Брайан Джейкс - Остров Королевы
Феликс убрал топор от горла унтера.
— Понимаю. Ты сделал то, что и обязан делать послушный слуга. Что ж поделаешь. Я тебя не виню. А теперь скажи, кто отдал этот приказ. Говори, друг, не бойся. Я верных воинов не убиваю.
— Сэр, ваш сын, комендант Питру, приказал мне убить Атунру. Я был вынужден повиноваться.
Феликс повернулся к Скодту.
— Это, конечно, и так ясно, но всегда следует получить подтверждение.
— Сэр, прикажете арестовать Питру? — вытянулся Скодт.
— Пока нет. Есть дела поважнее. Сначала решим проблему с выдрами. Потом займёмся Питру.
— Какие распоряжения относительно унтера Янда, сир?
Феликс пожал плечами.
— Он больше не мой воин. Воин коменданта. И предал своего коменданта. Прикончи его, только не слишком быстро. Цена предательства.
Скодт без колебаний вытащил длинный кинжал. Янд завопил от ужаса. Тут раздался стук в дверь.
— Что там ещё?
Ворвался возбуждённый унтер Ринат.
— Сэр, замечены мятежные выдры в большом количестве. Приближаются по берегу.
Вриг Феликс удовлетворённо мурлыкнул.
— Мр-р, отлично! Пойду принаряжусь для встречи. Он повернулся и, не обращая более внимания на обречённого кота, направился к себе наверх.
Балур, зажмурившись, отшатнулся от окна и под предсмертный вопль унтера Янда понёсся с докладом к своему командиру.
28
Зайцы — никудышные мореходы, Катберт — лишь счастливое исключение. Поначалу вся заячья команда лежала пластом от морской болезни, но капитан успешно врачевал этот тяжкий недуг, точнее — выколачивал и вытряхивал из заячьих душ, выгонял смесью ругани и трудотерапии. Закрепил он лечение, как водится, хриплым воплем, который назвал песней-причитанием, плачем презренной крысы сухопутной.
Мы любим море-океан,
Где чайки белобрысы!
На то морским волчарам дан
Плач Сухопутной Крысы!
Братва! Плач Сухопутной Крысы!
Пускай штормит, нам хоть бы хны!
Пускай живот подводит!
Нам волны эти не страшны!
Такое нам подходит!
Братва! Такое нам подходит!
Пускай валы валяют нас —
Кишки у нас лужёные!
Качает нас — и в самый раз!
Мы моряки прожжённые!
Братва! Мы моряки прожжённые!
Я рагу из голенища
Обожаю и люблю
И похлёбкой из подошвы
Всю команду накормлю!
Братва! Всю команду накормлю!
Накрошу морской капусты
И морковного гнилья.
Рыбьи головы с глазами
Видят, черти, — мы друзья!
Братва! Видят, черти, — мы друзья!
В море — это, что в бою!
Чайки белобрысы!
Ночью вам опять спою
Плач Сухопутной Крысы!
Братва! Плач Сухопутной Крысы!
Тайра сменила своё боевое королевское облачение на старую рубаху и простой килт. Не чванясь титулом, Королева несла вахту, гребла вместе с зайцами. В ночную смену она сидела бок о бок со знаменным сержантом О’Крэгом и монотонно ворочала длинным веслом. Обычно сдержанный и молчаливый, в отличие от большинства зайцев, сержант в ночной тишине вдруг отважился на вопрос:
— Прошу прощения, мисс, вы уверены, что наш бравый капитан, он же майор Франк, знает, куда направляется? — Он кашлянул и продолжил: — Видите ли, во, вокруг вода, вода… Куда ни глянь, все одинаково, везде одно и то же. Откуда он знает, где Зелёный остров?
Тайра в навигации не разбиралась, но, как сумела, пояснила:
— Думаю, он идёт по луне и звёздам. А днём по солнцу. Ведь солнце восходит на востоке, а садится на западе, и так каждый день. Кроме того, у нас есть Пандион, он может взлететь высоко и увидеть то, что мы не видим.
Это объяснение сержанта вполне удовлетворило.
— Спасибо, мисс. Всегда приятно что-то узнать. Хотя, если бы мне велели идти по звёздам, не знаю, куда бы я вышел. Уж очень их там, в небе, много, во. Вы не пробовали их сосчитать?
Тайра подняла голову. Действительно, много в небе звёзд сияет. Сначала видишь только самые яркие, большие, но если всмотреться, появляются все новые и новые вспышки разного цвета и размера, вплоть до самых крохотных, точно острия булавок. Как будто сияющая пыль покрывает тёмные своды. Потрясающее зрелище.
Тайра опустила голову.
— Великие сезоны, сержант, я раньше никогда не замечала, что звёзд такая уйма! Просто не верится!
