Дмитрий Емец - Подарок из космоса
Запись, сделанная камерой, была показана по телевизору, и ребята узнали один из тех кирпичей, с которыми они уже сталкивались во дворе около школы. Если кирпич с тех пор и вырос, то очень незначительно.
– Ничего не понимаю! – воскликнул Димка. – Столько сожрать и совсем не увеличиться!
– Флюк объяснял, почему так происходит, – сказал Фома. – Они перерабатывают поглощенное вещество в чистую энергию.
– Ну это... Тогда ясно! – авторитетно пробурчал Димка, хотя на самом деле, разумеется, ничего не понял.
– Тебе ясно? Не знал, что ты такой специалист по чистой энергии, – недоверчиво пробурчал Фома. Он лично разобрался в объяснениях Флюка только с пятого раза.
Мальчик говорил это, одновременно ощущая, что никак не может отделаться от навязчивой мысли. Почему они видели три кирпича, в то время как воронок в атмосфере только две? Куда делся еще один кирпич и почему он не следует примеру двух своих собратьев? Что-то тут определенно не сходилось.
Оставив приятеля у телевизора, Фома подошел к окну и выглянул во двор. Ему хотелось выяснить, виден ли отсюда стадион, на котором они играют на физкультуре в футбол. Но стадион закрывала безликая шестнадцатиэтажка. Соболев уже хотел отойти от окна, как вдруг испытал вначале удивление, а потом и ужас. Прямо напротив рамы, метрах, быть может, в пяти-шести от нее, в голубом весеннем небе висел кирпич. Висел и чуть покачивался... Кирпич был красный, с мелкими пористыми отверстиями.
– Демидов, иди сюда! – прохрипел Фома.
– Чего тебе? Я про кирпичи слушаю! – недовольно отозвался Димка.
– Т-тебе не надо про них с-слушать.
– Почему?
– Потому что... Иди сюда!
Димка подошел к окну и уставился на кирпич. Тот подлетел уже совсем близко и висел практически у самой форточки. При желании до него можно было дотянуться шваброй или веником.
– Он самый! Тот самый гад, который сожрал мою липучку! Небось хочет теперь и нас сожрать! – завопил он.
Фома задумчиво рассматривал кирпич.
– Если бы он хотел нами закусить, то давно бы это сделал. Причем вместе с домом. Вообще странно, почему он здесь, а не над Сахарой или Гренландией?
– А мне по барабану, почему он здесь! Я его... ну это... лютой ненавистью ненавижу! – крикнул Димка.
Он схватил железную трубу от пылесоса и вскочил на окно.
– Эй ты, кирпич! Ты меня не проведешь! Разнюхал, где я живу, да? А ну катись! Чеши к себе в другую галактику и приятелей своих с собой захвати!
Кирпич продолжал висеть неподвижно. Он, казалось, внимательно слушал. Осмелев, Демидов ткнул его трубой от пылесоса.
Кирпич даже не покачнулся. Фома не заметил, чтобы он открыл щель в боку или вообще что-либо предпринял. Димка неожиданно ойкнул. Труба у него в руках стала вначале раскаленно-красной, а в следующий миг исчезла.
Спрыгнув с окна, Демидов, ойкая, подул на обожженную ладонь.
– Паразит! Ну кто тебя просил ее сжирать?! – проговорил он плаксиво. – Что я теперь маме скажу: куда труба от нового пылесоса делась?
– Скажешь, что труба превратилась в чистую энергию, – подсказал Фома.
Димка кисло уставился на него.
– Ага! Она всю жизнь мечтала это услышать. «Сын, где труба!» – «Она теперь чистая энергия!»
Фома, не сводивший глаз с кирпича, внезапно схватил Демидова за руку.
– Берегись! – завопил он.
3
Глотун, висевший прежде неподвижно, пришел в движение. Он немного снизился, прорезал стекло, оставив в нем ровное оплавленное отверстие, и влетел в комнату.
Очутившись в комнате, глотун, будто осматриваясь, описал в воздухе дугу и, едва не задев лба отшатнувшегося Фомы, лег на ковер. Теперь космическое чудовище, способное сожрать в одиночку Луну, лежало на ковре.
Ребята поспешно отодвинулись в дальний угол комнаты.
– Вот это да! Ты видел это нахальство? Чего он тут разлегся? Что ему вообще надо у меня дома? – зашипел Димка.
– Не знаю. Может, ему твоя труба от пылесоса понравилась, – неуверенно хихикнул Фома.
– Ага. Он... это самое... трубоед, – неудачно пошутил Демидов и сам поежился. Уж очень «трубоед» было похоже на «трупоед».
Прошло несколько минут. Глотун не шевелился и не взлетал. Он вообще выглядел на редкость флегматичным.
Постепенно ребята осмелели. Фома присел на корточки, а потом и вовсе лег щекой на ковер, пытаясь разглядеть кирпич снизу. Ковер под глотуном выглядел неповрежденным. Это означало, что кирпич и не думал прожигать или пожирать его.
– Знаешь, что я думаю? – спросил Фома.
Димка не ответил. Кажется, ему было вообще неинтересно, что думает его приятель. Должно быть, Демидов размышлял, как объяснит маме дыру в стекле и исчезнувшую трубу от пылесоса. Кроме того, едва ли мама будет довольна, если узнает, что посреди комнаты ее сына лежит кирпич, который жрет все подряд.
– Я думаю, он не собирается на нас нападать, – сказал Фома. – Мы имеем дело с совершенно особенным глотуном. Не таким глотуном, как те два!
– Ага, особенный он! Как бы не так! А моя труба? А липучка? – обвиняюще произнес Димка.
– Вспомни: с трубой ты на него первый накинулся. Липучка тоже хотела его притянуть, так что он только защищался.
– Бедненький глотун! – с негодованием фыркнул Демидов. – Бедненький, несчастненький! Его родственнички... ну это... почти всю Землю уже сожрали, научную экспедицию всухомятку без бульона умяли, а он тут на ковре лежит, сытый-довольный, и трубу от пылесоса переваривает.
– Люди тоже бывают разные, – сказал Фома. – Одни злые, а другие – добрые. И потом, чем ты объяснишь, что воронок две, а кирпича – три? Похоже, какой-то глотун не участвует в этом обжорстве.
– Тьфу ты! – плюнул Димка. – Ты что, Фома, влюбился в этот кирпич, что ли?
Соболев задумался и поправил на носу очки. Как многие – но далеко не все! – очкарики, он был очень обстоятелен.
– Влюбился – не влюбился, но этот кирпич... то есть глотун, не кажется мне опасным. Он мне даже симпатичен, – сказал он.
Демидов опешил.
– Что? Тогда дотронься до него! Иди-иди! А я посмотрю, как твой любимчик тебя сожрет.
Фома сделал шаг вперед. Потом еще шаг.
– Эй, ты серьезно, что ли? Действительно хочешь до него дотронуться? – не поверил Димка.
Соболев присел на корточки и протянул ладонь к кирпичу. Глотун лежал спокойно, однако мальчику казалось, что его обращенная к потолку сторона чуть подрагивает.
«Я дотронусь до него, и он меня сожрет. Моментально. Раз – и меня нету. Они же даже океанские корабли проглатывают», – подумал Фома.
Но отступать было поздно. За спиной напряженно пыхтел Димка Демидов.
Соболев протянул руку и дотронулся до кирпича. Вначале лишь на миг – кончиками пальцев, а затем и всей ладонью. Дотронулся и сам не поверил: космический монстр его не сожрал.
Глава 4
«ПОСМОТРИТЕ НА ОСТОЛОПА! ОН ЗАВЕЛ РУЧНОЙ КИРПИЧ!»
1
На ощупь глотун был твердый, как настоящий кирпич. Твердый, но чуть теплый. Фоме даже почудилось, что, когда он дотронулся до него, глотун издал какой-то звук. Вроде бы замурлыкал, как кошка. Но звук этот оказался таким непродолжительным, что мальчик точно не был уверен: вдруг это у него в животе забурчало?
Бледное лицо Димки покрывалось красными пятнами – к Демидову постепенно возвращался румянец.
– Ну ты даешь! Ты спятил? Может, ты его и на руки возьмешь?
– Почему бы и нет?
Фома наклонился и осторожно поднял глотуна с ковра. Он ожидал, что тот будет тяжелым. Ничего подобного. Глотун был почти невесомым. Мальчик был убежден, что настоящий кирпич такого размера весил бы гораздо больше.
Димка вытаращил глаза.
– Ну это... Глазам своим не верю. Маразм крепчает! – пробормотал он.
– На! Хочешь его подержать? – предложил Фома.
Но не успел он протянуть к нему ладони, как Демидов совершил такой невообразимый скачок назад, увидев который горный баран скончался бы от зависти.
– Не вздумай! Убери сейчас же свой булыжник или я за себя не отвечаю! Вообще вали отсюда: мне тут болваны с ручным кирпичом не нужны! – завопил он.
Фома пожал плечами.
– Психованный ты какой-то! – сказал он. – У тебя, Демидов, по-моему, не все дома.
– Это у тебя не все дома! Кирпичи он приручает! Не проси у меня больше дисков с играми! – закричал Димка, бесцеремонно выталкивая его в коридор.
Случайно Демидов оказался слишком близко от кирпича, и тот, сделав неуловимое движение и словно вытянувшись, оттяпал у него от куртки две пуговицы. Как и в случае с трубой, пуговицы на мгновение сделались ало-красными, а потом просто исчезли, превратившись в чистую энергию. Теперь на Димкиной куртке болтались только нитки, которыми они были пришиты.
– А-а! – взвизгнул Демидов, повторяя свой коронный скачок.
– Вот видишь, – сказал Фома. – Он как человек. Ему не нравится, когда на него орут. А кому понравилось бы?
Держа кирпич в руках, Соболев вышел на площадку и вызвал лифт. Ожидая кабину, он слушал голос диктора, доносившийся из ближайшей квартиры:
