Сильвана Мари - Последний эльф
Ну что ж, горько думала Роби. Сбывалась и вторая часть её сна: благодаря дракону и принцу она навсегда оставляла Дом сирот. Её отправляют в Далигар, в тюремную клетку, затем последует виселица, как только она достигнет достаточного возраста, чтобы быть повешенной, если, конечно, не решат, что она уже достаточно взрослая.
Девочку отвели к одной из сторожевых башен и приковали цепью. Два лучника должны были охранять Роби до прибытия подкрепления. Роби забилась в угол, сжавшись в комок, и спрятала голову между рук, крепко прижимая к себе лодочку и куклу. Она как бы растворилась в медленном течении времени, в её голове, как стая сумасшедших ворон, кружились одни и те же мысли.
Шло время. Иногда глаза Роби закрывались от усталости, но видения не посещали девочку. Лишь иногда ей мерещилась маленькая детская рука с пятью растопыренными пальцами. Страмаццо вернулся с целым гарнизоном. Они прибыли за Роби: с неё сняли одни цепи и надели другие, более лёгкие, для дороги. Потом девочку посадили на осла: в первый раз в жизни Роби ехала верхом, но в отчаянии она не обратила на это никакого внимания. День стоял грустный, туман, словно ватой, окутывал осенний лес.
Остальных «гостей Дома сирот» выстроили на поляне перед старой овчарней. Кто-то вскинул руку и замахал растопыренной пятернёй вслед Роби в знак прощания. Тракарна что-то прогавкала, но рука упрямо оставалась в воздухе, и наконец до Роби дошло, что это был не просто прощальный жест: Гала показывала ей свою левую руку с пятью пальцами!
Большой палец тоже был на месте: тот, который два года назад стал жертвой плотничьего топора.
Роби уставилась на теперь уже обе поднятые руки Галы, и у неё перехватило дыхание, а перед глазами стоял туман: ей довелось столкнуться с могучим и безгранично добрым существом, и всё, что она сделала, — это отпинала его и плюнула в лицо! Она не отрывала глаз от Галы, пока та не скрылась из виду. Осёл уносил Роби всё дальше и дальше от Дома сирот, под конвоем солдат, которых хватило бы для охраны целого полчища троллей.
Глава пятнадцатая
Йорш был в полном отчаянии. Какой он идиот! Полнейший, абсолютный идиот! Его аж подташнивало от мысли, насколько он глуп. Йоршу казалось, что его глупость огромна, глубока, безмерна, колоссальна, легендарна, бесконечна, непроходима, величиной с весь мир или даже со всю Вселенную, разносторонняя, как луна, и такая же вечная. Неисправимая. Непоправимая.
— Ну ладно, ладно, ты немного сглупил, но не всё потеряно. Надежда умирает последней, а вчера всё-таки никто не умер…
Но успокоительные слова дракона сразу же уносил ветер, дувший со стороны бушующего моря.
Йоршу было так плохо, что он мог лишь лежать, съёжившись в комок, и дрожать, как осенний лист на ветру. Боль в больших пальцах обеих рук была невыносима, словно пальцы пронзил раскалённый нож. Эльфа сжигала лихорадка, лишь ледяной ветер приносил успокоение пылающей, как от огня, коже. Он лежал на мокрой траве, опустив руки в небольшую лужицу ледяной воды, оставшейся между камнями перед пещерой после нескольких дней дождя.
Ясно как день, что девочка не могла быть никем иным, как их ребёнком, дочерью Монсера и Сайры: на смуглом, как у отца, лице девочки явно видны черты матери. Как он сразу не догадался! Девочка была так же смела и великодушна, как и её родители: она ни на миг не перестала защищать и успокаивать младшую подругу. Жаль только, что так же, как и её родители, она быстро приходила в ярость и по столь же малопонятным причинам! Как он сразу не понял, что девочка в отчаянии, что она голодная, несчастная и измождённая усталостью. Сначала нужно было защитить девочку и увести в её надёжное место, а не навлекать смертельную опасность, бросив совсем одну.
Всё случилось из-за того, что боль младшей девочки с изувеченной рукой поразила его, словно в его голову бросили камень. Он не сразу сообразил, в каком порядке браться за дело: сначала нужно было увести детей в надёжное место и лишь потом излечивать увечья и раны, утешать…
Дракон утвердительно кивнул, принимаясь за третьего глухаря, нанизанного на вертел из ивовой ветки и изжаренного на весело потрескивающем огоньке из сосны и розмарина. Ароматный дым горящих веток смешивался с жаренным на огне мясом.
— Как ты только можешь это есть? — жалобно спросил эльф.
— Кусаю передними клыками и пережёвываю боковыми, — вежливо ответил дракон, — ну, рассказывай дальше: почему ты потерял сознание?
— Снова нарастить палец девочки — это ужасно, почему я раньше об этом не подумал! Я же знал, сколько сил мне потребовалось, чтобы вылечить твою рану, — нужно было умножить это на бесконечность… Я должен был предвидеть, что это выведет меня из строя, и понять, что это был неподходящий момент. Но худшее пришло после… Узнать, что они погибли из-за меня, по моей вине… — глаза Йорша вновь уставились в никуда, — всё это настолько… настолько… — он не находил слов.
— Глупо, смешно и смехотворно? — усмехаясь, помог ему дракон, впиваясь зубами в четвёртого глухаря.
От ярости Йорш даже почувствовал себя немного лучше.
— Да как ты смеешь? Как ты можешь? — он запнулся, подыскивая слова, которые ранили бы дракона настолько, насколько эльф сам чувствовал себя оскорблённым. — Тупое безмозглое чудовище, порождение чудовища ещё более тупого, безмозглого, глупого и вдобавок любителя идиотских сказок. Как ты смеешь смеяться: эта замечательная девочка осталась сиротой, и она в полном отчаянии, и всё потому, что я… потому, что они… они спасли меня!
Дракон и бровью не повёл. Он невозмутимо вонзил зубы в пятого глухаря.
— Я смеюсь над тобой, а не над ней. Эта замечательная девочка — сирота и в полном отчаянии не из-за тебя, а из-за тех преступников, которые надели петлю на шею её родителей и, не довольствуясь этим, заключили ребёнка в место, по сравнению с которым змеиное гнездо покажется раем. Мы отвечаем за наши действия, и только за наши. Марсио и Силла, или как их там, решили спасти тебя, и это было их право. Их выбор. Кроме того, без тебя они вообще, может, никогда бы не встретились и их замечательной девочки не было бы на свете. Но главное не в этом. Помнишь историю гномов второй рунической династии? Сначала их преследовали, потому что они носили бороду, потом — потому что гномы бороду брили. Да люди просто хотели овладеть их рудниками! Люди отправлялись осваивать далёкие восточные берега, им требовалось серебро для кораблей.
Дракон ненадолго прервался, чтобы проглотить шестого глухаря, потом продолжил:
— Тот, кто сидит в Далигаре, хочет иметь тупых и жалких подданных, а твои друзья не были ни тупыми, ни жалкими. Если не из-за тебя, то по какой-либо иной причине, но их всё равно бы уничтожили. Так что помни: они спасли твою жизнь, значит, наслаждайся и пользуйся ею. Хватит ныть, словно глухарь с облезлым хвостом, поднимай свою задницу и отправляйся спасать девочку, как там её зовут?
— Роби, маленькая девочка звала её Роби.
— Роби? Да, у людей просто талант выдумывать имена, которые вообще ничего не значат. Они никогда не поймут, насколько важно имя. Ну, каков план — как будем её спасать?
Йорш и правда почувствовал себя лучше.
— Отправимся ночью. Тёмной, безлунной ночью. Такой, как эта, — с каждой секундой сил у эльфа прибавлялось. Дракон прав, ничего не потеряно. — Отправимся сегодня ночью. Прямо сейчас, — решительно произнёс Йорш.
— Как только закончу завтрак, — вздохнул дракон. Он доедал седьмого глухаря — всего на вертеле их был двадцать один. — С тобой просто невозможно спокойно поесть.
Йорш в спешке проглотил немного золотистой фасоли и собрал свои вещи: лук с эльфийскими стрелами — на всякий случай, как настаивал Эрброу, — и легендарный мешочек из вышитого бархата, в котором лежали книга стихов, оставшаяся от мамы, и волчок, с которым он играл в детстве и с которым детьми играли его родители.
— Да, очень важный багаж, — саркастически заметил Эрброу, — если на нас нападут воины, ты сможешь декламировать им стихи и дать поиграть с юлой.
Йорш не ответил. Он набил мешок доверху золотистой фасолью, чтобы хоть одну из проблем детей, голод, разрешить сразу.
Платье Йорша всё ещё воняло птичьими экскрементами, хотя за ночь, проведённую на ветру и под дождём, запах стал несколько менее невыносимым. К тому же Йорша не покидало сомнение: что-то было не так с его одеждой. Но так как в запасе у эльфа ничего не было, он удовольствовался некоторыми изменениями: снял верхний слой платья с вышивкой и рисунками дырочками, называющийся кружевом; оборвал рукава с буфами, которые сковывали его движения, и укоротил оставшееся чуть ниже колен, чтобы не подтягивать и не завязывать платье в поясе. Получилось нечто вроде рясы непонятного серого цвета, чем-то напоминающей сутаны алхимиков или древних мудрецов… даже пахла одежда теперь почти приемлемо.
