Сергей Вольф - Где ты, маленький "Птиль"
— При объеме ноль-два сварка возможна?
— Вполне.
— Приступите вовремя. Как уль Владимир?
— Костюм впору, с аппаратом освоился.
— Отлично. Доложите результаты.
— Слушаюсь, капитан Рольт.
После некоторого молчания Рольт сказал:
— Это значит только одно. Квистор заботится об остальных подлодках. Их экипажи должны пополнить сухопутную армию, и они велики. Для меня же это значит…
Пилли спросила:
— Но это не начало войны со стороны квистора?
— Нет, конечно, — спокойно сказал капитан Рольт. — Просто зубки показывает. Неумно с его стороны.
— Почему?
— Раскрыл свои карты на море. Вероятно, теперь уж дана команда остальным подлодкам идти к берегам и выводить на сушу войска; желая целиком обезопасить эту операцию, он и велел попытаться ликвидировать меня. Или отвлечь.
— Что же дальше? — спросил Орик.
— Те подлодки сюда не пойдут, здесь я их засеку.
— А у того берега?
— Там мне будет трудно, лодок же с десяток, а высаживая своих, они будут близко к берегу. Мне сложнее с маневром. Их войска выйдут на сушу совсем рядом с нашими повстанцами на том берегу. Там не очень-то велика проходимость.
— И это плохо для них? — сказал Орик.
— Да. Поэтому допускаю, что квистор будет выводить свои войска воздухом, а мы…
— А нам следует перебрасывать воздухом же повстанцев.
— Прошу передать по четырнадцати каналам: возможен в течение ближайших дней вылет на северный берег кораблей квистора, — передал по радиосвязи Рольт.
— Есть, капитан!
— В районе, где несколько групп повстанцев и где много рудников и наших людей, высадятся войска с подлодок, потом прилетят их и наши корабли. Похоже на начало, — сказал Орик.
— И все-таки нет. Пока не начнем мы или квистор не обрушится на отряды, близкие к городам, — это еще не война, — сказал Рольт.
— Очень соблазнительна мысль уля Владимира, — сказал Орик. — Перед началом найти и ликвидировать машину против геллов.
— Это было бы замечательно. Не вижу пока путей. Один вы, Орик, бываете в квистории, но и ваш вариант я не ощущаю.
— И я, — Орик вздохнул. — После этой бомбежки вашей лодки, Рольт, и ваших выводов я что-то не очень представляю, куда мы везем наших друзей — Пилли, Оли и Ир-фа. Где бы нам разместиться, чтобы они были в безопасности?
— Есть вариант, — сказал Рольт. — Чуть восточнее настоящего курса я знаю лагуну, далеко вдающуюся в берег, с очень высоким барьерным рифом. Сама лагуна, это как бы затопленная часть очень узкой и глубокой долины, слева и справа скалы, по долине протекает отличная речка.
— А криспы-тутты там есть? — спросил Орик.
— Нет. Там сухо.
— А как там насчет обзора палаток с воздуха?
— Какого цвета палатки?
— Нейтрального.
— Риска почти нет, скорее, теоретический.
Рольт попросил, чтобы ему принесли в кают-компанию коммуникатор. Это была большая, сложная и мощная машина. Я жалею, что папа, который в тот момент занимался сваркой, не слышал того, что слышали Орик, Пилли, Оли, Ир-фа и я. В течение двух минут капитан Рольт соединился со всеми остальными лодками в море и попросил общей беседы.
— Отлично, Рольт, мы тебя слушаем… Мы слушаем тебя, Рольт… Привет, Рольт! — Понеслось из эфира.
— Итак, — сказал Рольт, — я обращаюсь ко всем капитанам подлодок. Известно ли всем вам, что было со мной час назад? С моей подлодкой?
— Да, Рольт, тебя пытались достать сверху, но достали, кажется, частично — лодка цела. Это так?
— Как видите, — сказал Рольт, — я жив, да и вообще жаль терять такую машину. Как вы думаете, если войны, собственно, нет, почему именно сегодня решили меня прикончить?
— Не смеши нас, Рольт! Это понятно даже птичке галли.
— И все же?! Почему это случилось именно сегодня?
— Ты хочешь, чтобы мы выдали тебе тайну?
— Это не тайна, если уж и маленькая птичка галли знает. Давайте не будем играть в пустые игры, мы же военные люди! Или поговорим, или освободим эфир от обоюдных глупостей.
— Рольт, по известным возможностям, заложенным в свойствах наших и твоей лодок, ты можешь нам кое в чем помешать..
— Вот именно! Сегодня!
— Зачем уточнять? Поэтому они и решили тебя ликвидировать.
— Теперь это им не удастся. Есть глубины, где меня не достать.
— Куда ты клонишь, Рольт?
— Никуда. Я просто спрашиваю, понимаете вы или знаете, почему меня хотели ликвидировать именно сегодня?
— Догадываемся.
— Или получили приказ?
— Нет еще, но догадываемся.
— О чем именно вы догадываетесь?
— О том, что ты можешь крепко нам помешать, когда мы будем не просто плавать, а займемся делом.
— Во! — сказал Рольт. — У меня хватает ума не ставить себя в дурацкое положение, спрашивая вас, каким именно делом.
— Верно, Рольт. Приятно тебя слушать.
— Хвала небу, — сказал Рольт, — что в этом, кажется, нет иронии. И если это правда, то также правда и то, что мне не хочется вас убивать, хотя бы потому, что все мы знакомы, а с некоторыми из вас я дружен.
— В это можно поверить, Рольт: убивать друзей не очень-то приятно.
— Увы, но многих мне придется уничтожить.
— Но мы близко к берегу.
— Не будьте детьми. И берег для вас не стопроцентное спасение, да и потом-то — лодки останутся в море.
— Так куда ты клонишь?
— Я хочу всего один раз внести разумное предложение. И ответа сейчас я не жду. Тем более если кто-то из вас вдруг сразу может дать ответ, приятный мне, я не хочу ставить его в неловкое положение перед другими — разговор-то общий.
— Рольт, выкладывай!
— Я не то чтобы предлагаю вам сдаться, нет. Я предлагаю вам подумать о вашем воинском долге (с акцентом — перед кем этот долг), вашем долге перед квистором или перед всеми политорами. Я глубоко убежден, что это очень разные вещи, и я определил, каков мой долг. К тому же я убежден, что многие из вас еще не уверены до конца, что долг, противоположный моему, — это именно его долг. О командах я уже не говорю, там много простых политоров, и я не уверен, что они влюблены в Горгонерра. Мне кажется, я сказал достаточно ясно. Если я нащупаю вас, а вы меня, я буду взрывать вас не сразу: будет пять минут после предупреждения, а до них — несколько часов, когда у вас появится возможность дать кодовый сигнал: «Перехожу на вашу сторону». Вот и все. Поскольку есть понятие воинской чести по отношению друг к другу, я полагаю, что давший кодовый сигнал не откажется потом от своих слов. Давайте прощаться. Хочет ли кто-нибудь что-либо сказать мне?
— Мы всё поняли, Рольт!
Капитан Рольт прервал связь, тут же выяснил, что работы в одиннадцатом отсеке закончены и, назвав курс, скомандовал: «Полный вперед». И, пока не вернулся папа, Рольт и Орик связались со всеми группами повстанцев на берегу, куда мы шли, и сообщили, что вскоре может быть высадка с моря войск противника и пересадка их на летательные машины. Все решайте по ситуации, но на земле свои летные машины скройте и ждите их пополнения.
Тут же вернулся папа, тщательно скрывая довольную улыбку.
— Благодарю вас, уль Владимир, — сказал капитан Рольт.
— А я — вас, — сказал папа. — За возможность хоть как-то помочь вам. Ки-лан сказал капитану Рольту:
— Уль Владимир обнаружил две лишних детали и даже один лишний узел в сварочном аппарате, не просто лишних, но несколько снижающих эффективность устройства.
— Что я тебе говорила? — строго сказала мне Пилли. — Со стороны виднее. С Земли. Разные подходы в технике, чужой взгляд свежее.
— Пожалуйста, Пилли, переведи мне текст на чертеже крыльев «планирования», который мне подарил Ир-фа, а Оли сохранила, — сказал я.
— Переведу, — сказала Пилли. — Сложись ситуация при отлете благополучной, мы вообще подарим вам с папой два комплекта крыльев. Кстати, видишь: идея крылышек проста, а вы на Земле их не придумали. Другой взгляд. Обратная ситуация.
— Пилли! — заорал я, не сумев сдержаться. — Это же гениально — подлинные образцы! Ты — добрая фея, Пилли!
— Я добрая — «кто»? У нас вроде нет эквивалента.
— Фея, это, ну, такая… фея. Как мне кажется — хорошенькая женщина… Волшебная.
— Я — красивая женщина! Еще чего — «хорошенькая».
— Да. Фея — это красивая и хорошенькая женщина из сказок, и, по-моему, она иногда живет в лесу. Хотя в лесу, скорее, живут маленькие сказочные существа — эльфы и гномы…
— Но я — фея, да? Волшебная? Волшебница?
— Да! Сверхволшебница!
…Еще в Калихаре, собираясь в это путешествие и вынимая коммуникатор из сумки шпиков, я обнаружил книжку. Да, книжку. Они, эти шпики, стояли с сумкой и книжкой для меня, и в одного из них летел нож Олуни. Но все могло быть по-другому. Не найди меня Оли и будь у меня лазер, думаю, я вынужден был бы пустить его в ход. Чик-чик — и тех двоих нет. А они мне книжку принесли! Я понимал, это была их игра в добрых повстанцев, но все же они могли бы ее и не принести, а принесли, а я бы их… Что-то в этом сочетании было для меня едким каким-то, с оттенком нытья в душе, неуютным.
