Без автора - Черепашки-ниндзя и Дерево Познания
— Осторожней, Лео! — предостерег его Дон.— Хотя в общем-то у меня распылитель наготове.
— С моим Огненным мечом мне нечего бояться! — сказал Лео.
Лес становился все реже. Впереди сквозила чудная белизна. Когда же глазу предстала вся картина в целом, у Лео вырвался крик изумления:
— Друзья! Это не бред, не галлюцинация? Вы тоже видите? Видите?
— Да-да...— раздумчиво протянул Микки.
Дон и Раф молчали.
— Ведь это... это творение подлинного и высочайшего искусства! Какая же сила забросила его, подобно остывшей звезды в эти лесные дебри? — произнес Лео.
Здесь берега ручья несколько возвышались, образуя естественный постамент, на котором покоилась групповая композиция. Постамент в виде мраморной лестницы без перил, изогнувшейся над ручьем высокой аркой, под которую, серебрясь и звеня, устремлялся поток. Концы лестницы почти сходились внизу, образуя как бы расеменное у основания кольцо.
По лестнице, улыбаясь и простирая вперед руки сбегал рой молодых женщин в легкой, облегающей их стремительные тела одежде. Все это произвело впечатление звучного веселого всплеска, овеянного счастливым смехом.
— Как живые! — вырвалось у Дона.
Две крайние женщины, коснувшись ногами воды, склонились над нею в грациозном замешательстве: еще две, смеясь, поощряли их: ну же, смелее! Остальные, образуя пары и группы, поспешали за ними, словно на какой-то таинственный и радостный обряд.
Центром чуда была легкая фигура, стоящая наверху с лицом, обращенным к небу и руками, застывший жест которых говорил, что обладательница их ощущает себя прекрасной: руки были приподняты с слабым сокращением маленькой кисти, выражающим силу и смущение, смутную прелесть юной души, смело и бессознательно требующей признания, и запрет улыбаться иначе, чем улыбалась она, порожденная тайной...
По всей длине лестницы, свешивая ползущие ветви, покрытые темными листьями, стояло несколько плоских ваз. Растения в них были, по-видимому, посажены давно, так как, ступив на самую лестницу, черепашки заметили, что земля в вазах и сухожилия ветвей хранят печать многих и многих лет.
— Но ничто не говорит о древности самих скульптур! — прошептал Лео.— Это непостижимо! В них чувствуется нервная гибкость и современная сложность. Мрамор бел и чист...
— Смотрите! — вскрикнул Дон, указывая на медную дощечку, врезанную под ногами верхней прекрасной женщины.— Здесь что-то написано... Ты можешь прочесть, Раф?
— «Любовь, Свобода, Природа, Правда и Красота»,— прочел Рафаэль.
Как только он произнес вслух эти слова, друзья отчетливо услышали чей-то негромкий голос.
— Вы ничего не понимаете,— вещал он.— Между тем, все очень просто. Смысл в заговоре...
— В каком заговоре?! — воскликнул Раф.
— Тише! — поднял руку Лео.
— Дело в заговоре окружности против центра,— продолжал голос.— Представьте себе вращение огромного диска в горизонтальной плоскости,— диска, все точки которого заполнены мыслящими живыми существами. Чем ближе к центру, тем медленней. Точка окружности описывает круг с максимальной быстротой, равной неподвижности центра. Теперь упростим сравнение. Диск — это время, движение — это жизнь, центр — истина, а мыслящие существа — люди...
— Что-то очень сложно...— пробормотал Дон.
— По окружности,— продолжал голос,— с визгом и ликом, как бы обгоняя внутренние все более близкие к центру существования, но фатально одновременно с ними описывает бешеные круги подчиненная логике жизнь, сообщая людям меньших кругов ту лихорадочную насыщенность, которой полна сама, и нарушая их все более и более спокойный внутренний ритм громом движения, до крайности удаленного от истины. Это впечатление лихорадочного сверкания, якобы предела счастья, есть, по существу, страдание исступленного движения вокруг цели, но далеко, всегда далеко от нее. И слабые, как бы ни близки были они к центру, вынуждены нести в себе этот внешний вихрь бессмысленной торопливости, за гранью которых пустота...
— Это верно,— прошептал Раф, вслушиваясь в доносящиеся из небытия слова.
— В этом и есть высший смысл,— продолжал вещать голос.— Я вижу людей неторопливых, как
точки, ближайшие к центру, живущих мудро и гармонично, во всей полноте жизненных сил, владеющих собой, с улыбкой даже в страдании... Они неторопливы потому, что цель ближе от них. Они спокойны, потому что цель удовлетворяет их. И они красивы, ибо знают чего хотят. Пять сестер манят их, стоя в центре великого круга, неподвижные, ибо они и есть цель, и равные всему движению круга, ибо они есть источник движения. Их имена: Любовь, Свобода, Природа и Красота...
— Значит, я нечаянно произнес пароль,— задумчиво сказал Раф.
— Послушайте, а что же представляет из себя самый центр великого круга, возле которого все это вращается: и Любовь, и Свобода, и Природа, и Правда, и Красота? — спросил Лео с некоторым недоумением в голосе.
— Черепашки! Черепашки! — вдруг услышали друзья знакомый зов.
— По-моему, это кричит маленький Ась! — сказал Дон.
— Точно, Ась! — подтвердил Лео.
— Ась, где ты? — прокричал Раф.
— Здесь. Эхо возвращается, не улетая,— усмехнулся Лео.
Через минуту маленький Ась опустился на лесную поляну.
— Что случилось, Ась? — спросил Лео.
— Черепахи! Беда! Хозяин Времени украл корзину с плодами... Он полетел к Злому Огню... Это в храме Пурпура... И ровно в полночь он бросит плоды Познания в жертвенный огонь... Их поглотит пламя... И тогда, тогда от нашего волшебного сада не останется ни одного цветка, ни одного листика. Спешите, черепахи!
— Вот как? Тортон украл плоды? — переспросил Лео.— Что же мы медлим?..
— Но скажи, Ась, не знаешь ли ты, где мы находимся и что это за сооружение? — спросил Дон.— Сейчас чей-то голос очень долго объяснял значение вращения окружности вокруг центра... Но...
— Это ловушка! Это галлюцинация! Временная ловушка Тортона...— захлопал крылышками Ась.— Спешите, черепахи! Тортон обманул вас! Хозяин Времени заманил вас во временную ловушку.
— Вот оно что! Ладно. А что такое Злой Огонь? — спросил Лео.
— Сотни лет назад существовал огненный источник... Хозяин Времени хочет с помощью наших плодов с дерева Познания восстановить свою силу и власть, а также власть и могущество Высочайшего Колдуна. Торопитесь, черепахи! После заката солнца, ровно в полночь, наше дерево поглотит огонь.
— Друзья! — воскликнул Лео.— Нам нужна Нара! Она поможет найти Хозяина Времени и его Злой Огонь!
— Нара высоко в горах! Она сейчас помогает другим! — сказал маленький Ась.
— Вот как? — задумался Лео.— Ну что ж, я знаю, кто поможет нам! Дочь Неба — королева, умеющая читать мысли.
— Да! Да! — обрадовался маленький Ась.— До- ра поможет вам!
— Ась, ты лети обратно к друидам! Успокой всех, скажи, что черепашки ниндзя отправились на поиски Злого Огня и скоро вернутся с плодами Познания,— сказал Лео.
— Вперед, черепахи! — воскликнул Раф.— И пусть поможет нам Дочь Неба королева Дора.
Это было нелегкое путешествие. По дороге в Храм Пурпура их поджидало множество ловушек, иллюзий и галлюцинаций.
Сначала черепашки и Дора двинулись вдоль берега реки, но затем Дора, поразмыслив, сказала:
— Он наверняка в укрытии... Он спустился в пещеру... Только через нее найти дорогу в Храм Пурпура... Я должна настроить свой мозг на защиту, чтобы вести вас туда...
— Мы пойдем за тобой, Дора,— сказал Лео.
Друзья согласно кивнули.
Когда они поравнялись с подножьем высокой скалы, Дора сказала:
— Теперь я пойду первой. Будьте наготове, черепахи. Этот путь полон неожиданностей.
— Нам это не в новинку,— как всегда пытался шутить Донателло, но все чувствовали, что дело предстоит необычное и нелегкое.
— Самое главное оружие Тортона,— временные ловушки и галлюцинации,— предупредила Дора.— Я постараюсь, насколько это будет в моих силах, помочь вам избежать их.
Она трижды ударила по скале своим посохом и поднесла к лицу маленькое зеркальце.
— Ну что, Дора? — спросил Лео.
— Ничего. Путь открыт...— тихо произнесла Дочь Неба с тревогой в голосе.
Они вошли в подземный коридор.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Дора шла медленно, стараясь держаться подальше от затянутых паутиной стен. Помощником ей служил посох, которым она ощупывала путь впереди и по сторонам. Воображение рисовало ей, как такая же паутина, только в тысячу раз длинней и толще, перегораживает туннель.
Мрак был полным. Доре казалось, что его можно коснуться рукой, собрать в складки, как занавес. И вдруг — внезапная вспышка оранжевого пламени. Это Дон пустил в ход солнечный распылитель, а Раф зажег от него факел. Взору путников предстала пещера и во всю ее переднюю стену — гигантское лицо с раскрытым ртом, в который на большую глубину проникал свет факела. Глаза, оказавшиеся на уровне плеча Доры, тоже были широко раскрыты и казались не слепыми, как у статуи, а вполне даже зрячими. Да так оно и было: сделанные из чего-то такого, что придавало им блеск жизни, они не только видели Дору с черепашками, но и выражали злобную радость: наконец-то вы ко мне пожаловали!
