Кир Булычев - Меч генерала Бандулы
– Никто так не думает, – сказал директор музея.
– Но все равно, можно будет передать мои деньги K° Ко? Они ему нужнее, а мой папа и так получает от Болгарии.
– Вы можете поступать, как вам хочется, – сказал Львин. – Даже выложить ими дорожку к своему дому.
– Я не хочу чужих денег, – сказал Ко Ко.
– Но ведь без тебя мы никуда бы не попали, – сказал Игорь. – Я тоже хочу отдать свои деньги, но только Джонни. Ведь теперь у него нет отца, а он очень бедный, и ему надо учиться и хорошо питаться, и у него еще есть сестра, которую надо отдать замуж.
– Смотри, как он много знает! – сказал Львин. – Я должен добавить, что о Джонни мы побеспокоимся. Мы отлично понимаем, что он не виновен в преступлении своего отца. Никто не собирается его в чем бы то ни было укорять. Сейчас он находится в государственном госпитале, а потом будет ходить в школу, как и все дети, и ему будет выплачиваться пенсия до тех пор, пока он не окончит образование. Правда, пенсия небольшая, и, честно говоря, я вполне согласен с Игорем Исаевым. Лично я.
– Я тут имею право голоса? – спросил Исаев-старший.
– Конечно.
– Так я полностью согласен с сыном.
– Бригиттины деньги пускай тоже будут для Джонни, – сказал Ко Ко. – Мне и так хватит.
– Молчи ты! – сказала Бригитта сердито. – А то не буду с тобой дружить. Тебе же надо будет потом поступить в университет и приехать учиться к нам в Болгарию.
– Или в Советский Союз, – сказал Игорь. – У нас университет больше.
– Я еще налью чаю, – сказал Львин. – Ведь чай хороший, не правда ли, кавалеры медали?
– Хороший, – согласился Игорь. – Налейте, пожалуйста.
– Я вчера получил письмо из Ленинграда, – сказал Евгений. – Если вам интересно, я могу пересказать часть его, которая относится к матросу Исаеву.
– Что-нибудь новое? – спросил директор музея.
– Да. Так вот, мой друг пишет, что он поднял дела в Морском архиве и обнаружил, что в тысяча восемьсот двадцать втором году в Индийском океане находился в плавании фрегат «Крейсер» под командованием капитана Лазарева, того самого, что за два года до того открыл Антарктиду. В корабельном журнале экспедиции мой друг нашел запись о том, что во время бури погиб матрос. Дальше ему не составило труда обнаружить, откуда был вырезан листок с рассказом о буре и канонире Исаеве. Оказалось, это записки мичмана Завалишина, одного из спутников Лазарева, опубликованные в географическом журнале в тысяча восемьсот двадцать четвертом году. Впоследствии Завалишин был декабристом и был сослан в Сибирь. Кстати, в этой экспедиции участвовал и молодой офицер Нахимов, который через много лет, став адмиралом, прославился при защите Севастополя. Нахимов, как узнал мой друг, и командовал шлюпкой, которая пыталась найти и спасти матроса. А еще через два дня, зная, где и что искать, мой друг нашел в архивах запись допроса матроса Исаева, который прибыл в Петербург в середине тысяча восемьсот двадцать шестого года. Оказывается, матрос Исаев рассказал, что после одного из боев командующий бирманской армией генерал Бандула решил отпустить его домой, наградив за храбрость в бою и за то, что Исаев убил вражеского лазутчика. Бандула поручил ему везти тайный груз в столицу, но в пути конвой попал в засаду, устроенную англичанами, и был перебит, за исключением Исаева, который скрылся в кустах. Пока англичане преследовали бирманскую охрану, Исаеву удалось скинуть под откос сундуки с грузом и спрятать их в развалинах, известных под названием Дом трех разбойников. Он засыпал их землей и попытался добраться до ближайшей деревни, чтобы поднять тревогу, но по пути туда был схвачен англичанами и увезен обратно в Рангун.
– А я это знаю, – сказал Игорь. – У мистера Роджерса был дневник его прадедушки. Прадедушка и привел англичан. Наверно, этот дневник мистер Роджерс оставил дома, и его можно прочитать. Но мы с Джонни не успели его дочитать, и Джонни взял с меня слово, что я никому не скажу. Он боялся за своего отца. Вы извините меня, Евгений Александрович, что я вас тогда обманул. Я ведь дал слово.
