Олег Рой - Волшебный дуб, или Новые приключения Дори
– Я и не собирался, мне не помешает подруга, – тепло ответил Дубок.
– Ой-ой, мы еще не друзья, – с притворным недовольством буркнула Рисс, но и она, и Дубок знали, что это только шутка.
А в Кронии тем временем ждали возвращения не только Дори, но и многих других, кто последовал за Коми и обнаружил, что мир людей вовсе не ждет их с распростертыми объятиями.
Птицы-стражи отыскивали кикимор, леших, орков, гоблинов и троллей, которые пытались жить на земле, как обычные мужчины и женщины. Волшебные создания ощущали слабость из-за того, что Крепость питалась их эмоциями, но не понимали ее причин.
Когда же влияние исчезло, они впервые за долгое время смогли порадоваться окружающему миру. И все тут же согласились отправиться на родину, в Кронию.
– Уж лучше я дома работать буду, – сказал Рогро, – где меня ценят и не хотят этого… о-бра-зо-ва-ни-я.
Остальные были с ним вполне согласны – хлебнули горя сполна. Троица гоблинов вовсе частенько голодными оставалась.
Вернуть их всех в Кронию было важно еще и оттого, что кому-то предстояло выступать свидетелями на суде Коми. В волшебной стране редко появлялась нужда в действительно шумном разбирательстве: как правило, хватало вмешательства правителей.
Но для того чтобы принять решение о дальнейшей судьбе Коми, необходимо было собрать новый Совет-На-Заре. До тех пор гремлина поместили под замок: он сидел в старой башне высоко в горах. Никто не помнил уже, кому она принадлежала, но выбраться оттуда могли лишь те, у кого были крылья. На всякий случай, Коми стерегли грифоны и драконы, вдруг он решит исчезнуть до суда.
Но зря боялись его побега. Находясь вдали от Крепости, Коми стал понимать, что не все то, что он делал, было хорошо и разумно. А окончательно разобрался, что случилось, он после визита своей сестренки. Однажды утром ее принес на своей спине один из грифонов-стражей.
Гремлинша привезла брату домашних пирожков и пряников, пусть Коми и не морили голодом, но слишком вкусного не давали.
– Ох, почему ты это все делал? – спросила сестренка у Коми.
Он уминал пирожки за обе щеки и ответил не сразу.
– Хотел, чтобы все увидели, на что я способен. И перестали постоянно ставить мне в пример Дори!
– Никто не ставил его тебе в пример, – покачала головой сестренка, – а вот ты поступил очень плохо, поверив убежищу Цестинды …
Коми от злости оттолкнул тарелку, и она слетела со стола и разбилась, пирожки покатились по полу.
– И я не знал, что Крепость принадлежала Цестинде, ясно? – закричал он. – Ты меня не любишь! Никогда не любила!
Коми думал, что сейчас его сестренка, его Мори, убежит прочь, но вместо этого она его крепко-крепко обняла братца.
– Почему ты такой глупый? – спросила она. – Мой глупый-глупый братик. Я же переживала за тебя. Я просила на Совете-На-Заре отыскать тебя, думала, что ты пропал из-за злого колдовства… да так оно и было. Колдовство и твоя обида отняли тебя у меня… у всех нас.
Коми отстранился и во все глаза посмотрел на сестру.
– Правда? Ты хотела отыскать меня? Почему же я слышал совсем другое?
Гремлинша не ответила, только по щекам у нее потекли слезы. А Коми вспомнил трансляцию Совета-На-Заре, где Дори собирались отдать волшебный топор. Ведь и правда: слов Мори он как раз и не слышал. А додумал то, что ему сказала Крепость. Выходит, она ему наврала.
– Прости меня, – попросил Коми.
– Я не обижена, – ответила его сестренка, – но вот на суде тебе придется извиняться. Много раз. Ты сделал слишком много плохого, Коми!
– Увидим, – буркнул он.
День суда, день нового Совета-На-Заре, пришел быстро. Как и всегда, кресла Тананны и Эргена высились над головами простых жителей Кронии, но теперь полукругом перед ними выстроились все те, кого Коми обманом завлек в мир людей, а для самого виновника по центру поляны оставили свободное место.
Дори тоже был здесь, как бы без него обошлись? Ему первому и дали слово. Памятуя о том, что есть другие свидетели, даже сам Коми, и о том, к чему привела похвальба, Дори честно поведал обо всем, что с ним произошло. Ну, как честно… ведь не считается, что он не рассказал, с каким ужасом убегал от детей и дико боялся, что Коми с ним сделает?
– Обвиняемый не отрицает ни одной части из рассказанного свидетелем? – спросила Тананна у Коми.
– Я ничего не знал, – ответил тот, – если бы мой кузен Дори сразу обратился ко мне и рассказал обо всем, то я бы поступил иначе.
