Саша Готти - Влада и маг-убийца
Горан Горанович, еще неделю назад собрав всех в атриуме, грозно и почти без привычных для тролля насмешек и приколов предупредил, что сессия будет двухдневным адом, и это будет похуже, чем застрять в лифте с Адой Фурьевной. Студентов всех курсов ждали два тяжелейших экзаменационных дня, за которые нужно было сдать кучу тестов по всем предметам. Набравшие нужное количество баллов переходили на следующий курс, отмечая это событие Вальпургиевым балом, а те, кто завалит, – оставались на летние занятия, чтобы попытаться сдать экзамены уже осенью.
Сбежав из общаги на выходные в Огоньково, Влада твердо решила сосредоточиться только на учебе, и просиживала над учебниками и конспектами круглые сутки, не обращая внимания на почти летнее тепло, которое лилось с улицы в открытое окно. Апрель звал и дразнил острым ароматом первых клейких листочков, влажной земли и чего-то еще, волнующего и неясного.
Только вот каждому – свое. Кто-то торчал над учебниками, а Егор Бертилов (Влада знала об этом от Марика) – шлялся по улицам, прогуливая все консультации по предметам. Влада все ждала, что тролль не выдержит и позвонит ей сам, но Егор хранил гордое молчание. Зато трезвонили по очереди Марик, Герка и даже Лиза Маркина. Судя по их невменяемым фразочкам, вроде: «Привет-у-тебя-есть-конспект-по-Канве-горю-синим-пламенем-а-ты-кто?» или «Спасай-нужны-формулы-по-ФТМ», – подготовка к сессии была у них в самой острой стадии.
Из коридора донеслись легкие шаги, дверь скрипнула, и в комнату просочился Диня Ливченко, держа на двух пальцах опасно балансирующий поднос с тарелками.
– Еда! – провозгласил домовой-арестант. – Тадададам!
– Какая еще еда, тададам? – проворчала Влада, поднимая на домового покрасневшие и усталые глаза. – Чего это ты вдруг, Ливченко? Что-то ты до сих пор по дому ничего не делал, а уж еду точно не разносил…
– Да, я такой! Вот решил принести тебе ужин. Это такая еда, которую едят даже депрессивные студенты перед сессией, – пояснил Диня, грохая поднос на стол. – Я тут из холодильника тебе всего наскреб понемногу.
На подносе громоздилась гора бутербродов с копченой колбасой, остатки гусиного паштета на дне консервной банки, вскрытый пакет крекеров и наполовину полная бутылка пепси.
– Я разве депрессивная? – возразила Влада. – Просто завалить не хочу. Канва очень трудная…
– Да ты уже на зомби похожа! – возмутился Диня. – Со своей учебой… Надо и о чем-то другом думать, сечешь?
– Диня, я одна есть не хочу. Давай вместе, – сказано это было еще и для того, чтобы рот домового был занят едой.
– Не, я эскалопов нажрался на кухне вместе с вашим котом, – признался Диня. – Слушай, я серьезно. Вот эти взрослые, дед твой и Мара, они не понимают ничего. А я вижу, что ты сидишь, учишься, учишься… Говоришь о сессии, об экзаменах, улыбаешься, когда Вандер спрашивает тебя, как дела. Но ты страдаешь из-за своего вампира. А вампир тебя не любит. Это все знают.
– Диня, хочешь бутерброд?
– Нельзя все в себе держать, – упрямо продолжал домовой. – Я, пока тут под арестом торчу, прочитал книгу про депрессию. У тебя сейчас именно она, это факт. Но тебе надо пытаться вырваться, надо заняться аутотренингом. И встречаться с другими парнями. Я уже даже выбрал, с кем ты пойдешь на Вальпургиев бал. В принципе, я изучил около сотни кандидатур…
– О, господи, Диня! Какой еще аутотренинг?! Какой бал?? Иди отсюда!
– Мы проголосовали, и всем понравился Ацкий.
– ЧЕГО?! – Влада поперхнулась бутербродом и долго кашляла, утирая слезы рукавом халата. – Какое еще голосование, что за «мы»…
– В доме полно народу, с которым я скорешился, – доверительно признался Диня, присаживаясь на диван. – Тут же такая тусня, не заскучаешь! Подушковый спун скучноват, но Метроша по ночам суперски поет, а ламповый пискун вообще свой чувак. Они клевые ребята, йоу, тыц-тыц!
Влада, прокашлявшись, начала смеяться. Наверное, впервые за долгие дни. Попав из банды домового Мамая под домашний арест в дом Огневых, неугомонный Диня сколотил новую шайку, на этот раз состоящую из коллекционной дедовской нежити. Знал бы дед, какое в этом доме тайное организованное подполье и чем они тут занимаются! Дед и Мара почему-то наивно полагали, что маленькая нежить не умеет разговаривать и вообще является чем-то безобидным, вроде рыбок в аквариуме.
– Так вот, – продолжал Диня. – Ацкий подходит тебе больше всех, – домовой принялся загибать пальцы: – Летает – раз, ему уже семнадцать лет – два.
