Гарри - Таинственное излучение
— Итак, мне надо два килограмма средне нарезанных грибов, — сформулировал первый этап жарки Пуфик.
Па с Дормидонтом начали нарезать грибы, причем Па резал их кубиками, полосками и кружочками. Дормидонт же махал ножом как попало.
С плитой проблем не было. Хотя пища давно использовалась только в фабричной упаковке, разогревать для любителей ее все еще приходилось. Раскалив сковороду, Пуфик высыпал на нее грибы.
— Теперь давайте масло. Семьдесят граммов. Растительное или оливковое.
— У нас никакого нет, — развел руками Па.
— Жарь без масла! — подсказал Дормидонт. — И так грибы мокрые, зачем их еще поливать?
Температуру сковороды Пуфик определял на ощупь. Когда температура подымалась выше нормы, он подымал сковороду и держал ее над плитой, пока та немного не остывала.
Минут через тридцать грибы подсохли и приятный запах натуральной пищи распространился по комнате. Самое время было добавить масло. Но чего не было, того не было. Пуфик продолжал без него. Его нисколько не смущало, что он не знал, какие грибы жарит. Хотя каждый гриб требует свое время приготовления.
Через пятнадцать минут приятный запах сменился на не совсем приятный, а затем и вовсе из грибов повалил дым. Сначала тоненькой струйкой, которая становилась все гуще. Но Пуфик строго придерживался заданного времени.
— Так, еще 5 минут, — невозмутимо комментировал он, переворачивая нечто на сковороде с одного бока на другой, не менее обгорелый. — Теперь хорошенько посолим. 37 граммов соли, пожалуйста, сюда.
Неизвестно, помогло ли это горелкам, оставшимся на сковороде, но запах несколько изменился.
Сам Пуфик отлично ориентировался в дыму. Па с Альфом стояли у открытого окна, вытирая слезящиеся глаза. А из клубов дыма неутомимо и бодро слышалось: «перевернем еще раз, теперь температуру снизим до 120 градусов, уже почти готово». И, наконец, «можно есть!».
Есть–то было можно, только есть было нечего. Сам Пуфик не соглашался с этим.
Все сделано точно по рецепту. Вот тут сказано, что грибы должны ужариться на 40 процентов и немного похрустывать при еде. У нас они ужарились даже на 60 процентов и тоже хрустят.
Демонстрируя это, Пуфик легко переломил пальцами с громким треском то ли кубик, — то ли полоску черного цвета.
— А цвет, цвет? — не удержался Па. — Почему черный, а не разноцветный?
— Не знаю. В книге о цвете ничего не сказано. Может он изменился в связи с повышенной обжаренностью? Зато какой хруст!
Раздался стук в дверь. Это была Ма, которая свою часть обеда приготовила и теперь звала их к праздничному столу. Па, больше не таясь, открыл дверь. Все равно в таком дыму никто бы не смог подсмотреть, что они сотворили.
— Кушать подано, — произнесла Ма знаменитую и очень любимую многими фразу. — Ждем вас к столу.
— Идем, идем, только переоденемся, — ответил Па первое, что пришло на ум.
— Надо было как–то затянуть время и найти выход из сложившегося положения.
— Придется все–таки воспользоваться услугами Жвачкина.
— Но это же не честно! — Альф хотя и «болел» за Па, но и Ма не хотел давать в обиду.
— Так его участие будет только вспомогательным. Основная еда будет нашей. Ее надо только немного украсить.
А что у нас еще есть? — Пуфик был готов испортить что–нибудь еще.
— У нас есть орехи. Которые вы с Дормидонтом, к счастью, не выбросили. Зальем их шоколадом и будут «Орехи в шоколаде». Главное — орехи, а в чем они, какое это имеет значение? Так ведь, Дормидонт?
Дормидонт, который был польщен тем, что Па в трудную минуту позвал его на помощь, усиленно закивал головой. По тому энтузиазму, с которым он согласился, можно было подумать, что всю жизнь Дормидонт только тем и занимался, что пробовал орехи в различной заливке.
Жвачкина, которому давно надоело заряжаться энергией, упрашивать не требовалось. Всего через десять минут новое блюдо было готово. Выглядело оно намного лучше первого.
В среднем зале их уже ждали. Посередине стола возвышались два больших блюда, вокруг которых стояло девять тарелок. Хотя роботы не ели, но Аза посчитала, что так будет справедливее. А там, кто хочет, пусть ест, кто не хочет — не ест.
Первое блюдо было, как вы уже догадались, конечно же, супом. Но супом облагороженным. Это был суп–пюре, сделанный из пяти других разных супов. Ма тщательно выбрала со всех них гущу и получилась полужидкая каша–пюре.
