Юлия Вознесенская - Юлианна, или Игра в «Дочки-мачехи»
Как только покончено было со шторами, последовало новое поручение:
— Александра, у вас ведь немного работы, пока девочки в лицее. Не могли бы вы в это время почистить все картины в доме специальным средством? Купите его в магазине хозяйственных товаров и займитесь этим.
— Хорошо, Жанна, я займусь картинами.
Заметим мимоходом, что деньги на химчистку и на чистящее средство для картин Жанна Александре выдать «позабыла». Нет, это делалось не из экономии! Жанна проверяла Александру.
— Ты не слишком перегибаешь палку с гувернанткой, хозяюшка? — спросил ее как-то Жан.
— Еще как перегибаю, Жанчик! И делаю я это совершенно сознательно.
— Уж не ревнуешь ли ты к ней Мишина?
— Ну вот еще глупости какие! Кому придет в голову сравнивать меня и ее? Нет, Жан, я ее просто испытываю. Подчинится, снесет все унижения — можно будет оставить ее в доме, начнет артачиться — гнать без разговоров! Причем гнать, пока Мишин в отъезде. Потому что потом, сразу после свадьбы, я намерена всерьез приняться за девчонок. В общем, я хочу заранее устранить все возможные помехи.
— Смотри, не проколись с нею!
— А ты что, знаешь про нее что-нибудь… такое?
— Что я могу про нее знать? Она ведь не наша, я к ней в душу заглянуть не могу!
— А вот я могу! Мы, женщины, все в общем-то одинаковые, Жанчик, — философствовала Жанна. — У каждой свой расчет и свой подход, но цель у всех одна — получше устроиться в этой жизни и прожить ее в свое удовольствие. Поэтому я и проверяю, нельзя ли Александру на нашу сторону перетащить? Она ведь дерзкая и упрямая, значит, есть за что зацепиться. Хотя мне ее дерзость как-то подозрительна.
— Что значит «подозрительная дерзость»?
— Да то, Жанчик, что дерзость эта не столько от гордыни, сколько от любви к моим будущим падчерицам. Ты заметил, как она их всегда перед отцом выгораживает?
— Заметил, конечно, и думаю, что она это делает по расчету.
— По какому такому расчету? На что она может рассчитывать?
— Она хочет, чтобы и Юлианны, когда придет время, за нее перед отцом заступились.
— А я вот подозреваю, что она, мерзавка, по любви это делает!
— Помилуй, Жанна! Неужели ты, духовно опытная женщина, веришь в какую-то бескорыстную любовь между людьми? Ей же Мишин деньги за ее любовь к дочерям платит, и немалые!
— Так-то оно так… Надо будет о ней с Агой поговорить.
— Поговори, хозяюшка. Ага плохого не посоветует. — На языке беса это означало, что Агафья Тихоновна по самой своей природе не может дать совет, который послужит добру, миру или любви между людьми.
При Юлианнах и Александре Агафья Тихоновна в доме уже не гостила по несколько дней, но на пару часиков заезжала часто и охотно. Они с хозяйкой обсуждали текущие проблемы Жанны, сидя в гостиной у камина, потягивая коньячок и закусывая конфетами, в тепле, комфорте и уюте.
Как- то, желая не только поэксплуатировать, но и унизить Александру, Жанна велела ей, отвезя девочек в лицей на Каменный остров, заехать в ателье к модной портнихе мадам де Забилье — узнать, получила ли та из-за границы материал на новое платье для Жанны, и если получила, то привезти на Вязовую образец ткани.
Александра нашла скромную вывеску — голубые буквы на белом фоне — «Салон мадам де Забилье». Ей пришлось подождать, ателье было еще закрыто, но в конце концов портниха, молодая и подчеркнуто элегантная, все же явилась.
— Вы ко мне? — с легким недоумением в голосе спросила она Александру, когда та подошла за нею к дверям ателье.
— Я от госпожи Жанны Рачок. Она послала меня за образцом ткани для ее нового платья.
— А, понятно. Ну, проходите. Как раз вчера пришла посылка… из Парижа. — Александре было абсолютно все равно, из Парижа или из Гонконга получит Жанна материал на платье, но заминку мадам де Забилье она невольно отметила и подумала: «Все-таки скорее Гонконг, чем Париж!»
Они вошли в ателье, прошли насквозь зал с маленьким подиумом для демонстрации новинок моды и с двумя рядами разряженных манекенов и оказались в небольшой примерочной комнате. Здесь были кабинки, одна сплошь зеркальная стена и стоял довольно большой стол. В углу Александра заметила громоздкий серый сейф. Мадам де Забилье сразу же подошла именно к сейфу, встала перед ним так, чтобы заслонить собой дверцу, и стала возиться с замком. Она извлекла из сейфа большую глянцевую картонную коробку, поставила ее на стол и раскрыла. В картонке лежало нечто завернутое в папиросную бумагу. Мадам достала первый сверток, сняла с него папиросную бумагу и осторожно развернула его на столе. Александра ахнула. Это был отрез явно дорогущей парчовой ткани, но какой ткани! На черном фоне — длинные и толстые зеленые змеи с горящими глазами из прозрачных камней.
— Бриллианты, как и заказывала ваша хозяйка! — Мадам уже записала Александру в обслуживающий персонал Жанны. — Брюлики, конечно, мелкие, но их довольно много, двадцать штук — по два на каждую змеюку. Так что цена соответствующая — тысяча долларов за метр. Нравится?
— Ну еще бы! — с отвращением сказала Александра.
— Понимаю, — усмехнулась мадам. — У мадам Рачок своеобразный вкус. Между прочим, отрезов два, и они не одинаковые, но и не совсем разные. Вот второй.
Второй кусок парчи был зеленый с черными змеями, а глаза у этих змей были красные.
— Рубины, — пояснила мадам. — Это будет чуточку дешевле, по восемьсот долларов за метр.
— Хорошо, я передам ваши слова хозяйке, — сказала Александра. — Но она просила привезти ей образец ткани.
— Милочка, какие же тут могут быть образцы? Что я вам, на сто рублей этого материала отрежу? Нет уж, дорогая! Мы сделаем так. Вы отвезете хозяйке всю ткань, она выберет один отрез из двух, а через час — и не позже! — вы мне их оба привезете обратно. И передайте хозяйке, что уже сегодня вечером она может приехать ко мне, чтобы окончательно утвердить выбранный фасон, и я завтра же смогу приступить к шитью.
— Хорошо, я отвезу материю Жанне. Роскошная ткань была снова упакована в папиросную бумагу и уложена в картонку, и Александра отправилась домой.
— Отпад, какая прелесть! — завопила Жанна, когда развернула у себя в комнатах оба дивных отреза ткани. — Жан, смотри и помогай выбирать!
— М-да, выбор нелегкий, — глубокомысленно изрек бес. Бесы, когда им это надо по службе, могут разбираться в чем угодно — в электронике, в кулинарии, в медицине и даже, вот как сейчас, в дамских туалетах. Между прочим, многие из них сотрудничают с самыми знаменитыми модельерами Парижа, Рима и их окрестностей — в мире «высокой моды», разумеется. — С одной стороны, черный цвет вечерних платьев никогда не приедается, а с другой — все-таки это будет твоя помолвка, можно бы надеть что-то и повеселее. Возьми зеленый с черными змейками, хозяйка!
— Я выбираю черный с зелеными змеями. Это мой стиль.
— Так и знал, что ты сделаешь наоборот! Впрочем, зеленые змеи тоже очень, очень хороши…
Жанна фыркнула и пошла к Александре.
— Александра! Вы можете отвезти материал назад к Настеньке, а потом отправляйтесь за девочками в лицей.
— Хорошо, Жанна. Но вы ведь сегодня поедете в ателье выбирать фасон для платья, могли бы сами и отвезти, между прочим!
Жанна удивленно подняла брови.
— Что такое?
— Да нет, ничего, — Александра вспомнила, что мадам просила вернуть материал через час. — Давайте я отвезу.
«Вот так- то лучше!» — с ехидным торжеством подумала Жанна.
Глава 11
Апрель выдался необыкновенно теплый, солнце светило вовсю, везде стаял снег, сошел лед на Неве и всех ее притоках, и даже ладожский лед прошел на неделю раньше обычного. Земля и стройматериалы просохли, и все крестовские ребята дружно и споро трудились над возведением часовни.
Павел Иванович здорово помогал юным храмостроителям, проводя на стройке почти столько же времени, сколько и Александра: им обоим не хотелось торчать в доме Мишиных, покуда там всем заправляла Жанна. Он и сам трудился вместе со всеми, но еще успешнее действовал как организатор. Например, он разыскал и привел на стройку каменщика-пенсионера Антона Борисовича; тот уже давно не работал, но с радостью согласился в последний раз потрудиться для Бога — по своей основной специальности. Антон Борисович научил Юрика и еще четверых мальчиков класть кирпич, а девочки месили раствор в пластиковой детской ванночке и носили его ведрами наверх по лесам. За две недели, работая после обеда и в выходные, дети с Антоном Борисовичем подняли старые стены бывшего сарая еще на целый метр. Новой кладке дали хорошо просохнуть, потом на нее положили балки, настелили на них потолок и приступили к самому важному этапу — начали монтировать стропила для крыши. На углы положили толстые балки, скрепили их в центре — получилась пирамидка, и на нее принялись класть поперечные стропила. Сарай, увенчанный золотистым каркасом будущей крыши, еще больше стал похож на часовню.