— А вы знаете, что такое эти звезды, мисс? — снова спросил сержант.
— Нет, не знаю, — призналась Тайра без колебаний. — А вы?
— Это души воинов, во, мисс, — удивил он ее своим ответом. — Каждый храбрый боец, погибая, зажигается там звездой. Так нам, зайчатам ещё, рассказывал старый полковник Горсбом. Он мне вместо отца был. Родителей я ведь не помню.
Тайра искоса глянула на сержанта. Заметно было, что он сам смущён своей разговорчивостью.
— А почему он вам это рассказал? — спросила Тайра, чтобы подбодрить зайца.
— Потому что я его расспрашивал, мисс. И мы с ним выучили поэму о звёздах. Хотите, расскажу?
— Конечно.
И сержант с выражением прочитал стихи, выученные в раннем детстве:
Души уходят — какая куда,
Кто чего заслужил.
Согласно тому, что сделал,
Согласно тому, как жил.
Трусы, лжецы и предатели,
Обманщики и ворье —
Все по заслугам получат,
Каждому место своё.
Пылью станет предатель,
Чтобы его топтали
И до скончания века
Цену предательства знали.
Горько заплатят пособники зла
За все свои дурные дела.
Ну а бесстрашные воины,
Чьи сердца горячи,
Звёздами станут на небе,
Чтобы светить в ночи.
И не померкнет вовеки
Слава геройская их,
Чтобы на них равнялся
Каждый в делах своих.
Буду, покуда жив я,
Так бороться и жить,
Чтоб верностью и отвагой
Место средь них заслужить.
Бессознательно ворочая веслом, Тайра молча удивлялась. Кто бы мог подумать, что этот здоровенный сержантище обладает таким мягким и невинным сердцем! Ее отвлекли от размышлений шумные Квортл и Портан, прибежавшие со сменой.
— Подъем, ребята, во! Разогните спинушки!
— Отдыхайте, силу набирайте!
Тайра, сержант и остальные уставшие гребцы уступили место смене. Кворти шутливо шевельнул ушами.
— Надеюсь, ваше великое величество готовы соснуть часок-другой, во!
Портан подмигнул сержанту:
— Спокойной полуночи, сержант! Пусть вам приятный сон приснится: рекруты на плацу, строевой смотр, ать-два, проверка оружия, во-во.
— Р-разговорчики! — привычно зыкнул сержант О’Крэг уже на ходу.
Тайра закуталась в старый плащ и сразу заснула. Полночи работы с веслом — хорошее снотворное. Катберт, казалось, вообще никогда не спал. Никто его спящим не видел. Он сидел у руля, в полусне удерживая «Петунию» на курсе. Журчала вода за бортом, нарушая мёртвую тишину ночи. Судно бежало на запад, несло на себе команду: тридцать один заяц, крылатый морской охотник и выдра приближались к Зелёному острову.
Тайру разбудил резкий крик Пандиона. Она подняла голову, но на мачте птицы не увидела. Пробравшись на корму, Тайра застала там Катберта, встретившего ее вопросительным взглядом единственного открытого глаза.
— Ещё не рассвело, капитан. Куда Пандион делся?
Катберт лениво почесал ухо.
— Кто его разберёт, какая ему ещё в голову взбредёт блажь. Может, даже и землю уже почуял.
Тайра понеслась вперёд. Море гладкое, почти без волн, устлано белым туманом, уже слегка позолоченным лучами поднимающегося солнца. Ничего толком не видно, но откуда-то доносятся крики чаек. Тайра наклонилась вперёд, напряжённо вглядываясь в туман. За ее спиной вдруг захлопал парус, тот же ветер принялся разгонять туман. Неожиданно шерсть выдры встопорщилась от макушки до самого хвоста. Она взмахнула лапами и завопила:
— Земля-а-а-а-а-а! Прямо по курсу земля-а-а-а-а!
Корабль ожил. Сзади взорвался шум голосов. Гребцы побросали весла и взгромоздились на скамьи-банки. Зайцы вытягивали шеи и беспокойно шевелили ушами.
— Ребята, кто там землю увидел?
— Во-во, наконец-то качать перестанет!
— Надо подкрепиться успеть до высадки! На пустой желудок нельзя на сушу.
— А ну приклеили зады к банкам, любопытные образины! — заорал капитан. — Кто дал команду прекратить греблю? Разбулькались, как старые ежихи-сплетницы за самоваром! Уши вырву! Лупи море вёслами, лягушки ленивые!
Капитан передал руль Грандену и взялся за свой барабан, подгоняя гребцов. Помогал и крепчавший с каждой минутой ветер. Судно птицей устремилось к берегу, под бодрые крики капитана:
