Екатерина Баландина - Другие
— Я не хочу.
— Может, есть какие-нибудь условия?
— Нет. — Дикий задумался. — А хотя… если ты в мыслях создашь мне такую штучку, которая производит кислородный коктейль.
— Чего? А это что?
— Помнишь, ты когда-то гуляла, и мы увидели у девочки такой стаканчик, в котором была розовая пена. И девочка ела ее ложечкой.
— А, это-то? Это можно.
— Прямо сейчас мне такую сделай. В клетке прямо.
— Так и быть.
Кити напряглась. В клетке в стене появился небольшой кран с ручкой. Рядом появился большой стакан с ложкой. Кити фыркнула.
— Доволен? — спросила она.
Демон дополз до крана, взял стакан и повернул ручку. Из крана потекла розовая пена. Наполнив стакан до краев, он начал черпать пену ложкой и есть.
— Да. Доволен. — Наконец ответил он.
— Вот и славно.
Это произошло быстро. п уже хозяйничал у чайника. Кити рассматривала его. "А я думала, что он просто гениален. Но он еще и мастер техник!" подумала она. Ведь даже Окихимо ее этому не учил.
— Кстати, Дитер. — Она снова обратилась к п.
— М-да? — Ответил тот, не разворачиваясь.
— А вы умеете обращаться с оружием?
— С пистолетами. — п снял с плиты закипевший чайник.
— С чем? — не поняла Кити.
— А, ты же не знаешь. Вообще, они распространены в немногих городах. Но это такое оружие, которое требует меткости.
— Меткости требуют все оружия. Меня интересует конкретно пистолет. Что это за оружие?
— Это огнестрельное оружие. Стреляет на порохе. И стреляет… как бы сказать… ты знаешь, какой формы карамель в фантиках?
— Ну?
— Баранки гну. Здесь патроны такой же формы, только с заостренным кончиком.
— И что, это так опасно?
— Одним ударом на смерть.
У Кити вытянулось лицо.
— Ого! А вы мне его покажете?
— Пока нет. Рано тебе.
— Дитер! — завыла Кити. — Ну, покажите! У меня же на руках катана, мне ничуть не рано!
— Рано.
— Я видела отрубание руки!
п чуть не подпрыгнул и отшатнулся от Кити.
— Когда? — удивился он.
— Месяца 2–3 назад. Мне руку отрубали. Левую.
п устремил туда шокированный взгляд. Кити засучила рукав, показав крепление.
— Вот. — Сказала она. — Только я не буду ее сейчас откручивать. Не охота. Да и у меня там некоторые сосуды проходят. Хоть и мало, но кровь все же будет.
— Оу. — Только и смог сказать п. — Мне не приходилось видеть отрубание конечностей. Тем более, собственных. Я видел нечто похуже.
— Что, например?
п отвернулся.
— Не скажу. А если я сказал "не скажу", то шансов узнать это нет. — Он уже знал, что Кити тут же откроет рот, чтобы протянуть "Ну, пожалуйста!"
— Так совсем не интересно! — Надулась Кити. — Вы, как сейф с ключом внутри.
— Спасибо за комплимент. — п взял со стола две кружки чая и поставил на другой стол. На тот, за которым сидела Кити. — Пожалуй, приступим.
— Н-да, с чего начнем? — Кити взяла со стола кружку.
Мичи. Письмо.
Настало время рассказать и о Мичи. О том, как он изменился. Он ничего не знал о том, где сейчас Кити и что с ней. Он даже не знал, что она очнулась.
Уже наступил Декабрь. Число уже было двадцатое. В дом Чиоку уже принесли пышную елку и поставили ее в просторном зале. Почетная обязанность наряжать ее, как всегда, досталась Мичи. Сидя на коленях возле колючей "игрушки", он разбирал разные гирлянды и украшения. Но думал он совсем не о предстоящем празднике.
Обычно он думал о том, что кому подарит. Но теперь ему было не до этого. Чего-то не хватало. Все было таким скучным и мрачным… Конечно, была одна девочка, которая его хоть немного радовала тем, что напоминала о Кити, но… этого было мало. Да и Лина сама была грустна. Ведь она тоже скучала по Кити. Хотя с Мичи они уже подружились.
Но ему нужно было не напоминание. Ему не хватало именно самой Кити. Именно ее глаз, ее тонких губ, ее светлых волос… и ее улыбки.
Только Кити могла сказать то, чего больше не говорил никто. Только она улыбалась так, как не улыбался никто. Мичи не хватало ее оригинальности.
За эти 2 месяца он сильно изменился. Он похудел, его волосы отросли. Глаза стали еще грустнее. Он часто сидел на окне и вспоминал… Дом казался ему по-настоящему тусклым. И ничего не казалось таким интересным, как обычно.
Все эти два месяца Мичи не выходил из дома. Он только и делал, что тренировался. Учитель Хику приходил к нему в дом. Мичи давно уже не видел Бродяг. Разумеется, он начал подозревать, что что-то случилось. Идти туда ему было нельзя, ведь его могли поймать. Каждый день на его улице караулила Алая роза. В то время как Бродяг они на время оставили. Он прекрасно знал, что в дом они теперь не залезут.
