Юрий Томин - А, Б, В, Г, Д и другие…
Теперь в глазах директора ничего уже не читалось. Смотрел он в стену, поверх головы собеседника.
— С какой же? — равнодушно спросил он.
— Не знаю. Знаю, что она не настоящая Елена Дмитриевна. Настоящая в отпуске. Но она тоже не настоящая.
— Простите, кто вы такой? — спросил директор.
— Одну минуту… — сказал Алексей Палыч. — Я должен проверить…
Спускаясь по лестнице, Алексей Палыч ощущал некоторое колебание в том уголке души, где у человека помещается совесть: все-таки ему доверяли… Но колебание было легким. Есть ли время колебаться, когда горит твой дом: хватай вещи и бросай в окно. Но прежде вещей и себя самого спасай детей. И теперь, когда дети были спасены, Алексей Палыч нет-нет да и поглядывал наверх, ожидая молнии или чего-нибудь вроде этого, что должно свалиться на его голову.
Алексей Палыч приоткрыл дверь и заглянул в спортзал. Ребята надевали рюкзаки. И Лжеелена Лжедмитриевна была среди них уже с рюкзаком за плечами. Он ее выдал, но ее не «отозвали».
«Другой метод», — с тоской вспомнил Алексей Палыч и снова помчался наверх.
— Может быть, хватит шутить? — сказал директор. — У меня нет для этого времени. А на сумасшедшего вы не похожи.
— Одну минуту… — умоляюще сказал Алексей Палыч. — Еще не поздно все изменить…
— Ни одной.
— Но я тоже учитель, — жалобно сказал Алексей Палыч.
— Хорошо, говорите, но короче.
— Я работаю в школе, в Кулеминске. Знаете?
Директор молча кивнул.
— Дней десять тому назад в мою лабораторию прислали или забросили — не знаю, как сказать, — мальчика с другой планеты. Мой ученик Борис Куликов при этом присутствовал. Мы этого мальчика пожалели и оставили у себя. Он нам сообщил условие: никому не говорить, кто он и откуда. Иначе его немедленно «отзовут», то есть вернут обратно. Был он какой-то… беззащитный, что ли… мы ему помогали… Но сегодня его «отозвали». И сегодня же… Вот эта ваша Кашеварова… Она прибыла тем же способом. Я видел сам… Борис тоже видел. Теперь она уходит с вашими ребятами… Мне они не поверят… Вы просто должны вмешаться. И давайте не будем терять время!
— Давайте, — согласился директор. — Вы, значит, учитель?
— Физики.
— Неважно. Значит, вам известно, какое сейчас напряженное время: конец года, экзамены и прочее.
— Конечно. Я тоже принимаю экзамены. Но дети…
— Тогда выйдите, пожалуйста, вон! — рявкнул директор. — И учтите — милиции мне не потребуется, вывести вас я смогу и сам!
Директор нажал кнопку звонка. В дверях показалась секретарша.
— Проводите до выхода этого… писателя.
При слове «писатель» секретарша заулыбалась, лицо ее выразило приветливость и почтение.
— С удовольствием, — сказала она нараспев.
В груди директора что-то заклокотало, но он сдержался.
По дороге к выходу секретарша несколько раз говорила «сюда, пожалуйста, туда пожалуйста», словно шли они по лабиринту.
— С какого вокзала отправляются ваши туристы? — спросил Алексей Палыч.
— С Центрального. Вы будете о них писать?
— Нет, — буркнул Алексей Палыч.
— А какие книги вы написали?
Алексей Палыч сделал вид, что не слышит.
— А над чем вы сейчас работаете?
— Да подите вы к черту! — сказал Алексей Палыч.
В оправдание Алексея Палыча надо заметить, что за последние двадцать пять лет это была первая грубость в адрес женщины. Но секретарша об этом не знала. Она так и прилипла к перилам.
Когда Алексей Палыч вышел из школы, ему показалось, что за ним следят. Возможно, ТАМ уже приняли меры. Во всяком случае, какая-то фигура метнулась за угол школы.
Алексей Палыч вернулся, подставив спину под выстрел, но тут же подумал, что стрельба слишком земной способ расправы.
Слово «милиция», произнесенное директором, не выходило из головы. Милиция, милиция… Надежды особой на нее нет: там во всем сомневаются. Но есть и плюс: там ничему не удивляются. Надежды особой нет, но ничего другого пока не придумывалось. Времени для раздумий не было: нужно хоть как-то действовать.
— Где тут ближайшее отделение милиции? — спросил Алексей Палыч проходившую мимо женщину.
— А что? — с любопытством спросила женщина.
— Это я вас спрашиваю, а не вы меня! — цыкнул на нее Алексей Палыч.
— Вон туда, третий дом, — растерянно сказала женщина.
Третий дом по-здешнему — это не третий дом по-кулемински.
