Алека Вольских - Мила Рудик и Магический Синод
Вирт прищурил глаза и лукаво улыбнулся:
— Но зато, если ты и правда захочешь кого-нибудь убить, то твой перстень тебя не выдаст.
Мила нахмурилась, но не сдержала ответную улыбку.
— Не смешно.
Вирт с тихим смехом покачал головой, словно соглашаясь, потом снова кивнул на перстень в ее руках и добавил:
— Как бы то ни было, это значит, что этот перстень теперь твой навсегда. Так что, если ты готова смириться с минусами ради плюсов, то надевай его и пользуйся. — Вирт пожал плечами. — В любом случае, это была единственная возможность вернуть тебе твой карбункул, потому что наложить пароль на один и тот же камень дважды невозможно. Даже эльфы не могут этого сделать.
Мила несколько секунд смотрела на него, потом глубоко вздохнула и решительно надела перстень на указательный палец правой руки. Ободок кольца тотчас мягко обхватил основание пальца, уменьшившись до идеально подходящего размера.
— Если хочешь — проверь, — сказал с улыбкой Вирт.
Мила приподняла руку, на секунду задумалась, потом произнесла:
— Флорис!
На столе перед Виртом тотчас возник маленький букет ярко-желтых ноготков в прозрачной вазочке. Мила с довольным видом заулыбалась, а Вирт посмотрел на цветы, и уголки его рта едва заметно приподнялись. Он выглядел слегка смущенным.
— Кажется, это твой любимый цвет, — жизнерадостно сказала Мила своему Защитнику; она чувствовала себя непривычно оживленной, радуясь возвращению карбункула так, как радовалась бы возвращению друга. — Спасибо.
Вирт озадаченно хмыкнул.
— Ты удивишься, но цветы мои клиенты дарят мне не часто, — слегка растерянно сказал он, потом оторвал взгляд от вазочки и посмотрел на Милу. — Не за что. Я чувствовал себя обязанным вернуть тебе перстень, потому что речь шла не о рядовом камне. Было бы очень плохо, если бы Карбункул Белого Единорога потерял своего хозяина. Перстень был выбран для тебя, значит, он и должен быть у тебя. Я сделал это, потому что так должно быть. Так что можешь не благодарить.
Мила покачала головой.
— Не понимаю, о чем ты, но все равно спасибо. — Она не стала спрашивать, откуда Вирт знает, что в ее перстне Карбункул Белого Единорога. Ясно откуда, ведь кольцо держал в руках кто-то из эльфийских заклинателей — уж они-то в камнях разбираются.
Вирт улыбнулся.
— Ладно, этот вопрос закрыли, — сказал он и, тотчас посерьезнев, откинулся на спинку стула. — Переходим к делам насущным. Первое судебное заседание позади.
— И как все прошло, по-твоему? — спросила Мила.
— Пока неплохо, — ответил он. — Нельзя убить двух зайцев одним выстрелом. Сегодня у нас была задача заставить Добролюба усомниться в том, что ты совершила нападение на своего учителя.
— И как? Удалось? — Серьезность Вирта передалась Миле — восторг от возвращения карбункула стремительно утихал.
Вирт покивал.
— Мой опыт подсказывает, что цель была достигнута. Противоречия слишком очевидны, чтобы Добролюб отказался их замечать.
Мила вспомнила лицо Добролюба. На протяжении всего заседания он выглядел задумчивым и заинтересованным, но сказать, какие выводы он сделал из всего услышанного и увиденного, Мила не смогла бы.
— Ты уверен? — спросила она.
Вирт посмотрел на Милу.
— Добролюб молод, но не глуп, — ответил он. — К тому же у него репутация человека вдумчивого, не поверхностного. Он примет к сведению каждую, даже самую мелкую, подробность дела. Примет — и не оставит без внимания.
— Вирт, насчет перстней Некропулоса… — Мила нахмурилась.
— Да?
— Не может быть такого, чтобы он их не использовал в тот день. То есть… он пришел туда, что бы они там ни говорили, не с дружескими намерениями. И если не он, то кто тогда напал на Гурия? Ведь есть след некромантии…
— Я уже подумал об этом, — отозвался Вирт. — Я подам прошение о проверке перстней Некропулоса непосредственно на заседании суда. Они не смогут отказать Защите в этой просьбе.
— А если это ничего не даст? — задумчиво качая головой, спросила она. — Что если проверка в суде покажет, что перстни Некропулоса и правда не использовались?
— Значит, нужно подумать, какие еще могут быть варианты, — развел руками Вирт.
Мила сделала глубокий вздох. До сих пор ей казалось, что все просто: Некропулос пытался убить Гурия, а Гурий ответил защитным заклинанием, в итоге они оба пострадали от чар друг друга. Гурию удалось убить Некропулоса, защищаясь, но Некропулос успел поразить Гурия каким-то непонятным заклинанием, отчего тот впал в беспробудный сон. Но после сегодняшнего дня в суде, слушая все, что говорили свидетели, Мила поняла, что на самом деле все сложнее, чем ей казалось поначалу.
