял, как они на слоне догонят сонных охотников, но раз инспектор сказал: «Поймаем», ему следовало верить.
— Носорог. — Радж Манас обернулся к гостю и вытянул руку.
Вероятно, впереди была яма с жидкой грязью, в которой блаженствовал носорог: серый панцирь спины, торчащие уши да воинственно изогнутый рог — вот все, что было видно путникам. Услышав топот Замбы, носорог вылез из ямы, а за ним выскочил детеныш. Сквозь грязь было видно, что у младенца розовая кожа.
Нагнув голову, выставив опасный рог, самка бросилась на слона. Она приближалась с пыхтеньем и хрипом; за безрассудно храброй матерью резво скакал младенец. Замба не свернул, он лишь замедлил шаг и поднял хобот. Инспектор не шевельнулся.
Подбежав к спокойному Замбе, самка вскинула голову. Злобные глаза уставились на людей.
— Укусит или не укусит? — пробормотал инспектор. Он знал: индийский носорог редко бодается — чаще всего кусает противника.
Неожиданно сзади раздался какой-то рев. Инспектор обернулся. Кричал мальчик с невозмутимо спокойным лицом.
Носорог круто повернулся и, уступив тропу Замбе, бросился с детенышем наутек, показав короткий толстый хвост, забавно венчавший броню доспехов.
— Ваш Э-лек-тро-ник, — сказал инспектор профессору с трудом выговаривая трудное имя, — знает язык носорогов?
— Немного знает, — ответил Гель Иванович. — Учил в школе. — Громов усмехнулся, вспомнив, как он обучал когда-то Электроника разным премудростям.
— Он может быть хорошим махаутом, — сдержанно похвалил Радж Манас. — Замба один только раз удирал от носорога, и сегодня мой гость помог ему.
Они двинулись дальше. Электроник хрипло произнес:
— Тигр.
— Где тигр? — шепотом спросил Громов.
— Я не вижу, — проскрипел Электроник. — Но я слышу крик павлина: мэй-оу!..
— Он прав: близко тигр, — подтвердил инспектор. — Видите?
Замба концом хобота стучал по утоптанной тропе, издавая глухой металлический звук. Он, как и павлин, чуял тигра.