Алексей Палыч побежал.
— Алкоголик несчастный, — сказал женщина, глядя ему вслед.
Начальник отделения, майор милиции, слушал Алексея Палыча внимательно, не удивляясь и не перебивая. Лишь иногда он, как бы соглашаясь с какими-то своими мыслями, задумчиво произносил: «Так?..».
Алексей Палыч повторил все, что говорил директору. Начал он довольно горячо, но в ходе рассказа постепенно сникал под немигающим взглядом майора. Официальная обстановка кабинета, погоны на плечах, фуражка с кокардой, лежащая на столе, все это не оставляло никакой надежды. Особенно смущала Алексея Палыча фуражка. При виде ее даже самому себе не хотелось верить.
— Так, — сказал майор, — выходит, вы учитель…
— Это легко доказать, — заторопился Алексей Палыч и полез в карман за документами.
— Не надо, — поморщился майор, — я и так вижу, что трезвый.
Выходя из отделения милиции, Алексей Палыч снова заметил слежку. Едва за ним закрылась дверь, какой-то человек юркнул с тротуара за угол дома.
«Все видят и слышат…» — Алексей Палыч скривил губы, собираясь презрительно усмехнуться, но смех не получился. — «Как у вас в кино…» Действительно, как в кино: шпионы и гангстеры… Всемогущие, а без шпионов не обойтись. Ну давайте, стреляйте…
Словно в ответ на этот мысленный призыв, из-за угла высунулось нечто вроде пистолета. Алексей Палыч не дрогнул. Он даже развернулся, чтобы встретить опасность лицом. И тут надо отметить, что он проявил прямо-таки солдатское мужество и даже презрение к опасности. Он ведь не знал, что это всего-навсего козырек кепки шпиона; он-то думал о пистолете…
Но долго ждать выстрела он тоже не мог. Не было времени. Нужно срочно ехать на вокзал. Что он там сделает, Алексей Палыч не знал, но уж здесь-то и подавно нечего делать.
Алексей Палыч влез в автобус, заполненный всего на девять десятых объема. Мелочи у него не было, и он стал проталкиваться к кабине водителя, чтобы купить талоны.
Шпион влез последним. У него вообще не было никаких денег, но, со свойственной всем шпионам бесцеремонностью, он плюхнулся на освободившееся место и пригнулся пониже, чтобы его не заметили.
В громадном зале вокзала, похожем на зал современного ресторана (раньше писали наоборот), среди людей с удочками, чемоданами, какими-то брусочками, связанными в пучок, среди женщин, нагруженных так, что хотелось посоветовать им хотя бы одну сумку нести в зубах, среди юношей и девушек, стоящих в обнимку перед расписанием или просто посреди зала, среди собак (без намордников) и их суровых хозяев — Алексей Палыч ни ребят, ни Лжедмитриевны не нашел. Он взглянул — на электронное табло. Дальних поездов в ближайшие пять часов не предвиделось. Значит — электричка. Впрочем, теперь и на электричке можно уехать километров за двести.
Ближайшая электричка уходила через пятнадцать минут. Но ведь с вокзала отправлялись поезда трех направлений…
Алексей Палыч в растерянности стоял посреди зала. Толпа обтекала его. Он не обращал внимания ни на случайные толчки, ни на дружескую критику пассажиров, называвших его кто пнем, кто столбом — кому как понравится.
Кто-то потянул его за рукав.
Рядом с ним стоял Борис.
Алексей Палыч почти не удивился: в последнее время много незаконных и тайных дел связывало его с Борисом. Не было ничего странного в том, что сообщник оказался рядом.
— Я тебе сказал оставаться дома, — молвил Алексей Палыч, больше для порядка.
— Так я вас и бросил, — заявил Борис.
— Как же ты меня нашел?
— Нашел! — фыркнул Борис. — Да я все время был рядом: в электричке — в другом вагоне, в автобусе — сзади, и около школы, и около милиции. Вы зачем в милицию ходили?
— Это ты прятался за углом?
— А кто же еще!
Алексей Палыч взглянул на табло. Оставалось тринадцать минут. Может быть, и не эта электричка… Но рисковать нельзя. Однако чем рисковать и что нужно делать, Алексей Палыч рассказал ему все в двух словах.
— Ну я ей рога обломаю, — с угрозой сказал Борис.
— Боря, тут совсем другое.
— С мальчишкой-то справлялся!
— И она совсем другая. Ты ведь понял, что ее знают у нас. Ну может, не ее, а копию, но ведь это не объяснишь.
— Эх, Алексей Палыч, говорил я вам — не нужно было с ними связываться…
— Боря, — сказал Алексей Палыч, — на рассуждения времени нет. Или что-то делать, или ехать домой. Нет, домой нельзя. Если они не вернутся, я никогда себе не прощу.