– Ничего, – сказал Евгений, – я догадался, что тут что-то неладно, но думал, что у тебя есть веские основания молчать. Да, значит, Исаева привезли в Рангун и все время пытались узнать у него, где груз, но Исаев говорил англичанам, что груз был оставлен в деревне, не доезжая до пагоды Трех Духов, и сдан бирманским властям. Когда Исаев был в английском лагере, пришло известие, что погиб генерал Бандула. И вскоре было заключено перемирие. В плену Исаев встретил одного из бирманских офицеров, которого знал по армии, и передал ему секрет клада, но тот, верно, погиб, потому что, как мы знаем, клад так и не был найден. Исаева заставили поступить матросом на английский корабль, потому что много английских матросов умерло в Бирме. Он не возражал, потому что думал, что таким образом он приблизится к дому. Он только поставил условие, чтобы ему вернули меч, потому что меч – награда за храбрость. И англичане возвратили оружие. После долгих приключений Иван сбежал с английского корабля в Стамбуле и пробрался домой, на родину. Дальше в своих показаниях он рассказывает о Бирме, о ее народе, о правительстве и сообщает, что груз, который он вез, закопан в развалинах Дома трех разбойников. Вот и все.
– А почему он не написал в Бирму, почему не вернулся? – спросила Бригитта.
– В этом нет ничего удивительного. В те времена Бирма была так далека от России, будто была на другой планете. Корабли туда не ходили, поезда не ездили, самолеты не летали. Исаев, может, и хотел дать туда весточку, но вскоре после того, как он написал письмо домой, он простудился и умер в Петербурге. Его вещи, в том числе меч, переслали в Великий Устюг. Вот и вся история, которая так и осталась бы неразгаданной, если бы не целая цепь случайностей. Если бы не приехал в Бирму Исаев – потомок Исаева, если бы не увидел Игорь картину в доме старика-историка, если бы не поселился он рядом с Роджерсом, который тоже кое-что знал о казне и мечтал ее найти.
– Ну уж, какие это случайности, – возразил Исаев-старший. Он не хотел, чтобы случайности командовали его поступками. – Как только мы все узнали, то действовали без всяких случайностей.
– Ну хорошо, без случайностей, – согласился Глущенко.
– У меня есть еще один вопрос, – сказал майор Львин. – В кармане Роджерса мы обнаружили вот эту записку, вернее, план. Она написана, очевидно, на русском языке. Интересно, как она попала к нему? Может, она связана с тем, что Роджерсу удалось найти наконец место клада. Ведь что ни говорите, как ему это удалось, мы не знаем.
Майор Львин достал листок бумаги и разложил его на столе.
Игорь все понял с первого взгляда – это и была та записка, которую Роджерс вынул из ручки меча. На записке был нарисован грубый план: дорога, пагодка, квадратик – Дом трех разбойников – и несколько надписей: «Здесь лежитъ грузъ», «Пагода Трехъ Духовъ», «дорога на Промъ», «река Иравади».
– Удивительно! – сказал Евгений. – Это же план, по которому можно найти клад.
И Глущенко обернулся к Игорю.
Игорь понял, что погиб. Теперь у него наверняка отнимут медаль.
– Он не виноват, – сказала Бригитта, – мистер Роджерс его обманул. Он, честное слово, ни в чем не виноват.
– Может, сам расскажешь? – спросил Евгений.
– Расскажу, – сказал Игорь. – Он обещал, что мы с ним напишем научную статью, и тогда я пришел...
И Игорь, не поднимая глаз, рассказал историю с пропажей меча, рассказал о полой рукояти и о том, как план попал в руки Роджерса.
И ничего не случилось. Никто даже и слова упрека не сказал Игорю. Как будто всем приходилось не раз попадаться на такие удочки. Только когда уже все выходили из кабинета, чтобы ехать к Исаевым есть пельмени, отец совершенно серьезно, как взрослому, сказал Игорю:
– Все мы учимся на ошибках. Иногда это бывает даже полезно.
– Видно, Исаев перед смертью нарисовал этот план, – сказал Данчев.
Когда шли через зал, то директор подвел их к большому стенду. Посреди стенда висела картина. Высокий человек с желтыми волосами и с мечом в руках стоит среди бирманских пушек, а снизу на холм карабкаются солдаты в красных мундирах.
Под картиной висел меч в серебряных ножнах, меч генерала Бандулы.