– А правда ли, что вы постоянно использовали маску, скрывающую ваш истинный облик? – вкрадчиво спросила Таннна.
– Ну… да, – согласился Коми, – но разве я мог знать, что Крепость злая? Нет, я не знал. А что мне было делать, если она сама ко мне пришла?
– Обратиться к тем, кто разбирается в колдовстве, – предположила Лунная Правительница.
Прежде чем Коми успел еще что-то сказать, заговорил Эрген:
– Вопрос не в этом. Рассказ Дори верный?
– Да, – вздохнул Коми, – но я все равно ничего не знал.
– Принято во внимание, – ответил Солнечный Правитель, – выслушаем других свидетелей.
Дальше начали выступать те, кто стоял полукругом перед их с Танной креслами. Один за другим они повторяли истории о том, как Коми, всегда скрытый чьим-то чужим ликом, приходил к ним, рассказывал о землях, которые только и ждут их. Рассказывал, как они без труда достигнут невероятных высот. А потом привел их в чужой мир и бросил на произвол судьбы, когда они потребовали выполнить свои обещания.
С каждой новой историей Коми все ниже опускал голову: сейчас он понимал, сколько глупостей натворил просто из-за того, что слушался Крепость, ослепленный завистью к Дори.
Существа на поляне волновались, и Коми видел, как тяжело вздыхает его сестренка.
– Есть ли что сказать обвиняемому? – спросила Тананна, когда выступления свидетелей завершились. – Честно ли эти дневные и ночные существа вели свои речи?
– Честно, – вздохнул Коми, он потянул себя за уши, а потом тряхнул головой, – я не могу ничего сказать, кроме того, что мне жаль. Всегда и во всем Дори оказывался впереди. Я бы тоже хотел совершать подвиги, но мне такой возможности не дали. Моему же кузену все доставалось просто так…
– Это неправда! – не выдержал уже сам Дори. – Я не хотел этих подвигов! Я ждал, что кто-то предложит выполнить их вместо меня. И мне никогда легко ничего не давалось. Почему ты так решил?
– Потому что ты сын Солнечного Правителя! – прокричал Коми.
– Тихо, – рявкнул Эрген, а заклинание, которое прошептала Тананна, мало того, что разнесло его голос по всей поляне, но сделало его очень грозным, – мы решаем не это. Знаю, на моего сына смотрит вся Крония. Все оценивают каждый его шаг. Любой его поступок будет заметен каждому, а неудачи могут стоить судьбы целого мира. Ему приходится работать больше чем другим, я требую от него этого. Теперь скажи, хорошо ли ему? Легко ли?
Даже Дори удивился пылу своего отца, что уж говорить о Коми? Эрген кашлянул и опустился на сидение, с которого вскочил в пылу яростной отповеди.
– Пожалуй… я виноват, – согласился Коми, – я послушал Крепость, когда стоило бы сообщить о ней. И я натворил много нехорошего.
– Не просто нехорошего, – сурово сказала Тананна, – обвиняемый подверг оба мира опасности. Порталы чудом не разорвали ткань между Кронией и миром людей. Оставалась опасность умерщвления Огромного Дуба. И прошу обвиняемого уточнить, планировал ли он магическую атаку на Кронию.
– Ну было такое дело… – смущенно ответил Коми.
– Я так и думала, – кивнула Лунная Правительница.
– Достаточно ли народу Кронии для того, чтобы принять решение? – спросил Эрген. – Судьба Коми будет решена всеми нами. Каждый может высказаться свободно.
Со всех сторон раздались согласные крики.
Обсуждение длилось долго. Пока опишешь его – не только одна книга закончится, а целый десяток. Волшебные создания, как это всегда бывает во время споров, топали и кричали, хлопали крыльями и доказывали свою точку зрения. Все понимали вину Коми, но понимали и то, что он был обманут Крепостью Цестинды. Нужно проявить милосердие, но гремлин должен ответить за свои поступки.
К тому моменту, когда решение приняли, солнце уже успело подняться довольно высоко.
– Договоренность достигнута, – сказал Эрген, оглаживая бороду.
– Суд принял решение, – добавила Тананна сурово. – Решение о наказании. Первыми от темных колдовских действий пострадали яблоневые сады. Там преступнику и отбывать свой срок.
– Гремлин Коми, – объявил Эрген, – ты приговариваешься на сотню лет пребывания внутри яблонь Кронии.
Сестренка Коми охнула и заслонила рот ладошкой.
– Но в связи с раскаяньем, – сказала Тананна уже мягче, – срок сокращен вполовину. Пятьдесят лет внутри яблонь, каждый год – внутри новой, снаружи будут лишь руки, которыми отбывающий наказание будет прогонять галок.
– Что же, – сказал Коми, – я надеюсь, что все простят меня.