Мичи готов был даже на то, чтобы отказаться ото всех подарков, лишь бы снова увидеть Кити, узнать, что с ней.
Но не было ни единой весточки. Иджи не мог покинуть дом из-за того, что должен был оберегать Мичи.
Мичи не мог понять, что с ним происходит. Он всегда был грустным и холодным носителем демона с металлическим сердцем. Но теперь все изменилось. Он знал, что у него есть слабость, больная точка. Как трепетно он относился к каждому подслушанному из разговора взрослых слову о Кити.
Каждый день он ждал, что вот-вот появится Мито и скажет всего два слова, главных слова — "она жива". Те слова, которых Мичи так дожидается. Те слова, которые оживят его, оживят его глаза, его лицо и каждый мускул. Как ему снова не хватало этих ее капризов, того, как она любила сладкое и мороженое. Ему снова захотелось угостить ее тыквенным соком.
Но это все была мечта. Вера Мичи в то, что вот откроется дверь и в ней появится эта хрупкая фигурка, почти угасла. И он, с горечью осознавая это, перебирал елочные игрушки.
И вот он замер. На спину стеклянной крысы, которую он держал в руках, капнула слеза. Мичи поджал губы и закрыл глаза, но слезы полились ручьями. Он сам не знал, почему вдруг заплакал. Он никогда в жизни серьезно не плакал. Ему и не приходилось, ведь он был суровым носителем демона, не в силах даже ходить. Но он не имел чувств и был холоден даже к семье. Но Кити все изменила. И вот так вот она пропала. Его не оповестили… возможно, он ничего и не узнает.
В дверях своей комнаты стоял Иджи. И он в тихом удивлении наблюдал слезы брата. Тут ему и стало его жаль. Он и не знал, что Мичи так скучает по Кити. Он не зал, что Мичи вообще может скучать.
Ведь он всегда знал Мичи. Мичи всегда был высокомерен и не испытывал ни жалости, ни сострадания. И вот приемная дочка невесты Иджи изменила все. От этого эгоизма вплоть до слез жалости и тоски.
На следующий день тетя Лин нашла Мичи, лежащим на кровати. Он лежал и смотрел в потолок. Было заметно, что он о чем-то думает. Ясно, о чем (надеюсь, все знают, о чем).
Как обычно, по улице ехала тележка почтальона. На ней приятно позвякивал колокольчик. Мичи бы и дальше не оставил его без внимания, если бы он не услышал, что звон прекратился возле их дома. "Почта? Так рано? Нам же всегда приносят письма в последнюю очередь…" подумал Мичи и выглянул в окно.
— Здравствуйте, что-то вы рано! — сказала тетя Лин, выходя к почтальону из дома.
— Да. Было дело. Надо было доставить "срочное письмо".
— Срочное письмо? — Удивилась тетушка.
— Да. Там так и написано.
— А от кого?
— Не известно. Почерк такой корявый, что я сам не могу разобрать. — Почтальон, наморщив лоб, принялся разбирать надпись на конверте.
"Корявый почерк!" Мичи чуть не вывалился из окна.
— Я понял только одно. — Почтальон отдал тете конверт. — Это письмо из страны Травы. Из Цветочного города.
"А это еще что такое?" Мичи прищурился. Он никого не знал из страны Травы, тем более, из Цветочного города.
— Благодарю вас. — Тетя Лин взяла письмо.
Мичи сунулся назад. "Ничего не понимаю. Кто мог отослать это письмо? Может, это почтальон ошибся?" подумал он.
И вот на лестнице он услышал шаги тети. Хотя она всегда читала письма в зале. Если письма были для Иджи, то она просто его звала. Но Мичи писем еще не получал. Сначала он посчитал эту мысль эгоистичной, но потом все же начал потихоньку с ней соглашаться: письмо было для него.
Тетя Лин остановилась у его двери.
— Мичи, милый, к тебе можно?
— Да, конечно. — Мичи сжал руками покрывало.
Дверь открылась. В руках тетя Лин держала тот самый сделанный вручную конверт, который отдал ей почтальон.
— Тебе письмо. — Сказала она.
— Да? А откуда?
— А… тут непонятно. По-моему, тут написано, что это из Цветочного города.
— Кидай сюда.
Тетя Лин легонько кинула конверт, и Мичи поймал его. После того, как тетя ушла, он сел за стол и аккуратно вскрыл конверт. В конверте явно лежало что-то кроме письма. Мичи вытащил этот предмет. Это был гербарий одуванчика. Но на нем висела записка. Написана она была знакомым корявым почерком: "Я знаю о тебе все. 1) Сейчас ты открыл конверт. 2) Ты сейчас это читаешь. 3) Ты не можешь разобрать последний знак предыдущего предложения (это точка). 5) Ты не заметил, что нет номера 4). 6) Ты только что это проверил. 7) Ты улыбаешься"