– А три?! – Влада пыталась не подавиться, пережевывая бутерброд с колбасой.
– Три… – Домовой задумался, почесывая затылок неиспользованным пальцем. – Ухи у него прикольные! Вот тебе и три. А Муранова забудь и выкинь из головы. У вампиров всегда двойное или тройное дно. А Ацкий хоть и лопоухий, но свой парень в доску. А все почему? – Домовой не успел среагировать, как Влада впихнула ему в пасть кусок колбасы. – Фрафишься фы ефу, фот фофему!
– А теперь приступай к кульминации своего выступления, – потребовала Влада. – Куда клонишь?
– Я просто считаю, что ты именно с Ацким должна пойти на Вальпургиев бал, – быстро выпалил Диня, захлопав глазками. – Потому что раз – он летает, два…
– Он что, тебе что-то пообещал, если ты будешь его рекламировать? – догадалась Влада, прищурив глаза. – Диня, тебе не стыдно?
Домовой вскочил с дивана, скрестив щупленькие ручонки на груди, и возмущенно выпучил глазки.
– А что, только всяким Мусям можно быть меркантильными?! А мне нельзя, значит? А если это мой единственный шанс полетать над Москвой?! Я же до конца своих дней теперь должен сидеть у вас дома, понимаешь?! По земле мне ходить нельзя. Зато летать-то – можно! Этого в законе нету!
– Ясно, – Влада вздохнула. – Купили тебя с потрохами.
Хотя было приятно осознавать, что за возможность пойти с тобой на бал кто-то подкупает домового.
– То есть ты не пойдешь с ним? – сердито уточнил Диня.
– Не знаю. Сессию сначала сдать надо, – Влада пожала плечами. – Вот после экзаменов и решу.
– Ага, – Диня просиял. – Значит, шансы есть. И еще, вообще-то я насчет троллей был неправ… Все-таки Феофан очень и очень интересный чувак. Похож на Брэда Питта, да? Ну если бы тот набрал вес. Муранов ему и в подметки не годится, у Феофана хоть джинсы целые. А у этого Гильса их будто крокодил зубами рвал. И вообще, Гильс этот жестокий паук, который поймал тебя и держит в паутине…
– Диня ты в своем уме вообще? – нахмурилась Влада. – Что тебе наобещал Фанька?
– Покатать на велике, – признался Диня. – Ходить-то мне нельзя, но на велике же кататься можно!
– Знаешь, Ливченко, – Влада постаралась сделать свой голос как можно строже. – Я, конечно, понимаю, что ты тут сходишь с ума от скуки. Но цинизм и продажность тебе не идут. Это называется лоббировать чужие интересы в своих целях. Выкладывай, что еще у тебя есть!
– Вообще-то еще Горяев закидывал удочки, но я ему сразу сказал, что у него шансы на нулях. Ползать под землей я точно не горю желанием, – Диня вздохнул. – И еще есть одно бесплатное бонус-сообщение. Вандер с Марой взяли с собой противоядие и учесали в гости на обед к соседу-шишимору, он их пригласил. А внизу уже полчаса сидят братья Мурановы и… Еще какая-то кикимора приперлась незнакомая с зелеными волосами. Симпотная такая деваха, йоу…
– Что? Мурановы оба сидят у нас на кухне? – Влада бросила недоеденный бутерброд обратно на тарелку. – Почему?
– Я все подслушал и теперь докладываю, – поспешно продолжил Диня. – Братья Мурановы приехали оба, потому что им надо, чтобы ты летом уехала подальше из Москвы.
– Зачем? – напряглась Влада.
– А они сказали, что ты должна делать то, что прикажет этот паучище, твой Гильс, – выпалил Диня, страшно довольный собой. – А он не хочет, чтобы ты оставалась в Москве. Поэтому они привезли с собой Дрину, чтобы она тебя сагитировала на волонтерские работы везде, кроме Москвы.
– Ах, вот оно что. Так, спасибо за инфу, – Влада, надев тапки, поспешила на кухню, с которой доносились веселые голоса.
Алекс, Дрина и Гильс кормили колбасой с бутербродов рыжего кота, который, с тех пор как не оказался пылесосом, вел очень вольный образ жизни в кикиморском доме.
На кухонном плацдарме царил разгром, учиненный котом совместно с Диней, пока деда и Мары не было дома. На полу валялись огрызки эскалопов, занавески были порваны, а горшки с киморонью, которую так любила выращивать Мара, приняли горизонтальное положение. В углу на тумбочке со стеклянными дверками вполголоса бормотал включенный телевизор.
– Ой-ой, Огнева, у тебя и видо-очек! – встретила ее радостная Дрина Веснич. – Испугаться можно. Чего такая вся дюпрюссивная?
– Забыла надеть бальное платье и выслать вперед себя оркестр, – отмахнулась Влада, скользнув по Гильсу самым злобным взглядом, на который была способна. Это раньше она бы час проторчала перед зеркалом, зная, что ее увидит Гильс, а теперь ей все равно.