Внезапно в голову ей пришла одна мысль.
— Вирт, я тут вспомнила… — сказала она. — До того, как я отсекла Некропулосу руку, он пользовался не четырьмя морионами, а восьмью. Интересно, где сейчас еще четыре перстня?
Вирт живо вскинул брови.
— А вот это важно. Попытаемся выяснить. Возможно, эти четыре перстня могут стать зацепкой. Молодец, что подумала об этом. Если еще какие-нибудь мысли придут в голову — говори мне. Любая мелочь может решить дело.
Мила несколько секунд колебалась, но все-таки кивнула. Она не могла решить, стоит ли говорить Вирту о ее подозрениях насчет того, что Мстислав находится под влиянием Многолика. Что-то сдерживало ее, и Мила промолчала.
Вирт тем временем внимательно вглядывался в ее лицо.
— Ты чересчур спокойна, — вдруг сказал он. — То есть я вижу, что ты волнуешься из-за суда, но не слишком. Как будто есть вещи, которые беспокоят тебя сильнее.
Несколько секунд Мила растерянно молчала — его наблюдение, высказанное вслух, прозвучало для нее немного неожиданно.
Он не ошибся. После смерти Гарика мало что могло по-настоящему заставить ее нервничать — способность чувствовать притупилась, повседневные переживания потеряли смысл, да и вообще… очень немногое теперь казалось ей достойным переживаний. Разве что… Она вдруг вспомнила о своих видениях. Да, это беспокоило ее. Существа, которых показывало ей Северное Око, пугали Милу. Пугали по-настоящему. Этот страх был сильнее ее — глубинный страх, которому было совершенно наплевать даже на ее атрофированное болью утраты чувство самосохранения.
— Так что тебя беспокоит по-настоящему, Аримаспу? — почти нараспев, с улыбкой в голосе, тихо и ненавязчиво спросил Вирт.
Мила посмотрела на него, встретилась взглядом с веселыми угольками его глаз и вдруг, неожиданно для самой себя, ответила:
— Именно это. — Потом повторила, но так, словно говорила с самой собой: — Именно это меня и беспокоит.
Вирт некоторое время просто смотрел на нее и молчал.
— Аримаспу… — наконец произнес он. — Видения? Тебя беспокоят твои видения?
Он так легко все понял, что Мила сдалась — она кивнула и выпустила из груди тяжелый вздох. Она не привыкла делиться своими проблемами с чужими людьми, часто она даже друзьям не говорила обо всем, что происходит в ее жизни… Но когда Вирт вот так легко все понял, с одного слова… Это было… Как будто внутри нее кто-то опустил рычаг — и беспокойство вылилось наружу вместе со словами. Удивляя саму себя, Мила рассказала Вирту о своих последних видениях, о жутких существах из этих видений и о том, что они пугали ее до смерти.
Когда Мила замолчала, Вирт, не говоря ни слова, встал из-за стола и подошел к одному из шкафов. Сотворил указательным пальцем в воздухе перед замком какой-то знак — последовал крохотный сноп зеленых искр, щелчок, и дверца шкафа открылась. Мила подумала, что Вирт достанет что-то оттуда, но он сделал странный жест рукой, словно выманивал кого-то из шкафа наружу.
Мила слегка округлила глаза, когда из темного углубления выплыл по воздуху прозрачный шар. Не касаясь шара руками, Вирт «принес» его к столу. Шар неподвижно замер в пяди над столешницей.
— Мнемосфера? — уточнила Мила, хотя и так знала, что здесь не может быть ошибки; впрочем, Вирт и не ответил, видимо, сочтя вопрос риторическим.
Шар напоминал идеально круглый мыльный пузырь — настолько тонкими казались его стенки. Вирт достал из стола тоненькую дощечку, положил возле шара и коснулся ее кончиками длинных пальцев. По поверхности дощечки поползли, словно наносимые черными чернилами, буквы. Когда они сложились в слово, Мила прочла:
«Ордалии».
Мнемосфера в тот же миг наполнилась клубящимся туманом, в котором словно заискрились яркими вспышками звезды.
— Вирт? — Мила подняла на него вопросительный взгляд.
В ответ он только покачал головой и коротко сказал:
— Смотри.
Взгляд Милы вернулся к шару как раз в тот момент, когда клубы тумана в нем стали рассеиваться. Вот он совсем растаял, и Мила увидела странную каменную комнату без окон. Она не сразу поняла, в чем заключается странность, пока не заметила, что стены занавешены тонкой белой материей. Она колыхалась под порывами непонятно откуда возникающего сквозняка. Иногда высоко взлетала в воздух, обнажая гладкие серые камни, из которых были выложены стены.