Для Па, соскучившемуся по твердой пище, эта гуща показалась райским наслаждением. А Ма — поварихой высшего класса. Чего нельзя было сказать об Альфе, у которого при усиленной работе ложкой количество бурды в тарелке не уменьшалось.
— Что, сынок, не нравится? — обеспокоилась за его аппетит Ма.
— Нравится. Только быстрее хочется приступить ко второму.
Вторых блюд было два. Грибочки «а–ля Пуфик» и салат «хлебная фантазия», созданный Ма и Азой.
«Хлебная фантазия» действительно была фантазией. Непонятно как они приготовили свое блюдо, но это уже был явно не суп. Даже Альф, вскормленный на конфетах Жвачкина, с удовольствием положил себе добавку.
Зато все, как по молчаливому уговору, не замечали грибочки, не очень аппетитный запах которых не мог перебить даже дымок трубки Буля, единственного из роботов занятого конкретным занятием за праздничным столом.
Тут Пуфик по своей наивности нарушил негласное соглашение.
— Пожалуйста, пробуйте грибочки, сделаны по технологии и особо обжаристые. Это сюрприз Па. Он сам их с Альфом собирал, чтобы удивить Ма.
Ма и в самом деле была удивлена. Но чтобы никого не обидеть, ведь предлагалось от чистого сердца, попробовала наколоть один грибок. Но грибок или не накалывался из–за своей твердости, или ломался из–за обжаристости.
— Нет, не могу, — с притворным сожалением вздохнула Ма.
— Очень плохая вилка. В следующий раз найду другую и попробую.
— Конечно, — быстро поддержал ее Па. — Грибы хорошо зажарены, поэтому могут постоять и не испортиться. Оставь их на потом.
И он быстро убрал грибы со стола.
— Лучше попробуйте наше другое фирменное блюдо — «Орешки в шоколаде». Пальчики оближите.
Орешки пошли хорошо. Особенно шоколад. Все усиленно облизывали пальцы. Дормидонт ничего не понимал. Но после прокола с грибами решил не заострять внимания на усиленном облизывании. Где ему было понять, что орехи, прежде чем их заливать шоколадом, надо было поколоть и вытащить оттуда ядрышки. Вот и приходилось любителям сладостей пальцами выковыривать шоколадный крем между орехами в скорлупе.
— Да, трудное дело проводить выходной, — произнес, вставая из–за стола, Па. — И что самое непонятное, устаешь не меньше, чем в будний день.
— Тогда надо хоть в конце дня немного расслабиться, — согласилась с ними Ма. — Буль, ты как–то хвалился, что любишь играть в домино. Неси его сюда. Кто хочет, пусть сыграет, а остальные посмотрят. Вот и отдохнем немного.
Вскоре Буль явился с костяшками, которые почему–то вместо коробочки хранились в пол– литровой банке с крышкой. Он весело, что с ним бывало довольно редко, потряс содержимым.
— Играем каждый за себя и на козла! — объявил он, высыпая костяшки на стол.
— Почему это на козла? — обиделся Жвачкин. — Лучше на тебя давай!
— Это просто выражение такое, — смутился немного Буль. — Никакого отношения к тебе оно не имеет.
— Конечно, — Аза как всегда поддержала обиженного.
— Ты же у нас Шоколадик и лишь иногда козлик. Тут такая же разница, как между словами «вредный кот» и «котик» или «птичка» и «железная птица».
— Да, разница большая, — обрадовался поддержке Буль. — Просто тот, кто останется козлом, то есть проиграет, должен залезть под стол и промекать. А ты ведь не умеешь мекать.
— Почему это не умею, — не разобравшись, по привычке не согласился Жвачкин. — Пожалуйста, м–м–е–е–е–е, м–м–е–е–е–е.
— Вот видишь, ничего обидного в этом нет. Проиграл, помекал и обратно за стол. Так, Буль?
— Да, все просто. Давайте садиться.
Сначала хотели посадить за стол Па, но тот, не желая проигрывать роботам, решил сперва понаблюдать.
Правила были простыми. Каждому сдавались по семь доминошек, которые по очереди по кругу выкладывались на стол. Причем ставить доминошку можно было только ту, у которой число точек на одной из половинок совпадало с числом точек свободной половинки доминошки, уже лежащей на столе.
Таким образом доминошки прикладывались одна к другой. Получалась длинная цепочка. Если у кого был «дубль», то есть доминошки ТРИ–ТРИ, ДВА–ДВА и другие, то выставлять их можно было две за один раз с разных концов цепочки. У кого не было подходящей костяшки на своем ходе, тот этот ход пропускал.
После того, как кто–либо заканчивал игру и оставался без домино, остальные считались проигравшими в этой игре и подсчитывали очки на оставшихся у них костях. «Козлом» объявлялся тот, кто первым набирал 121 очко за несколько игр. Он же должен был лезть под стол.
